Хочу познакомиться

35 Монти во всей красе

ИНТ. «ПЕПЕЛ» — ПЯТНИЦА, 15 ФЕВРАЛЯ, 18:23

Эви с настороженным выражением лица сидит за столиком в баре на третьем этаже. Рядом с ней стоит чемодан, на ручке которого висит чехол с платьем. Монти разговаривает по телефону у барной стойки и машет официанту в сторону Эви. Джон, увидев Эви, не торопится к ней подходить.

Я чуть не отказалась, когда Монти назначил мне встречу в «Пепле». Сегодня вечером я отправлялась в Шеффилд на завтрашнюю свадьбу Сары. Но в моем мозгу сами собой зароились разные мысли. Монти еще ни разу не приглашал меня выпить. Возможно, он собирается меня увалить, после того как вчера я бросила трубку? Или Эго так на меня разозлился, что рассказал все Монти? А может, он отказался писать концовку, потому что я не прислала ему отчет о нашем свидании? В общем, у Монти была куча причин меня уволить. Я не могла уехать, пока у меня над головой висел этот дамоклов меч.

Когда появился Джон и продемонстрировал мне бутылку шампанского, прежде чем разлить его по бокалам, я позволила себе расслабиться. Навряд ли Монти будет праздновать мое увольнение, по крайней мере не в моем присутствии. До официального дедлайна оставалось три дня. Еще можно надеяться, что Эго все же прислал концовку. Скорее бы Монти закончил свой разговор и просветил меня насчет происходящего!

Джон молча разлил шампанское. Что-то подсказывало мне, что он все еще злится из-за того, что случилось, когда я была тут в прошлый раз.

— Я хочу поблагодарить вас, — сказала я. — Вы прекрасно справлялись со всеми нашими выходками. Обещаю, сегодня никаких скандалов.

Кажется, официант немного смягчился.

— Не беспокойтесь, — сказал он, собираясь уходить. — Вы тут отнюдь не самая одиозная личность.

Монти все никак не мог закончить разговор; я достала смартфон и еще раз просмотрела фотографии, присланные мне утром. Сначала селфи: Анетт с раскрасневшимися щеками и сопливым носом пьет из дымящейся кружки, рука Бена приставляет к ее лбу электронный градусник. На следующей фотографии был Бен: он сидел на белом стуле рядом с кроватью дочери, расслабленный и безмятежный, с опущенной головой и падавшими на глаза темными прядями, и читал вслух «Питера Пэна», которого я подарила девочке на Рождество. От этой картины у меня слегка защемило сердце.

Очевидно, Анетт было поручено отправить снимки мне в прошлое воскресенье, но она не сделала этого. Интуиция подсказывала, что причиной было мое свидание с Эго. Девочка так стремилась свести нас с Беном, что, вероятно, сочла это предательством. По крайней мере, инцидент с туалетом хоть на что-то сгодился. Сегодня утром вместе с фотографиями пришло сообщение от Анетт: «Сочувствую, что Эго подарил тебе торт, похожий на какашки». Это было довольно унизительно — судя по всему, Бен рассказал ей о случившемся, — но в целом терпимо, ведь девочка меня простила, и это главное.

Монти наконец сел за стол. Живот его свесился над ремнем, лоб заблестел. Он взял бокалы с шампанским и сунул один мне в руку.

— Выше голову! — воскликнул босс. — Мы празднуем.

— Что? — спросила я, отчаянно надеясь, что мне не послышалось.

— Завершение твоего сценария, разумеется.

— Вы хотите сказать: сценария Эзры, — поправила я.

Монти вытер верхнюю губу, подался вперед и подмигнул мне:

— Признаюсь, сначала я ничего не замечал.

Я залпом выпила шампанское.

— Вы оба долго водили меня за нос, выдавая все это за творчество Эзры. Ты действительно на все готова ради работы, Эвелин. И только когда он прислал эпизод с девичником, до меня наконец дошло. Я вспомнил, как ты объясняла, почему не выходила на связь в выходные. И тут же прочел текст о девушке на девичнике, которую явно писали с тебя. Эзра — гений, но словесные образы никогда не были его коньком.

Пузырьки щекотали мне горло крошечными взрывами.

— Тогда я разыскал в картотеке твой старый сценарий — стиль был тот же! — Монти ударил по столу ребром ладони. — Вот тогда я и понял.

— А я ничего не поняла.

— Ты писала эпизоды, — сказал Монти, явно довольный своей смекалистостью. — Ну, ты понимаешь. Девичник. Пролитый напиток. Клуб любителей непристойных книжек.

О чем это он? О моих романтических знакомствах?

Нет, нет, нет. Не может такого быть! Эго использовал мои отчеты для вдохновения. Но не для сценария. Зачем ему это? Он ведь оскаровский лауреат. Он…

Он мужчина, который притворился, что влюбился в меня, чтобы я написала ему хеппи-энд. Я задыхалась, точно мне не хватало воздуха.

Босс, ничего не замечая, продолжал:

— Если бы даже я ничего не заподозрил, концовка все равно выдала бы вас. Та, которую он передал для продюсеров, оказалась убогой. Он явно пытался написать ее сам. В ней недоставало женского взгляда, если ты понимаешь, о чем я. Эзре было необходимо, чтобы ты оживила ее своим волшебным талантом перед нашей встречей в «Интре-пиде» в понедельник. — Монти потянулся к портфелю, вытащил оттуда сценарий и положил его передо мной.

Вот он, тот самый текст, который я так долго выпрашивала у Эго! Сценарий, который я, судя по всему, уже читала.

Я взяла толстую стопку бумаги, едва ощущая ее вес, перевернула первую страницу: «Пролившийся напиток». Я пробежала начало своего первого отчета, дополненного остротами Эго (весьма оскорбительными).

ИЗ ЗТМ

ИНТ. КОФЕЙНЯ В ИСТ-ДАЛИЧЕ — ВОСКРЕСЕНЬЕ, 2 ДЕКАБРЯ, С УТРА ПОРАНЬШЕ (10:00)

ШЕРИЛ (25, светлые волосы до плеч, длинное платье, туфли на каблуках) стоит перед прилавком, постукивая ногой, явно от переизбытка чувств.

В сценарий вошли все мои романтические знакомства. С пролитым напитком в кофейне «У Джила». В книжном клубе. В совместной поездке. Все унизительные моменты последних нескольких месяцев. Все до единого. Эзра переформатировал их под сценарий, слегка изменил внешность рассказчицы, допустил некоторые вольности, но диалоги и описания полностью принадлежали мне. «Текст отправлю, когда он будет готов и приведен в порядок», — написал мне как-то Эго, выгадывая время для внесения необходимых изменений. После нескольких первых отчетов он начал подталкивать меня к тому, чтобы я описывала каждое знакомство в формате сценария. И каждый раз требовал побольше диалогов. Вторая половина сценария почти слово в слово повторяла тексты, которые я посылала Эго, но в них фигурировал новый персонаж, добавленный по его инициативе: он сам.

— И как же кончается? — осведомилась я, в глубине души уже понимая, что услышу в ответ.

— Ужасно. Сценарист говорит ассистентке, что влюбился в нее. Он набрасывается на девушку с поцелуем на красной дорожке, а она разбивает ему сердце. Как будто он ни разу не видел ни одной романтической комедии. Если вспомнить фотографии с премьеры Моники Рид, можно заподозрить, что он, вероятно, описывал собственный опыт. — Босс бросил на меня проницательный взгляд, и я напряглась, ожидая обвинений в свой адрес. Однако то, что его ассистентка закрутила шашни с клиентом и оказалась участницей публичного скандала, Монти не волновало. — Продюсеры негодуют. Им нужен счастливый финал. Зачем нам эта ссора любовников, а?

Перед глазами у меня все поплыло. Несколько страниц соскользнули на пол. Эго изобразил себя романтическим героем, а меня — женщиной, разбившей ему сердце. Вот почему Монти решил, что концовку написала не я?

— Продюсеры потребовали переписать финал, прежде чем они примут сценарий, и вообще его нужно немного причесать, — продолжал Монти. Он пристально смотрел на меня, по-видимому осознавая, что его ассистентка реагирует не совсем так, как он ожидал. — Ты очень далеко продвинулась в написании сценария, Эвелин, тебе его и заканчивать. Эзра действительно ценит все, что ты сделала. Хорошо бы, агенты могли претендовать на авторские права, а?

Картинка перестала расплываться у меня перед глазами.

— Но я не умею писать, — сказала я. — Вы сами мне говорили.

С тех пор прошло семь лет, но воспоминание о той встрече до сих пор причиняло мне боль. Двадцатидвухлетняя выпускница, только что приехавшая в Лондон, я сидела перед Уильямом Джонатаном Монтгомери Третьим, чувствовала, что стою на пороге великих перемен, и знала, что папа гордился бы мной. Я явилась именно сюда, в старинное агентство, сотрудничавшее еще с Дороти Тейлор. На стене у них висела афиша «Брик-парка».

Монти захотел встретиться со мной и обсудить сценарий, который я ему отправила. Тот, в который я вложила сердце и душу, на который потратила все сбережения, чтобы закончить. Предполагалось, что это будет фильм для девочек, которые, как и я, получили эмоциональное образование в школе Норы Эфрон; он был об отце, который точно знал, когда умрет, но продолжал жить как ни в чем не бывало. Текст был чересчур сентиментальный и требовал доработки; возможно даже, этот сценарий был не из тех, которые продаются, но это был первый шаг. И я совершила бы его, если бы Монти не сказал тех слов, которые меня сломили. Всего семь слов, которые проникли в трещину, появившуюся у меня в душе, когда умер папа, и углубили ее: «Жаль, но у вас нет нужных качеств».

Оказалось, что Монти позвал меня только для того, чтобы предложить должность ассистентки, потому что предыдущая только что уволилась. Он сказал, что восхищен энтузиазмом, который я проявила в своем сопроводительном письме, прилагавшемся к сценарию. Я была в отчаянии и, не подумав, согласилась.

За эти годы я столько раз твердила про себя слова Монти, что превратила их в мантру. Сидя сейчас перед боссом, я спрашивала себя, по-прежнему ли они имеют надо мной власть.

Монти допил шампанское и налил еще.

— Возможно, я тогда несколько поторопился, — легкомысленно, вскользь заметил он, будто не придавая этому никакого значения.

Мне захотелось сделать монтажную склейку. Соединить этот момент с тем, когда Монти лишил меня уверенности в себе. «Не сдавайся, — сказала бы я юной себе. — Не доверяй свою самооценку чужим людям, когда ты так уязвима. Прислушайся лучше к тем, кто тебя любит».

— Ты должна гордиться собой, — заявил Монти, собираясь налить мне еще шампанского и видя, что я едва прикоснулась к бокалу. — Продюсерам ужасно нравится сценарий, им нужна только твоя концовка, а не Эзры. Конечно, они не узнают, что она твоя. Ты об этом позаботилась. Ты ведь настоящий профессионал, несмотря на злоключения на красной дорожке. Всё в работу!

До меня наконец дошла вся гнусность поступка Эго. Этот человек с самого начала бессовестно манипулировал мной. Он крал мои тексты и выдавал их за свои. По мере того, как во мне нарастал гнев, я все время мысленно возвращалась к одному мучившему меня вопросу. Когда мы заключали эту сделку, Эго не мог знать, что в конечном счете я предоставлю ему материал, который он сможет использовать для сценария.

— Не думай, что награды не будет, — продолжал Монти. Я хорошо знала этот тон. Он решил, будто мое молчание означает, что я хитрю, словно мы с ним вели переговоры. — Конечно, как только агентство встанет на ноги… — Он чокнулся с моим бокалом. — Младший агент Эвелин Саммерс. Каково звучит?

Я едва слушала его.

— Это мой сценарий, — тихо проговорила я.

— Да, но ты же моя ассистентка. И скоро получишь повышение, если правильно разыграешь свои карты. Твоя работа — помогать авторам.

— Нет, это на самом деле мой сценарий, Монти, — сказала я окрепшим голосом. — Эзра его украл.

Рука у Монти дрожала, когда он вылил в свой бокал остатки шампанского, и до меня дошло, что босс отлично знал, что делает Эго.

— Тогда так: агент Эвелин Саммерс. Устраивает? А продюсеры пускай пребывают в неведении. Меньше знаешь — крепче спишь.

Монти в самом деле считает, что я буду действовать по его указке. А почему бы ему так не считать? Раньше-то я всегда его слушалась.

Я вспомнила обо всем, через что мне пришлось пройти, о работе, которой я последние семь лет отдавала всю себя, постоянно пытаясь доказать что-то человеку, заявившему, что я недостаточно хороша. А теперь, после того как я на три месяца забросила всех, кого любила, постоянно унижалась и пыталась выставить себя на всеобщее посмешище, веря, что все это того стоит, лишь бы Эго наконец закончил сценарий, выясняется, что он выдает мои тексты и всю мою жизнь за свои собственные…

Настало время показать, на что способна Эви.

— Мне пора уходить. — Услышав собственные слова, я поняла, что это правда. Пора наконец уходить от Монти.

— Но ты даже не допила шампанское! — возразил Монти, покосившись на мой бокал.

— Нет, я имею в виду, что мне вообще пора уходить, — спокойно пояснила я. — Скажите Сэму-и-Максу правду, или я уйду. Найду работу где-нибудь в другом месте.

Последовала тяжелая пауза. Когда Монти снова заговорил, вся прежняя бодрость исчезла из его голоса.

— Раньше у тебя это плохо получалось. Без хорошей рекомендации придется туговато.

Я пристально посмотрела на него. Так вот почему никто не хотел меня нанимать! Я думала, это потому, что я недотягивала. А оказалось, виной всему Монти.

— Что? — Монти пожал плечами. — Ты хорошая ассистентка, Эвелин. Знаешь, как трудно заполучить такую? Я не собирался так просто тебя отпускать. Ты должна быть польщена.

И тут я поняла, что никогда мне не бывать агентом, что бы я ни сделала. Монти не желал работать на равных.

— Я заслуживаю того, чтобы мое имя стояло на сценарии, — решительно заявила я. — И тогда я его закончу.

— Это просто невозможно, — ответил Монти. — Мы наверняка сможем добиться, чтобы тебя поставили редактором. И тогда твое имя появится на большом экране.

Я встала и потянула за ручку чемодана, — Монти, — спокойно сказала я. — Вы знаете, чего я хочу. Мне нужно на поезд.

— Ты ведешь себя как ребенок, Эвелин.

За занавесом стоял Джон. Он все слышал.

— Подожди, — раздался у меня за спиной голос Монти.

Я обернулась. Он поправил галстук, провел пальцами по седеющим волосам, одернул пиджак, как будто тот мог прикрыть его выпирающий живот.

— Если ты сейчас уйдешь, все будет кончено. Ты же знаешь, я могу сделать так, что тебя никто не наймет. Ты без меня ничто…

— Нет, Монти, — перебила его я. — Это вы без меня ничто.

Я повернулась к Джону, который теперь смотрел на меня совершенно по-новому.

— Мисс Саммерс! — торжественно произнес он, накидывая мне на плечи дафлкот, словно я была одной из знаменитых клиенток клуба, наклонился, едва заметно подмигнул и произнес: — Браво!