Хочу познакомиться

38 ДжЭМС

ИНТ. ДЕТСКАЯ СПАЛЬНЯ ЭВИ — ВОСКРЕСЕНЬЕ, 17 ФЕВРАЛЯ, 19:23

Эви, плотно завернувшись в одеяло, сидит на маленькой односпальной кровати и работает на ноутбуке. Вокруг нее разбросаны бумажные платочки. Она все время проверяет телефон и снова кладет его на место. Раздается стук в дверь, входит мама Эви, держа поднос с чайником и тостами с джемом.

Я слабо улыбнулась вошедшей маме, но не оторвала воспаленных глаз от экрана: мне необходимо было оформить заказ фургона для перевозки вещей. Я уже известила Джейн, что съеду в конце месяца. Она предложила перечислить ей арендную плату чуть позже, после того как найду новую работу, но теперь я уже не знала точно, чего хочу. Добро пожаловать на самое дно, Эви.

Мама поставила поднос на мой старый прикроватный столик.

— Вот, подкрепись. — Она налила нам обеим чай, поставила передо мной тарелку с тостом и протянула чашку, вынудив меня сесть. — По-моему, тебе стоит попробовать поговорить с друзьями.

Я вздохнула и откусила кусочек тоста. В животе заурчало, и я сообразила, что у меня сегодня во рту маковой росинки не было. Я быстро расправилась с тостом.

— Они со мной не разговаривают. Мама, я же загубила Саре свадьбу и наврала им насчет Эго.

Я уже все рассказала маме, и мне пришлось практически конфисковать у нее проездной, чтобы она не смогла отправиться к Эзре.

— Сара едва простила меня за испорченный девичник. А уж вчерашнего они никогда мне не забудут. Я этого и не заслуживаю.

— Ты уверена? — спросила мама, неисправимая оптимистка. Она достала из моего чемодана джемпер и джинсы и положила их на кровать, как будто это могло побудить меня наконец вылезти из пижамы.

Сегодня впервые с того далекого дня, как я переехала в Лондон, чат ДжЭМС молчал.

— Уверена, — ответила я, разламывая пополам второй тост.

Мама выложила поверх маленькой стопки на моей кровати бюстгальтер и расческу, покосилась на меня и добавила дезодорант и зубную щетку.

— Я в самом деле считаю, что тебе следует хотя бы попытаться завести с ними разговор. В конце концов, невежливо заставлять их ждать.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы мамины слова дошли до меня.

— Что? — спросила я.

— Особенно когда они все не пожалели усилий, чтобы приехать сюда, — добавила мама.

Я вскочила, хватая одежду.

— Мама!

Я вошла в гостиную и обнаружила, что трое моих друзей сидят, с трудом умещаясь на мягком двухместном мамином диване, с чашками чая в руках.

— Привет, — пробормотала я, пытаясь улыбнуться.

Посередине расположилась Сара, которой каким-то образом удалось сохранить свадебный лоск в элегантной рубашке и выцветших джинсах. Джереми кивнул мне. Выражение лица Марии я уловить не сумела.

— Эви, — официально произнес Джереми, — входи. Нам всем есть что тебе сказать. Это не займет много времени.

— Потому что я скоро улетаю, — добавила Сара.

Я неуверенно вступила в комнату. От страха у меня засосало под ложечкой. Было слышно, как мама шумно возится на кухне, показывая тем самым, что она оставила нас одних, хотя и не откажет себе в удовольствии подслушать. Я изучала лицо Марии, пытаясь найти в нем ответ на вопрос о том, что меня ждет. Поскольку все молчали, я поспешила нарушить тишину.

— Я понимаю, как ужасно себя вела. Надо было рассказать вам об Эго. Я не должна была допускать того, что случилось вчера. Сара, и вы, ребята, простите меня, пожалуйста.

— Ты была ужасной подругой, — напрямик заявила Сара. — Ты уничтожила мой торт. Нам пришлось купить в «Теско» дюжину бисквитов «Виктория». Все оставшееся время нас снимала сестра Джима. Но хуже всего другое, — продолжала она уже мягче. — Я хотела, чтобы на моей свадьбе присутствовала моя лучшая подруга, Эви. А ты ушла.

— Мне так жаль, Сара, — сказала я, ужаснувшись самой себе. — Я очень гадкая. И совершенно безмозглая. Я бросила тебя.

— Ты бросила нас много месяцев назад, — подала голос Мария.

— Ты была полностью поглощена собой, — добавил Джереми.

— И ты врала нам, — закончила Мария.

— Я знаю, — сказала я, донельзя огорченная болью, отражавшейся на их лицах. — И больше никогда так не поступлю. Клянусь, у меня с Эго ничего не было. Мария, там, на красной дорожке, действительно была я. Чего уж тут скрывать.

— Мы все видели фотографию, — заверил меня Джереми.

— Надо было рассказать вам правду, — убитым голосом произнесла я. — Но я знала, что бы вы мне сказали. И были бы правы. Все закончилось еще до свадьбы Сары, клянусь. Я понятия не имела, что Эго заявится прямо на торжество. Мне не следовало с ним разговаривать. Я должна была сразу же выгнать его. — Я по очереди оглядела друзей. — Знаю, что не заслуживаю этого, но… Как думаете, вы сможете когда-нибудь меня простить? — Я крепко обхватила себя руками, приготовившись к тому, что они скажут. Это были самые близкие мне люди. Я не знала, как жить без них.

— Разумеется, нет! — ответила Сара, и мне с трудом удалось сдержать слезы, которые жгли мне глаза.

Я совершила непоправимое.

Джереми пихнул Сару локтем.

— Мы все были готовы обсуждать условия. Бойкот, выпивка за твой счет в течение года и все такое прочее, — сказал Джереми. Он едва заметно улыбался. — Мы даже составили список.

— А потом на связь вышла твоя мама, — подхватила Мария.

— Она нам все объяснила. Мы знаем, что этот мерзавец без спросу воспользовался твоими текстами, — продолжил Джереми и посмотрел на Сару. — Между прочим, ты тоже меня не спрашивала, когда выбирала мне ту шляпу на свадьбу.

— Нам также известно, что ты уволилась, — сказала Сара, пропустив шпильку Джереми мимо ушей. — И что ты возвращаешься жить к маме. — Она наморщила нос. — Мне было очень трудно на тебя обижаться.

Я уставилась на ребят, едва осмеливаясь верить только что услышанному.

— Так, значит…

— Иди сюда, — велел Джереми.

Они с Марией встали. Мария протянула мне руки, глаза ее заблестели.

Последовала пауза.

— Ладно, — сказала Сара, тоже поднимаясь. — Хотя за торт ты все равно заплатишь.

Я очутилась в тесных дружеских объятиях, которых мне так долго недоставало.

— Вы, ребята, — пробормотала я, зарывшись носом в чьи-то волосы, — и впрямь на какую-то минуту испугали меня.

— Ясное дело, — ответил Джереми.

Они усадили меня рядом с собой на маленький диванчик.

— Спасибо, что пришли сюда ко мне. Пришли еще раз, — сказала я. — Знаю, я виновата, что кое-что скрыла, но даже несмотря на то, что мы с вами виделись, я действительно ужасно по вам скучала.

— Эвелин Дорис Саммерс, — произнесла Мария тоном, не терпящим возражений. — Конечно, мы пришли. Ты забываешь все дела, когда друг нуждается в тебе.

Слезы, которые я до тех пор сдерживала, сами собой хлынули из глаз. Я была так сосредоточена на своих помыслах, что бросила друзей. И тогда они сами явились ко мне.

— Я бы нашла что сказать этому типу, если бы когда-нибудь увидела его снова, — взорвалась Мария, буравя пространство невидящим взглядом. — Он думал, что может так запросто украсть твой сценарий и выдать его за свой. Что за самонадеянный, заносчивый подлец!

— Хуже того, — подхватила Сара. — Он очередной мужчина, приписавший себе результаты женского труда, как будто это сущие пустяки. А это не пустяки. — Она посмотрела на меня. — И что же мы будем с этим делать?

— Пока не знаю, — призналась я. — Я заявила Эго и Монти, что заслуживаю, чтобы меня поставили автором, но они оба отказались.

— Может, — проговорила Сара нехарактерным для нее мягким тоном, — это не им решать?

— Что бы ты ни решила, — сказала Мария, беря меня за руку, — мы ужасно гордимся тобой. Ты снова пишешь, и этого ни один подонок не сможет у тебя отнять.

Я засмеялась, вытирая глаза рукавом:

— Я ничего им не отдам.

Джереми полез в холщовую сумку, лежавшую рядом с диваном.

— Мы здесь еще по одной причине.

И он выложил на стол какую-то вещь.

Камеру Анетт.

— Нам нужно тебе кое-что показать, — объяснила Мария.

Сара включила камеру и нажала кнопку воспроизведения видео. На экране появилась Анетт в том самом красно-белом платьице, в котором была на свадьбе Сары. Девочка оглянулась через плечо. Из-за двери у нее за спиной донеслись наши с Беном гневные голоса.

— Привет, Эви, я надеюсь, эта запись дойдет до тебя, — тихо проговорила она, приблизив личико вплотную к объективу. — Мне нужно торопиться, но я хотела тебе кое-что сообщить. Речь о моем отце, Бенджамине Майкле Уильямсе. — Анетт произнесла его полное имя. Джереми достал свой телефон. — Дело в том, что раньше нас было трое и мы были вместе против всего мира. А потом случилось кое-что плохое, и мы остались вдвоем. Это плохое испугало папу. Он не захотел, чтобы это повторилось, поэтому мы отказались от приключений. Теперь его замечательная доченька в безопасности, но мало-помалу папа забыл, что жизнь сама по себе огромное приключение. — Она ткнула пальчиком в камеру. — Это ты, Эви. Ты — настоящее приключение. — Анетт резко обернулась.

Я услышала собственный крик: «Ты трус, Бен» — и покраснела. Джереми приподнял бровь.

— Ой-ой. Мне пора. Запомни: Бенджамин Майкл Уильямс.

Экран погас.

Я с минуту сидела, уставившись на камеру. Мария обняла меня, давая мне время переварить услышанное.

— Хочешь разузнать о нем? — спросил Джереми. — Мария заставила нас подождать, пока ты сама решишь.

Хочу ли я? Возможно, мы с Беном вообще больше не увидимся. Так почему же мне все равно хочется все про него знать? Я кивнула. Мы все прильнули к телефону Джереми.

Он уже отыскал сайт по запросу «фотограф Бенджамин Майкл Уильямс». Там было много ярких, захватывающих дух снимков, подобных тем, что я уже видела раньше.

— Его выставляют в галереях по всему миру. Вы только посмотрите на цены! — говорил Джереми.

Подруги, желая поглазеть, оттеснили меня в сторону.

— Эви! — благоговейно произнес Джереми. — Твой парень богат.

Все посмотрели на меня.

— Он не мой парень, — сказала я. — Серьезно!

— Поверить не могу! — воскликнула Сара. Мы уставились на нее. — Мою свадьбу снимал сам Бенджамин Майкл Уильямс!

— Ты еще минуту назад понятия не имела, кто он такой, — заметил Джереми.

— Все равно, — напыжилась Сара и положила руку мне на колено. — Эви, возможно, я когда-нибудь прощу тебя за погубленный торт, — великодушно сообщила она.

— Спасибо, Сара.

Джереми продолжал копаться в смартфоне и вдруг замер.

— Я нашел несколько статей, — серьезно проговорил он.

— О чем?

— О его жене.

— Я хочу посмотреть, — сказала я. Мне почему-то показалось, что Анетт тоже этого хотела.

Джереми протянул мне мобильник.

Заметка «Трагедия в Альпах» была опубликована три года назад. Когда я прочла ее, все стало на свои места. Хлоя и Анетт поехали с Беном на съемки. В тот день, когда это случилось, он был в горах, а его жена с маленькой дочерью остались в деревне, где разместилась съемочная группа. Он собирался вернуться поздно, и Хлоя с Анетт отправились ужинать вдвоем. В этом не было ничьей вины. Мама и дочка переходили дорогу, навстречу им вылетел джип, тормоза на обледеневшей дороге оказались бесполезны. Свидетели рассказывали, что Хлоя успела выпустить руку Анетт, прежде чем очутилась под колесами. Она умерла прямо там, на улице. Бен узнал об этом, лишь когда спустя несколько часов вернулся со съемок.

Мой папа умер по дороге на показ одной из короткометражек, снятых по моему сценарию. Теперь-то я понимала, что в этом нет моей вины, и все же это была одна из причин, по которым я перестала писать. Хлоя погибла, когда Бен фотографировал. Вот почему он прекратил снимать. Пока я не побудила его начать заново.

— Я назвала его трусом, — тупо проговорила я. Джереми осторожно вытащил телефон из моих дрожащих пальцев. — Я наговорила ему кучу ужасных вещей. Непростительных гадостей.

Друзья крепко обняли меня.

— Да, но ты хотела как лучше, — заметила Сара.

— Спасибо, Сара.

Я знала, что она тоже хотела как лучше.

— Что будешь делать? — спросила Мария.

— Разве есть надежда, что он меня простит?

— Ты знаешь, как я отношусь к любви. — Джереми отстранился от нас. — Цветы, коробки конфет в форме сердца — все это ерунда. Но когда мужчина по первому зову мчится устранять засор у тебя в туалете — вот настоящая романтика.

— О чем это ты? — фыркнула я.

— Он может тебя удивить, — ответил Джереми.

После того как мои друзья ушли, я устроилась на мамином диване с камерой Анетт. И снова включила ее: мне было интересно посмотреть фотографии со свадьбы, а также проверить, успела ли девочка снять нас с Беном до того, как все полетело в тартарары.

По-видимому, я залезла в папку со старыми фото, потому что на экране появился снимок, сделанный несколько лет назад. На нем были запечатлены Анетт, Хлоя и Бен, улыбавшиеся в камеру. Волосы Хлои были светлее, чем у ее дочери, но улыбка точно такая же. Эти трое выглядели невероятно счастливыми, не подозревая, что скоро их маленькая семья изменится навсегда.

Они сидели в кофейне «У Джила».

Камера чуть не выскользнула из моих рук.

В комнату заглянула мама.

— Будешь пирожное?

— Да.

Она подала мне тарелку с маленьким брауни, опустилась на диван и обняла меня.

Мы обе посмотрели на фотографию.

— Какая прекрасная семья, — заметила мама. — Я так отвратительно вела себя с Беном. Сказала, что он тащится по накатанной колее. А на самом деле даже не это имела в виду. Мне нравились наши завтраки в кофейне «У Джила». Зачем только я это ляпнула?

Мама взяла с моей тарелки брауни и откусила кусочек.

— Иногда, пережив трагедию, мы пытаемся поставить все под контроль, чтобы подобное никогда не повторялось.

— Ты не пыталась, — заметила я. Диван был накрыт покрывалом, которое мама сшила сама. У дальней стены стоял синтезатор, на котором мама училась играть. Брауни она приготовила на занятиях по выпечке. Сколько я себя помнила, мама всегда пробовала что-нибудь новое, вечно пребывала в движении, никогда не стояла на месте.

— В каком-то смысле пыталась, — возразила она. — После смерти твоего папы я сделала все, чтобы гарантировать, что причиной любых перемен в моей жизни отныне буду я, и только я. Это помогло, но все же мне потребовалось много времени, чтобы смириться с тем, что всегда будут вещи мне неподвластные. Надо научиться принимать это.

Мне вспомнилось, какой была моя жизнь до сделки с Эго: я посвящала массу времени работе, которую столько же любила, сколько и ненавидела; у меня оставались старые друзья, к которым я была очень привязана, и в Лондоне я ни с кем не пыталась подружиться; после разрыва с Рики я не отважилась на новую любовь; после того, как Монти сказал, что у меня нет нужных качеств, я перестала писать.

— После папы я выбрала тот же путь, что и Бен, верно?

— Ох, милая ты моя. Каждый по-своему справляется с бедой. Но я надеялась, что однажды ты снова откроешься жизни. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, и, кажется, давно не видела тебя такой счастливой, как в эти последние несколько месяцев. Иногда перемены бывают очень полезны. — Мама протянула мне остаток брауни, и я взяла его.

— Я до сих пор жалею о том, что сказала вчера Бену, — призналась я. — И все-таки убеждена, что ему нужно снова начать жить. Как думаешь, он когда-нибудь сможет этому научиться?

— Кто знает? — ответила мама. — Быть может, он уже научился.

Мария: Ты уже решила, что будешь делать со своим сценарием?

Эви: Решила. В конце концов это оказалось не так уж сложно.

Джереми: А с привлекательным молодым вдовцом?

Эви: Тоже решила.

Мария: У тебя все получится!

Эви: Конечно. Но мне помогает осознание того, что вы все за меня. Мне очень повезло с вами.

Сара: Все это очень мило, но за торт ты все равно заплатишь.