Калейдоскоп

Глава 5

Глава 5

Стоя под развесистым каштаном, Юрий растерянно смотрел на свой портативный лазер. Удобнейшая штука, пригодна для всего на свете, хоть сигарету прикурить, хоть быка убить, только не забывай мощность регулировать. Рассчитан на тысячу лет бесперебойной работы, не боится ни сырости, ни тряски – во всяком случае, так утверждает инструкция. Никогда не отказывает. Вот только сейчас почему-то отказал, и не слушается… А пиковина, что внутри, вроде никогда не отказывает.

Пиковина... Удивительная всё-таки эта трава! – подумал Юрий, – Свойства её используют очень давно, но откуда это растение появилась, никто толком и не знал. Сохранилась лишь легенда, что однажды, за чертой поселения Тайграда появилось племя никому неизвестных коротконогих людей со своеобразным жизненным укладом. Появились они буквально ниоткуда, и ничего толком о себе не рассказывали. Вот у них пиковина и была в пользовании. Как они объясняли, трава эта, вставленная внутрь отрезков пустотелого дерева под названием дудак, начинала проявлять особые энергетические свойства. А после соединения этих кусочков в определённые геометрические фигуры, количество способов применения кратно возрастало. Сборки из таких отрезков в виде треугольников и пирамидок облегчали вес грузов, и могли даже служить невидимым силовым барьером.

После непродолжительного времени племя это исчезло, – также, как и появилось, – неожиданно и без объяснений. Но семена пиковины у людей остались, и о свойствах травы они думать не переставали. Одним из самых успешных исследователей был человек по фамилии Парамонов. Он первым догадался собрать из сборок дудак-пиковины додекаэдр, и получил источник да́рового тепла. Сборки из дудака со временем портились, но при помещении их в карбоновый чехол эти устройства стали практически вечными.

Изобретение инженера Парамонова перевернуло весь машиностроительный мир – появились гравилёты, специальные платформы для перевозки тяжёлых грузов, решилась проблема отопления жилых домов. Стало возможным построить глубинные лифты. Тайна выделения энергии из травы, которая росла в виде длинного зелёного стержня в каждом огороде, так и не была раскрыта, но человек успешно пользовался её результатами. Портативный лазер, который Согдеев сейчас держал в руках, был как раз из этой огромной семьи энергетических помощников человека. Миниатюрный преобразователь на микрочипах, размещённый в рукояти устройства, обеспечивал бесперебойную подачу светового луча высокой мощности, но вот как раз сейчас, когда ему было нужно развести костёр, лазер отказался работать. И что с этим делать, Юрий совершенно не представлял.

Повернув направляющую трубку в землю, он как следует встряхнул устройство. Никакой реакции не последовало. Легонько постучал рукояткой по камню – хоть бы что.

Над горной грядой спускался сумрак. Где-то в дальнем конце долины раскатилось несуразное уханье филина. На небосводе незаметно проклюнулись первые звездочки, а на западной стороне ночь поглощала прозрачную зелень заката.

Около большого камня лежала кучка хвороста, рядом припасена еще целая гора, хватит до утра. Но с испорченным преобразователем костра не разжечь…

Юрий тихо выругался при мысли о ночном холоде и таком же ужине. Еще раз постучал карбоновым держателем по камню, теперь уже посильнее. Бесполезно…

В этот момент между деревьями хрустнула ветка, и Согдеев рывком выпрямился. У могучего ствола, уходящего в сумеречное небо, стоял человек, высокий, угловатый, одетый в жуткие лохмотья.

– Привет, – сказал Юрий.

Человек молча кивнул в ответ головой, и указал на лазер:

– Что-нибудь не ладится, уважаемый?

– Да зажигалка эта… – начал было Согдеев, и осекся: незачем этому бродяге знать, что он безоружен.

Незнакомец шагнул вперед с вытянутой рукой:

– Не работает? Дай-ка, я гляну.

Юрий почувствовал, как чужак забирает у него из рук лазер.

Незнакомец присел на камень, и положил механизм на колени, криво ухмыляясь чему-то. Как ни силился Согдеев увидеть, что он делает с устройством, в сгущающемся сумраке были видны только лишь размытые контуры рук, да мелькающие тени над разложенными на его коленях деталями.

Через короткое время что-то в руках пришельца звякнуло, скрипнуло. Чужак шумно втянул носом воздух и рассмеялся. Снова послышался металлический звук, бродяга встал и протянул лазер Юрию:

– Забирай, теперь всё в порядке, – сказал он, – Работать будет лучше прежнего.

Хрустнула ветка, Согдеев успел крикнуть:

– Эй, постойте!..

Но незнакомец уже пропал, растаял меж тёмных стволов, словно черный призрак.

По телу Юрия от пяток вверх пополз холодок – но не от ночного воздуха… Зубы запрыгали во рту, короткие волосы на затылке поднялись дыбом, от плеча к пальцам побежали мурашки.

Тишина… Лишь чуть слышно журчит вода в ручейке за пригорком.

Дрожа, он опустился на колени возле кучки хвороста, повернул регулятор мощности, и нажал кнопку. Из направляющей трубки выскочил ярко белый лучик, и вот уже сухие сучья вспыхнули беспокойными языками огня.

Когда Юрий подошел к изгороди, старший Корнеев, которого местные обитатели холмов за глаза звали не иначе, как "Владислав, король Кукурузный", восседал возле дома на круглой дубовой чурке, дымя здоровенной самокруткой, выпуская в разные стороны сизые кольца.

– Здравствуй, добрый человек, – поприветствовал он Согдеева, – Давай ко мне, присаживайся рядышком.

Юрий подошёл ближе, примостился на не распиленном ещё бревне. Перед ним простиралось поле, всё уставленное кукурузными снопами. Кое-где пестрели золотистые тыквы.

– Просто так шатаешься? – спросил старик, – Или что вынюхиваешь?

– Вынюхиваю, – признался Согдеев, – Врать не буду.

Владислав Иванович вынул остаток самокрутки изо рта, плюнул, потом приспособил ее на место. Пожелтевшие от табака усы браво топорщились, рискуя подпалиться.

– Покопаться в земле хочешь? Археолог самодельный, что-ли?

– Да нет, – ответил Юрий, – стариной не интересуюсь.

– А то лет пять тому взад рыскал тут один, – сообщил Корнеев, – В земле рылся, что твой крот. Нашёл место, где прежде посёлок стоял, так всё вверх дном перевернул. Ох, и надоел же он мне со своими расспросами: расскажи ему про прошлую жизнь, и все тут. Да ведь я ничего толком и не помню. Слышал однажды, как мой дед говорил название этого поселения, так и то позабыл, провалиться мне на этом месте. У этого деятеля с лопатой были с собой какие-то старинные карты, он их и так, и этак крутил, все чего-то дознаться хотел, да так, должно, и не дознался.

– Антикварщик, – предположил Юрий.

– Видать, он и есть, – согласился старик, – Я уж от него по-всякому хоронился. А опосля ещё один нарисовался, такой же мудрик, и всё какую-то старую дорогу искал: рубаху на себе рвал, уверенно так говорил, – дескать, здесь проходила. Тоже все с картами носился. Ушел от нас довольный такой – нашел, говорит. Я же прав был, дескать! А у меня духу не стало втолковать ему, мол, не дорога то была, а тропа старая, её коровы протоптали. Ну да и пусть его...

Он хитро поглядел на Согдеева:

– А ты, случаем, не старые дороги ищешь, а?

– Нет, что вы, – ответил Юрий, – Я регистратор.

– Чего говоришь? Кто ты?

Регистратор, – повторил Согдеев, – В анкету запишу, как вас звать, сколько лет, где живете. Скажете?

– А это еще зачем?

– Правительству необходимо знать.

– Ну нет, милок, нам от правительства ничего не нужно, – махнув рукой, заявил Корнеев, – Чего ему опять от нас надо? Чего хотят то?

– Правительству от вас ничего не нужно, – объяснил Юрий, – Как раз наоборот, глядишь, надумают вам ништяков каких-нибудь подбросить. Всякое может быть.

– Ну, коли так, – сказал старик, – то другое дело.

Сидя на пеньках, они смотрели на простирающийся за полем ландшафт. Над лощиной, позолоченной осенним пламенем берез, вился дымок трубы. Ручей ленивыми петлями пересекал бурый осенний луг, дальше один над другим высились пригорки, ярусы пожелтевших кленов.

Солнце пригревало согнутую спину Юрия, воздух был наполнен запахом осеннего жнивья.

«Какая же благодать, – сказал он себе, – Урожай хороший, дрова припасены, дичи хватает. Что еще надо человеку… Размеренная, спокойная жизнь».

Он поглядел на притулившегося рядом старика, на избороздившие его лицо мягкие морщины безмятежной старости, и попробовал представить себе жизнь наподобие этой – простую сельскую жизнь, что-то вроде далекой-далёкой поры, когда шло освоение этих безлюдных мест, со всеми её прелестями, но без ее опасностей. Сколько событий должно было пройти, чтобы вот этот дед мог сидеть спокойно на пеньке, и дымить самокруткой...

Корнеев вынул изо рта "козью ножку", указал ею на поле:

– Глянь, сколь еще делов, – сказал он, – А кому их делать-то? От молодых никакого проку, шалопаи бестолковые! Им бы только охотиться, да рыбачить. А машины не вечные, только и знают, что ломаются. Мастак машины чинить только один есть – Федька.

– Ваш сын?

– Да нет, конечно. Живет тут в лесу один чудила. Придет, наладит всё – и прощайте, только его и видели. Молчун такой – иной раз и слова не вымолвит. Спасибо сказать не успеешь, его уже след простыл. Который год ходит. Дед мой ещё говорил, что первый раз Федька тут появился, когда он ещё совсем молодой был. И так до сих пор сюда приходит.

– Как это? – поднялся со своего места Согдеев, – Всё один и тот же?

– Ну да! Я тебе, о чем и толкую. Не поверишь, но вот с первого раза, как я его увидел, вот ни настолько не постарел! Да-а, странный тип… Чего только о нём тут не услышишь. Дед все рассказывал, как он мудрил с термитами.

– С термитами?!

– Ага. С ними самыми. Так оно и есть. Как-то раз расколотил булыжником ихнюю домовину, что навроде конуса, напилил дудака, и выложил этими чурками целый тротуар от тараканов этих до самых развалин старинных домов, что ещё там сохранились, по десять этажей, вроде как. А после семян дудака раскидал по всей округе, там им после всё заросло.

– А почему именно дудак?

– Так он на бамбук похож, лезет, как дурной из земли. На метр за день вырастает. А эти термиты любят древесину жрать. Так мне дед рассказывал. Мол, своими глазами видел. Да только брехня всё это. Дед мой был во всей округе первый враль. Сам прямо так и говорил...

Из солнечной ложбины, над которой курился сизый дымок, донесся по воздуху звонкий голос колокола. Старик поднялся со своей чурки и бросил в траву окурок. В осенней тишине снова раскатился гулкий звон.

– Это мать зовёт, – сообщил Корнеев, – Обед значит, приготовила. Небось борщец стомился, да пироги с яблоками в печи дошли. Вкуснятина, язык проглотишь. Давай, пошли живей.

Неизвестный ремонтник чего угодно, который чинит любые сломанные вещи и уходит, не дожидаясь благодарности. Человек, внешность которого за сто лет ничуть не изменилась. Странный парень, который разрушил жилище термитов, и обеспечил их едой.

Бессмыслица какая-то, и, однако, чувствуется, что старик не врёт. Тут не просто очередная небылица, родившаяся в лесной глуши, не плод, так сказать, народной фантазии.

Деревенские байки сразу можно узнать, у них свой, характерный стиль и свои признаки – особый, характерно-ехидный юморок. А здесь совсем другое дело. Что забавного, хоть бы и для жителей лесной глуши, в том, чтобы расколотить жилище теримаго, а потом накормить их? Юмор подразумевает эффектную концовку, а тут ничего похожего нет. Глупость какая-то, и больше ничего. Дурь лесная! Бродяга, похоже, мухоморов нажевался.

Подтянув одеяло к самому подбородку, Согдеев беспокойно ворочался на матрасе, набитом сушёными листьями кукурузы.

"Вот ведь дела, – подумал он, – где только мне не приходится спать в последнее время: сегодня – на кукурузном матрасе, вчера – в лесу у костра, позавчера – на роскошных, мягких пружинах и чистых простынях в усадьбе Раскиных…"

Ночь взяла свои права – ветер двинулся внизу по ложбине, дошёл до верха, и подёргал дранку на стенах, вернулся и снова подергал её. Во мраке чердака шуршало семейство мышей. Ровное сопение доносилось с другой кровати, где спали двое младших Корнеевых.

Лесной бродяга, который чинит любые поломки и уходит, не дожидаясь благодарности… Так было и с лазером. Так уже много лет происходит с вековыми по возрасту машинами старика. Чудак по имени Федька, которого годы не берут и который с любой техникой справляется…

В голове Юрия родилась одна мысль, он поспешил отогнать ее. Не надо тешить себя надеждой. Знай присматривайся, задавай невинные с виду вопросы, держи ушки на макушке… Да поосторожнее спрашивай – не то сразу замкнутся, такие тут, в глуши, люди.

Непонятный народ эти ходоки. Сами для людей ничего не делают и себе ничего от них не просят. Распростились с цивилизацией, да только лес, поле, солнце и дождь им хозяева.

Места для них на Земле хватает, на всех хватает. Ведь за последние двести лет людей сильно мало стало, народу заметно поредело, многие отправились покорять далёкий космос, насаждать в других мирах земные порядки. Да ещё и в Обиталище у хтоников многие осели. А там чего искать? Нет ответа. Что с людьми произошло?

Вдоволь места, земли и дичи…

А может быть, правда как раз на их стороне? За те месяцы, что он бродит по здешним холмам, эта мысль частенько посещала его, и как раз в такие минуты, как сейчас, под теплым домашним одеялом, на удобном, шершавом кукурузном матрасе, когда ветер шепчется в драночной кровле. Или, когда он, примостившись на пеньке рядом со стариком, глядел, как золотистые тыквы греют бока на солнце.

Что-то зашуршало в темноте: похоже, матрас, на котором спали мальчуганы. Потом по дощатому полу тихо прошлепали босые ноги.

– Вы спите, дяденька? – прозвучал детский шёпот.

– Нет, не спится пока что. Присаживайся рядом, поболтаем.

Мальчуган подтащил поближе свою подушку, уселся, скрестив ноги. Вопросительно посмотрел на гостя, подняв подбородок вверх:

– Дедуля вам говорил про Федьку?

Юрий кивнул в темноте:

– Да, рассказывал. Только сообщил, что он тут давно уже не показывался.

– И про термитов говорил?

– И про это говорил. А ты что знаешь о них?

– Мы с Борькой недавно нашли их, но это наш секрет. Никому не говорили, вы первый. Вам небось можно сказать, вы же от правительства к нам присланный.

– И что, термиты эти действительно в многоэтажке живут?

– Ага, так и есть… Да это… это… – Парнишка захлебывался от возбуждения, – Только этот дом теперь настоящая гора! Но это ещё не всё! У них сейчас тележки есть, а из самой высокой горы трубы торчат, а из труб дым идет. А потом… а потом…

– Ну, что потом было?

– Потом мы с Борькой испугались. Не стали больше глядеть. Нам стало страшно, ну и дали оттуда дёру!

Сообщив это, мальчишка вернулся на свой матрас, и заявил, устраиваясь удобнее, – Ладно, спать буду. Нет, ну это ж надо, а? Термиты грузчиками стали!