Калейдоскоп

Глава 5

Глава 5

Дядюшка Бэмс, механор-патриарх, потёр металлический подбородок такими же пальцами. Он всегда так делал, когда задумывался – бессмысленный жест, нелепая привычка, заимствованная у людей, с которыми он так долго общался. На подбородке от этого был виден характерный штрих.

Его взгляд снова обратился на чёрно-полосатого енота, сидящего на полу рядом с ним.

– Так ты говоришь, волк вел себя дружелюбно? – сказал Дядюшка, – И он предложил тебе белку?

Альберт взволнованно заёрзал, и ответил механору:

– Дядюшка, это один из тех, которых мы кормили зимой. Из той стаи, которая приходила к дому, и мы пытались её приручить. Ты же помнишь?

– Смог бы его узнать?

Альберт кивнул:

– Конечно. Я запомнил его запах. При встрече узнаю сразу.

Механор Ватсон переступил с ноги на ногу:

– Послушай, Бэмс, задай ты ему взбучку! Ему положено было слушать тут, а он убежал в лес. Что это он вдруг вздумал гоняться за белками? Надо задать ему!

– Это ты заслужил взбучку, Ватсон, – строго перебил его Дядюшка, – За такие грозные слова. Тебя придали Альберту в помощь, ты его часть. Не воображай себя обособленной личностью, ты всего-навсего руки Альберта. Будь у него свои руки, он обошелся бы без тебя. Ты ему не наставник и не совесть. Только руки, запомни. Рука-помощник.

Ватсон возмущённо зашаркал ногами.

– Я убегу, – с металлическим щелчком фыркнул он.

Дядюшка глянул на него:

– К диким механорам, надо думать. Так что-ли?

Мелкий кивнул:

– Они меня с радостью примут. У них такие дела затеяны… Это серьёзные ме́хцы. Я им пригожусь.

– Ты можешь сгодиться, только как металлолом, – язвительно произнес Дженкинс, – Ты же ничему не обучен, ничего не знаешь, где тебе с ними равняться, шатун кривошипный!

Он повернулся к Альберту:

– Подберём тебе другого.

Тот покачал головой:

– По мне, так и Ватсон хорош. Я с ним как-нибудь полажу. Мы друг друга знаем. Он не дает мне лениться, заставляет всё время быть начеку.

– Вот и прекрасно, – заключил Бэмс, – Тогда ступайте. И если тебе, Альберт, случится опять погнаться за белкой, и снова попадётся этот волк, попробуй с ним подружиться.

Сквозь окна в старинную комнату струились багряные лучи заходящего солнца, они несли с собой тепло весеннего вечера.

Дядюшка спокойно сидел в кресле, слушая звуки снаружи. Там звякали коровьи колокольчики, да тявкали маленькие еноты-щенки. В его электронном мозгу крутились тяжёлые цифро-мысли:

«Бедняжка, – думал он, – улизнул и погнался за белкой, вместо того чтобы слушать. Слишком много информации, слишком быстро всё произошло… И так у всех. Это надо учитывать. А то, как бы не надорвались. Осенью устроим передышку на неделю-другую, побродим по холмам, посидим у костра. Это пойдет им только на пользу.

А там, глядишь, настанет день, когда все дикие твари научатся мыслить, говорить, трудиться. Дерзкая мечта, и сбудется она не скоро, а впрочем, не более дерзкая, чем иные человеческие мечты.

Может быть, их мечта даже лучше, ведь в ней нет и намёка на взращенную людьми чёрствость, нет тяги к машинному бездушию, творцом которого был человек. Новая цивилизация, новая культура, новое мышление. Возможно, с оттенком мистики и фантазёрства, но разве человек не фантазировал? Мышление, стремящееся проникнуть в тайны, на которые человек не желал тратить время, считая их чистейшим суеверием, лишенным какой-либо научной основы».

И вдруг ему вспомнилось другое явление, не менее тревожное:

«Но эта суета с проверкой леса не самое главное. В последнее время происходит много странного... Что за стук слышится по ночам?… Что бродит около дома, заставляя енотов просыпаться и повизгивать, а никаких следов утром не видно?

Еноты знают ответ. Они знали его задолго до того, как получили речь, чтобы говорить, и контактные линзы, чтобы читать. Они не зашли в своём развитии так далеко, как люди, – не успели стать циничными скептиками. Они верили в то, что слышали, в то, что чуяли. Они не избрали суеверие как форму самообмана, как средство отгородиться от незримого».

Дядюшка снова повернулся к столу, взял ручку, наклонился над лежащим перед ним блокнотом. Бумага скрипела под нажимом его руки:

«Эбинизер наблюдал дружелюбие у волка. Рекомендовать Совету, чтобы Эбинизера освободили от слушания и поручили ему наладить контакт с волком».

С волками полезно подружиться. Из них выйдут отменные разведчики. Лучше, чем еноты. Более выносливые, быстрые, ловкие. Можно поручить им слежку за дикими механорами за рекой, поручить наблюдение за за́мками модификантов».

Механор покачал головой:

«Теперь никому нельзя доверять. Те же механоры… Вроде бы ничего плохого не делают. Держатся дружелюбно, заходят в гости и в помощи не отказывают. Соседи как соседи, ничего не скажешь. Да разве наперёд угадаешь… И ведь они машины изготавливают.

Модификанты тоже никому не мешают, они вообще почти не показываются. Но и за ними лучше присматривать. Кто знает, какая у них чертовщина на уме. Как они с человеком поступили, какой подлый трюк выкинули: подсунули идеи Серемара в такое время, что в результате это извело род людской. И неизвестно, что ещё у них голове.

Люди… Они были для нас богами, а теперь ушли, бросили нас на произвол судьбы. Конечно, в Синеграде ещё есть сколько-то людей, но разве можно их беспокоить, им до нас дела нет...»