Калейдоскоп

Глава 9

Глава 9

Они все сидели в огромном зале замка модификантов, полукругом, обращённые лицом к Дядюшке и внимательно слушали его.

– Теперь сосредоточьтесь, – говорил механор, – Это очень важно. Сосредоточьтесь, и думайте, думайте как следует. Представьте себе вещи, которые принесли с собой: корзины с едой, луки со стрелами и все остальное.

– Это новая игра, Дядюшка? – смешливо спросила одна из девочек.

– Да, милая, – ответил он, – что-то вроде игры. Это очень увлекательная игра. Захватывающая. Только подождите минутку, я открою дверь, что-то здесь душновато.

Он поднялся, подошёл к одной из них, и отворил. "Ведь нет разницы, в какую дверь входить, главное, что ты думаешь при этом..."

– Дядюшка всегда к пикнику Раскиных придумывает какую-нибудь новую игру, – заметил кто-то.

– Ну а теперь, – продолжал Бэмс, – Всем внимание! Смотрите на меня и постарайтесь угадать, что я задумал…

– Это игра в угадайку! – взвизгнула смешливая девочка, – Угадайка моя любимая игра!

Дядюшка растянул рот в улыбку:

– Ты права. Совершенно верно: это игра в угадайку. А теперь все сосредоточьтесь и смотрите на меня…

– Хочется испытать лук и стрелы, – сказал один из мужчин, – Потом, когда кончится игра, можно будет испытать их, Дядюшка?

– Можно, – терпеливо произнес механор, – Когда кончится игра, можете попробовать. А теперь посидите спокойно, и пожалуйста, не говорите ни слова.

Он закрыл глаза и стал мысленно включаться в сознание каждого из них, проверяя всех поочередно и улавливая трепетное предвкушение в направленных к нему мыслях, ощущая, как его мозг тихонько щупают пытливые мысленные пальцы.

«Сильней! – говорил он про себя, – Сильней! Ещё сильней!»

На экране его сознания появилась легкая рябь, и он поспешил разгладить ее. Это был не гипноз, даже не телепатия, но что-то похожее, что-то очень похожее… Сосредоточить, слить воедино души собравшихся – вот в чем заключалась игра.

Медленно, осторожно он извлёк из тайников сознания ту самую формулу – в виде слова, мысленного образа, интонации. Потом он сконцентрировал её в тёплый шар, и передал всё в мозг остальным, исподволь, не спеша – так разговаривают с ребёнком, стараясь научить его верно произносить слова, правильно держать губы, двигать языком.

Подождал секунду, чувствуя, как другие ощупывают формулу, простукивают ее мысленными пальцами. А затем подумал её громко – так, как думал жутер, так, как думал её Федька.

И ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Бэмс не услышал у себя в мозгу никакого щелчка, ни чувства, словно падаешь. Ни головокружения. Вообще никаких ощущений.

Значит, провал. Значит, все кончено. Значит, игра проиграна.

Он открыл глаза, посмотрел в дверной проём и увидел тот же склон. И солнце так же светило в бирюзовом небе. Он сидел молча, сидел как истукан, ощущая устремленные на него взгляды. Затем поднялся, и подошёл к открытой двери.

Там все осталось по-прежнему.

Подожди... Если не считать…

Там, где прежде алел кустик иван-чая, теперь покачивалась маргаритка. А рядом с ней появился голубенький колокольчик, которого не было, когда он закрыл глаза.

Дядюшка обернулся к жадно смотревшим на него глазам. Сделал рукой приглашающий жест, и торжественно произнёс:

– А теперь прошу: Проходите в дверь.

– Уже всё? – смешливая девочка была заметно разочарована.

– Всё, всё, – ответил Бэмс, – Теперь вы должны пройти через эту дверь, прошу вас. И располагайтесь вон там, на лужайке, доставайте еду.

Люди поднялись со своих мест, подхватили корзинки, мешки, и начали проходить в дверной проём.

– Можно нам теперь проверить луки и стрелы? – спросил один из юношей.

Дядюшка кивнул:

– Да, конечно можно, только будьте повнимательней. Не цельтесь друг в друга. Это опасная штука. Семён вам покажет, как ими пользоваться.

– А мы пока разберем припасы, – сказала одна женщина, – Ты захватил свою корзину, Дядюшка?

– Да, – ответил механор, – Она у Елены. Я дал ей подержать на время игры.

– Чудесно, – отозвалась женщина, – Не было года, чтобы ты нас чем-нибудь не удивил.

«И в этом году удивлю, да ещё как удивлю, – сказал себе Бэмс, – Вас просто поразят пакетики с ярлычками, а в каждом пакетике – семена».

Да, им понадобятся семена. Они понадобятся, чтобы вновь появились сады, вновь зеленели поля, чтобы люди вновь растили урожай. Им понадобятся луки и стрелы, чтобы добывать мясо. Понадобятся остроги и рыболовные крючки. И дома. Тёплые, уютные жилища. Обязательно с камином внутри.

Постепенно он стал примечать вокруг ещё кое-какие отличия. Другой наклон дерева на краю поляны, совершенно иной изгиб реки в долине внизу.

Дядюшка сидел на солнце, прислушиваясь к возгласам мужчин и подростков, которые пробовали стрелять из луков, слушая болтовню женщин, которые расстелили скатерть и теперь раскладывали еду.

«Скоро придётся всё рассказать им, – думал он, – Придется предупредить, чтобы не очень налегали на еду – не съедали всё в один присест. Эти припасы нужны, чтобы перебиться день-два, пока мы не накопаем корней, не наловим рыбы, не соберем плодов».

Да, сейчас придется созвать их и сообщить, что произошло. Объяснить, что отныне они могут полагаться только на собственные силы. Объяснить – почему. Объяснить, чтобы брались за дело и действовали по своему разумению. Потому что здесь их окружает девственный мир. Отныне – их мир.

И обязательно предупредить их насчет жутеров.

Впрочем, это не самое важное. Человек знает способ – жестокий способ. Способ одолеть любого, кто станет на его пути.

Дженкинс вздохнул.

– Господи, помоги жутерам, – с сарказмом произнёс он.