Княже мой, княже

Часть

В назначенный день весь дом был поставлен с ног на голову с самого утра. Слуги, в обычные дни старавшиеся не показываться господам на глаза, так и мельтешили туда-сюда. Целый день кухонная прислуга стояла у плит и вдоль больших разделочных столов. Как солдаты на построении, кухонные девушки выполняли команды кухарки одну за другой – резали овощи, разделывали мясо, ощипывали птиц. Ближе к вечеру, когда всё уже было нарезано, кухарка сама взялась за нож и принялась выкладывать почти готовые кушанья на блюда, украшать их и передавать горничным, которые выстраивали блюда в ряд на длинном столе, чтобы тут же лакеи, подхватив их, уносили к хозяйскому столу.

Всего ужин насчитывал двенадцать блюд: суп из мяса ягнёнка, сваренный на медленном огне, угри в соусе «Глостер», филе морского языка и запеченный лосось, паровые устрицы и золотистая треска, паштет из копчёной рыбы и почки с шампиньонами, язык жареный в сухарях и много чего ещё.

Понукаемые окриками экономки, горничные торопливо заканчивали натирать воском пол в бальной зале и других комнатах первого этажа. Лакеи в ливреях из зелено-серого тартана - семейных цветов Аргайлов - и кланмены в такой же расцветки килтах, обеспечивавшие охрану хозяина, затаскивали в залу последние кресла и диваны, а в столовую – дополнительные столы. На возвышенности, в нише между окон, пробовали свои инструменты приглашённые музыканты. Везде, где только можно, у стен были расставлены и развешаны дополнительные светильники, перемежавшиеся с букетиками цветов – особым шиком считалось устроить всё так, как было «на старинных балах», и потому мощность лампочек была минимальной - как в первые годы их употребления, а требовалось их больше в несколько раз.

В соседней комнате четверо горничных накрывали столы – для желающих выпить чаю и перекусить, пока не закончился бал. Для пожилых гостей лакеи готовили карточную и музыкальную комнаты, зато двери в библиотеку, из которой можно было попасть в княжеский кабинет, были заперты на семь замков – гостям, конечно же, незачем было читать. Несколько туалетных комнат было оборудовано отдельно для джентльменов и для дам.

Солнечные лучи мерцали, отражаясь от натёртых до блеска паркетных полах. Цветы и горки, пирамиды и китайские фонарики украшали коридоры тут и там.

Леди Изабель, немного уставшая, но довольная, проверяла парадные комнаты одну за другой. Следила за тем, чтобы никто ни о чём не забыл: дворецкому она напоминала о праздничных ливреях для лакеев, садовнику – о цветочных гирляндах, которыми следовало украсить парк, домоправительнице по памяти пересказывала список и порядок подачи блюд. Только удостоверившись, что всё будет ровно так, как хочет она, леди стала подниматься на второй этаж, чтобы при помощи двух горничных надеть заранее приготовленный наряд.

Энзо о подобных вещах абсолютно не переживал. Он по-прежнему вынужден был ограничиваться двумя костюмами, которые привёз с собой – за всё время, проведённое в поместье, Эван не отпустил его от себя и на несколько часов, так что ему просто некогда было пополнить гардероб. К вынужденной сдержанности он относился философски и даже, взяв в руки стёклышко, усилил несколько потёртостей, украшавших фрак. Сорочка его была белоснежной как всегда, и он выбрал самый простой из платков, чтобы показать, что ему абсолютно всё равно – на принятие этого решения, по подсчётам Чезаре, ушло примерно полтора часа.

Он привычно уже уложил волосы господина небрежными кудряшками и, закончив с последней прядью, наконец стал одеваться сам. Всё время бала ему предстояло стоять у Энзо за спиной.

Энзо же, немного передохнув у окна – он стоял и разглядывал подъезжающие к дому экипажи несколько минут – дождался, когда Чезаре закончит, и стал спускаться на первый этаж.

Две из трёх леди встречали гостей перед лестницей, ведущей в главную залу. Эван стоял тут же и обменивался приветствиями со всеми приглашенными. Леди Катрин, очевидно, не считала нужным почтить своим визитом бал. Леди Эстель оставалась равнодушна к происходящему и холодна, даже издалека Энзо чувствовал в ней закалку старого комиссара, который никогда ни единой эмоции не позволит коснуться его лица. Леди Изабель, напротив, улыбалась каждому из гостей. Дамы, входившие первыми, легонько касались губами её напудренных щёк, мужчины целовали ей руку все до одного. И каждого она приветствовала так, будто всю жизнь его ждала.

Энзо устроился в небольшой нише в одном из самых тёмных уголком – ему с трудом удалось отыскать такой – и наблюдал за потоком гостей, тянущимся в зал.

В одной из соседних комнат приглашённая гадалка, присутствием которой леди Изабель гордилась особенно, проводила спиритический сеанс: дюжина гостей, по большей части девушки, собрались за круглым столом, держась за руки, чтобы услышать напутствие от Шарлотты Бронте. Было здесь, впрочем, и несколько молодых джентльменов – пришедших по большей части не ради духа, а для того, чтобы посидеть рядом с девушками в темноте.

Местная публика выглядела куда более чопорной и высокомерной, чем та, к которой он привык. Если в Клубе дамы всегда норовили приоткрыть ножку или плечо, то тут у каждой был закрывавший горло воротник, ни единый локон не оттенял холодное белое лицо. Джентльмены держались немного свободней, но и в их взглядах чувствовалось что-то, от чего Энзо пробирал холодок.

«Я хочу домой…» – отчего-то промелькнуло у него в голове, хотя он и сам не знал от чего.

За весь день Эван не сказал ему ни слова. Они вообще не виделись со вчерашнего полдника, когда Энзо, по обыкновению, которое завёл уже две недели назад, принёс князю успокаивающий чай. Ничего особенного он туда добавить не мог – мяту, душицу, зверобой и грецкий орех, а некоторые специи взял у миссис Адамс. Он уже заметил, что Эван постоянно пил таблетки от кашля, которые явно ничуть не помогали ему. Но заметил он и то, что Эвана куда больше мучают сердцебиения, и потому постарался сделать упор ещё и на травы, которые могли бы успокоить сердце.

Поначалу Эван принимал чай с осторожностью, но с каждым днём привыкал к нему всё сильней. Иногда Энзо казалось, что Эвану нравится не столько сам чай, сколько то, что именно он приносит его – и Энзо не упускал возможности использовать лишние минуты, когда они оказывались вдвоём.

На сей раз слуга Эвана сухо поблагодарил его за чай, но сам князь так и не вышел к нему – видимо, был занят подготовкой к приближающемуся вечеру, как и все вокруг. Энзо настаивать не сталь, хоть и ощутил в груди болезненный укол.

- Мой дорогой Конахт, как давно мы не видели тебя! – вырвал Энзо из задумчивости особенно громко прозвучавший голос леди Изабель, и, вздрогнув, он сфокусировал на входящих взгляд. Мистер Конахт Аргайл – юноша на вид лет шестнадцати или около того – явно чувствовал себя очень солидно. Он держал в руках новенький складной цилиндр и украшенную драгоценным набалдашником трость, а за спиной его стояли ещё двое таких же молодых ребят.

На приветствие матери он отреагировал лишь небрежным поклоном и парой не очень вежливых фраз. Небрежно представил своих друзей и, надменно помахивая тросточкой в воздухе, стал подниматься на второй этаж.

Энзо внимательно следил за ним, потому что этот юноша оставался последним обитателем дома, о котором он совсем ничего не знал, и, будто бы почувствовав его взгляд, Конахт обернулся, проходя мимо него, и наклонил голову вбок. Энзо был уверен, что тот заметил его, и потому усмехнулся, демонстрируя равнодушие к этому факту, и перевёл взгляд слегка в сторону. Секунду взгляд Конахта цепко держал его, а потом вся компания прошла мимо, так ничего и не сказав.

Он чувствовал себя неуютно в это доме среди людей, которых не только не знал, но и не понимал. До последнего он сомневался, не стоит ли отсидеться у себя, но всё же любопытство взяло верх, и он решил посмотреть на бал.

Оркестр заиграл музыку. Первым в программе стоял полонез. Затем мазурка и вальс. И будто назло ему первый танец начал Эван – он вёл под руку свою племянницу, леди Кони. Энзо, поджав губы, смотрел на них. Напряжение мешалось в его сердце с тревогой, потому что он прекрасно знал, чего даётся Эвану хотя бы подъём по лестнице. Будь у него возможность, он вообще не пускал бы его на этот бал – тем более, что и сам князь никакого интереса к этому мероприятию не питал.

Однако, его не собирался спрашивать никто.

Танец окончился, Эван поцеловал девушке руку. На секунду их с Энзо взгляды встретились, но тут же князь отвёл свой взгляд в сторону и двинулся к диванчикам, стоявшим у стен.

Энзо ощутил ещё один болезненный укол и с трудом справился с желанием стукнуть кулаком по стене. Не в первый раз его вчерашние любовники вот так вот легко забывали о нём, но никогда ещё это так не задевало его. Умом он понимал, что Эван не может проявить свой интерес. Само собой разумелось, что мальчик из Клуба в Манахате или студент Академии искусств – он не был хорошей парой или даже возможным другом князю Аргайл. Но справиться с обидой Энзо всё равно не мог.

Снова зазвучала музыка, джентльмены спешили к девушкам и дамам, которые обещали им этот танец, и только компания молодых людей, приехавших вместе с Конахтом, продолжала сидеть в сторонке, негромко смеясь и беседуя о своём. Конахт повернулся к одному из своих товарищей и произнёс негромко, но так что Энзо отчётливо слышал его:

- Уэлен, видишь этого молодого человека с кислой физиономией совсем недалеко от нас? Тебе не кажется, что он не может быть Аргайлом? Да и вообще, должно быть, не один из нас?

Уэлен не успел ответить, потому что, обернувшись к Чезаре, стоявшему у него за спиной, Энзо так же негромко, но вполне отчётливо произнёс:

- Чезаре, ты не мог бы сообщить тому юноше, что сидит слева от нас, что в таком фраке ему стоило бы сразу отправиться к себе, чтобы не позорить дом Аргайл? Думаю, мы должны его предупредить, пока это не сделал кто-то другой.

Конахт напрягся и опять обратился к своему приятелю:

- Уэлен, тот странный юноша из внешних земель говорит о нас?

- Полагаю, да, Конахт.

- Может, он захочет подойти и сказать нам что-то в глаза?

- Может быть и так, - Энзо резко повернулся и, пристально посмотрев на него, двинулся вперёд. Смешки и голоса мгновенно стихли...

- Добрый вечер, - сказал он и протянул руку, чувствуя что инициативы ждут от него, - Рафаэль Лучини.

- Конахт Аргайл, - юноша, не вставая, пожал протянутую ладонь и указал ему на один из диванчиков рядом с собой, - вы не похожи на кого-то из нашей семьи.

Рафаэль едва заметно улыбнулся. Взгляд Конахта будто бы очерчивал небрежный нимб вокруг его головы – Энзо знал такие взгляды очень хорошо. Это значило, что сейчас последует укол, и нужно было либо уйти из-под удара, либо ударить вперёд.

- Вы тоже не похожи на тех Аргайлов, которых я знал до сих пор. Значит ли это, что я должен соответственно оценивать вас?

Конахт тихонько хмыкнул.

- Может быть, я такой, какими Аргайлы станут через несколько лет? Время не стоит на месте.

- Абсолютно верно. Остаётся надеяться, что оно движется вперёд, а не назад.

Взгляд Конахта наконец-то сосредоточился на лице Энзо, и в нём проскользнуло любопытство.

- Не хотите присесть?

- Предпочту постоять. Но с удовольствием развлеку вас, если вам так же, как и мне, скучен этот бал.

Конахт ответил что-то столь же бессмысленное. Энзо продолжал держаться настороже, но, судя по всему, мальчик уже не собирался атаковать. В его движениях сквозили лёгкость и грациозность, в беседе – отточенная гладкость. От взгляда Энзо не ускользнули и некоторые особенности его костюма: будто бы случайно расстёгнутая пуговица и с деланной небрежностью повязанный платок – как и у него самого. Конахт виртуозно скользил от теме к теме, не затрагивая толком ни одной.

Разговор продолжался, касаясь всего и ничего – Конахт высказал презрение к старомодным манерам провинции, затем к старомодным нарядам гостей, затем рассказал немного о школе, которую в этом году покидал. Говорить с ним было довольно-таки легко, потому что никаких вопросов он не задавал, будучи полностью убеждённым в том, что все должны слушать только его.

- Скажите, Рафаэль, вы уже ездили с моим дядей охотиться на лис? - спрашивал Конахт.

- Пока что не довелось.

- Насколько я успел его узнать, он очень любит дичь, и лучшие кролики всегда достаются ему. А петушиные бои? Линдси всё ещё проводит их?

- Насколько я знаю, он переключился на травлю крыс.

- Крысы… фу. Уверен, на будущий год уже будут травить медведей и быков.

- Разве это не запрещено?

- В том весь смысл, - Конахт подмигнул.

Ещё несколько раз Энзо встречался взглядом с князем, но тот ни разу не задерживал взгляда на нём, пока продолжался бал.

Наконец, музыка смолка, и дворецкий сообщил, что в гостиной накрыт стол, и уставшие гости потянулись прочь. Конахт долгое время не вставал, и Энзо тоже торопиться не стал.

Наконец и их компания стала перемещаться в соседнюю залу, где Энзо увидел длинный, накрытый белой скатертью, стол, который украшали серебряные вазы, свечи и цветы. Перед каждым стулом стояли карточки с именами гостей. Его место снова оказалось в самом конце, и, по мере того, как он пробирался туда, Энзо видел, как презрение сменяет любопытство во взгляде юного Аргайла. Ему стало неуютно, и садиться он не стал – сделав вид, что просто двигался к выходу, он выскользнул в дверь и отправился бродить по комнатам – которые ещё хранили следы недавнего веселья, но были теперь безжизненны и пусты. Он прошёл насквозь бильярдную, музыкальный и карточный зал, вышел на террасу, смотревшую на почти что облетевший парк. Лёгкий ветерок трепал его волосы и холодил кожу – приближалась зима, и всё вокруг непреклонно двигалось к своему концу. Оказавшись в одиночестве, совсем неподалёку от окон залов, где слышались смех и голоса, он ощутил это неожиданно хорошо.

- Энзо.

Энзо вздрогнул, обнаружив, что тёплые сильные ладони лежат на его плечах. Он опустил на секунду веки и, глубоко вдохнув, снова открыл глаза. Накрыл своими пальцами одну из рук.

- Как ты себя чувствуешь? – не оборачиваясь, спросил он. – Зря ты танцевал.

- Всё хорошо, - Эван легко коснулся губами его виска, - я почти не кашляю с тех пор, как стал пить твой чай.

- Хорошо, - Энзо улыбнулся и прижался к другой его руке щекой. Зажмурился, отгоняя подступившие к глазам слёзы. Казалось, Эван был рядом - и в то же время невыносимо далеко.

- Ты злишься? – спросил Эван, бережно обнимая его. Энзо глубоко вдохнул и осторожно отвёл его руки от себя.

- Нет. Я понимаю, ты не хочешь смущать гостей.

Эван молча уткнулся лбом ему в плечо.

- Я хочу быть с тобой.

Энзо кивнул и сглотнул, говорить он не мог.

- Я увезу тебя от них ото всех, и мы будем только вдвоём. Куда бы ты хотел?

Энзо какое-то время молчал, неуверенный в том, что голос послушается его.

- Ты обещал, что мы съездим на море… - сказал он.

- Хорошо. Завтра же. Будь готов.