Между двух огней

Глава 15

Винтовку я отстрелял в открытом тире недалеко от Медона. Спортсмены и прочие охотники с интересом косились на мою мортиру. Не говорить же им, что карабин, с которым Иван слонялся по Африке, выглядел еще нелепее. Не считая того, что лупил в плечо так, что мог свалить с ног. Винтовка была все же более цивилизованной вещью. Мне понравилась.

Работая проводником у туристов, Иван редко участвовал в охоте. Карабин под патрон Гиббса был своего рода страховкой. Чтобы увлекшийся охотник не стал жертвой дичи. Разошедшиеся американцы, бывало, лупили чуть ли не очередями. И очень удивлялись, когда патроны кончались, а бегемот, к примеру, и не думал умирать, а несется на стрелка. Карабин ни разу не подвел. А с учетом того, что каждому приехавшему в Африку была нужна большая пятерка, что-нибудь менее мощное вызывало сомнения. Хотя штуцер тоже был хорош, но и мне и Ивану нравился меньше.

Карабин и штуцер Иван оставил своему приятелю — проводнику, португальцу Педро Соуза, спешно покидая Луанду.

Где-то в двадцать седьмом году, в Найроби, Иван нанялся в серьезную экспедицию. Богатый американец, мистер Кларк, пригласил поучаствовать в походе из Момбасы в Анголу. То есть пересечь Африку с востока на запад. Переход занял несколько месяцев. И был, в общем-то, не про охоту или исследования. В Луанде Роберт Кларк предложил Ивану стать участником контрабандной цепочки, которую он проинспектировал и отладил. В задачи Ивана входило получение на границе с Анголой алмазов, и передача их в порту морякам с американских пароходов.

Алмазы передавали Ивану разными способами. Изредка прямо в ресторане отеля, в котором он жил. Иногда в саванне, на стоянку выходил какой-нибудь человек. Самый остроумный способ был связан с приманкой для львов. На границе Анголы ехал в туземную деревню, и покупал несколько коз. Блеющая коза, прибитая к колышку, в месте обитания львов, отлично приманивала хищников. Просто вместо одной, Иван покупал двух коз. Ту, на шее которой была веревка, накормили алмазами.

Это только кажется, что южную и восточную границу Анголы трудно контролировать. Но дорог и троп мало. Досмотр мобильными патрулями был вполне эффективен. По крайней мере, регулярно доходили слухи о задержании партий алмазов на границе. Но проводник охотников, открыто едущий с клеткой, в которой блеяла пара коз, не вызывал у патрулей никакого интереса. И хоть копаться в желудке и кишках было противно, за каждую партию Иван получал сто фунтов стерлингов. Очень приличные деньги.

Иван понимал, какие ценности попадают к нему в руки, но точно выполнял свои обязанности. Было так же понятно, что скрыться будет трудно, если не невозможно. Мистер Кларк очевидно серьезный дядя. Связь с ним поддерживалась телеграммами о цене на красное дерево в порту Луанды. И распоряжениями предать документы имярек.

В начале тридцатого года Иван заболел. Неведомая хворь вызвала страшный дрист, и была сочтена дизентерией. И вот через месяц, к шатающемуся от истощения Кольцову, в номер пришли его коллега и приятель Соуза и начальник полиции района. Полицейский поведал, что в полицию доставлена телеграмма, в которой рекомендуется под любым предлогом задержать некоего Айвена Колтцофф. Представитель Де Бирс уже выехал, и хочет с этим господином побеседовать. Но за пятьсот фунтов полиция готова не найти этого Кольцова. И посадить на пароход в сторону Европы. Решать нужно прямо сейчас. Скорее всего, попался штурман, с последней партией.

Через час Иван взошел на борт судна, стоящего под погрузкой у причальной стенки. Повезло, могли и грохнуть в темном переулке. Но оружие и прочий скарб осталось в качестве подарка Педро.

Уже в море выяснилось, что корабль идет в Александрию. Иван решил некоторое время держаться от английских территорий подальше. И сошел в Сеуте, где судно встало на бункеровку. Снял комнату, и несколько месяцев наращивал обратно мясо на кости.

Садясь в машину возле тира, я решил не брать оптику. Едем, все же, не охотится. Хотя, безусловно, будем косить под охотников. Мейдель вполне потянет эту роль.

— Яков! Тебе говорили, что ты зануда?

— Наверное, кто-то и хотел бы это сказать, но боятся. Остальным нравится.

— Слушай, может тебе не ехать никуда? Посмотри на себя. Глаза горят, руки трясутся, мыслями где-то не здесь. Я и сам по быстрому сгоняю.

— Тебя одного там съедят слоны или затопчут крокодилы. А львов ты просто бесишь. Даже мне иногда хочется тебя пристрелить. Что тогда говорить про африканцев?

— Видя ваше, барон, крайне серьезное отношение к организации экспедиции, хочу спросить. Велик ли будет наш походный бордель?

— Я не сомневаюсь, что ты его навербуешь среди местных дружественных африканок. По количеству определимся на месте.

— Ты прав, Яков. Воздержание полезно.

— Ты решил уже с кораблем?

— Да, пятнадцатого он становится под нашу погрузку в Сен-Назере.

Я предлагал Якову не париться, а просто взять мемуары Стенли и Левингстона. И закупить все по списку. Он просил не вмешиваться.

В порту Сен-Назера я арендовал пакгауз. Савва принялся завозить инвентарь и продовольствие. Самое правильнее, что мы сделали — это пригласили Савву. Потому что барон мыслил стратегически. А Ламанов заказывал непромокаемые мешки для продуктов, и продумывал тысячу мелочей. Не говоря о том, что я искренне наслаждался его диалогами с Мейделем.

— Ну ебаный ты в рот, Яша! Только полный мудак рассчитывает только на керогазы. Там его хуй починишь, не считая злоебучего керосина. И каким ты местом думал?

Это было первое, что Савва заявил, ознакомившись со списком Мейделя.

— Но… — открыл рот Яков.

— Ну какое нахуй — но? Я тебе, Яков Карлович, вежливо говорю, что тут, блять, не университеты ваши. Тут думать нужно. Я займусь.

И занялся. Заодно нашел, и нанял трех водителей-французов.

С транспортом все оказалось неожиданно хорошо. Недалеко от Елисейских полей находился автомагазин компании Берлие. Там торговали легковушками. Но желающие могли посмотреть каталоги. Дизельный бортовой грузовик Берлие GDHM-7 привел меня в душный восторг. Он вполне достойно смотрелся бы и в конце двадцатого века. Девяностосильный дизель. Шесть тонн грузоподъемности. Я не поленился, и по дороге в Сен-Назер заехал в Ле Ман, и прокатился за рулем грузовика лично. И получил настоящее удовольствие. Приемистая, тяговитая, простая как лом машина. Насколько я помню, вермахт с удовольствием катался на таких всю войну. Правда, России их было не очень много. Особенности зимней эксплуатации дизелей. Хотя, она мне удивительно напоминала наш МАЗ-200.

С легковушкой, я подумывал о Татре. Я помню восторженные отзывы немецкой экспедиции в Сахару. Где они поют дифирамбы Татре. Но мы не собирались в пустыню. К тому же, мы решили, что рулить легковушкой буду я. Брать еще одного водителя не хотелось. И я, наудачу, зашел в представительство «Мерседес». К моему невероятному счастью, немец-управляющий невозмутимо кивнул, и сказал, что если меня не пугает цена, то через неделю сюда доставят «Мерседес-Бенц Г4». Трехосный кабриолет в камуфляжной раскраске.

Наташа даже немного обиделась. Потому что когда я её утащил вечером гулять, я не мог остановиться, и расписывал прекрасный ништяк, на котором мы скоро будем ездить.

— И вообще, Наталья Викторовна, пора вам уже учиться управлять авто.

— Ты собираешься меня бросить?

— Думаешь, пора?

— Я, Ванечка, тебе сейчас в глаз дам. Зачем мне мужчина, если я сама буду управлять авто?

— Вот так, значит, ты ставишь вопрос? Тогда учиться будешь обязательно. А когда научишься, и будешь ездить, поймешь, что у меня — очень широкая область применения. К примеру, я очень хорошо ношу сумки.

Чтобы госпожа Скиапарелли не сердилась на меня за постоянное мелькание в магазине, я пригласил её на прогулку по Сене на прогулочном пароходике. На носу накрыли стол, и под устрицы с Клико мы провели чудесный вечер. Неясно, что тому виной, то ли прекрасная, почти летняя погода, то ли шампанское. Но я произнес большой монолог о модных тенденциях до конца века. Эльза заинтересовалась, и потребовала деталей. Не мудрствуя лукаво, я, как мог, рассказал, как будут выглядеть и одеваться женщины в двадцать первом веке. Вспоминая в основном Инстаграмм, и москвичек.

Слушая мои косноязычные пояснения, Эльза неожиданно достала блокнот, и принялась рисовать. И что самое поразительное, рисунки оказались очень близки к тому, что я описывал.

— Знаешь, Колтцофф, — задумчиво сказала Скиапарелли, листая заполненный рисунками блокнот, — я думала, что только гомосексуалист может так видеть женщин.

— Что ты, Эльза! Айвен совсем не из этих! — сказала Наташа, и неожиданно покраснела.

От нечего делать я телефонизировал купленный дом. У Якова в квартире стоит телефон. У Ламанова, в съемной квартире, стоит телефон. Один я был дикарем, и это срочно исправил. В обязанности экономки отныне вменялось отвечать на звонки. И записывать сообщения.

Пятого мая мне позвонил судовладелец, и сообщил, что корабль на подходе. В течение недели будет.

План барона был сложен. Мы приходим в Конакри и разгружаемся. На Французской территории. Отходим от города миль на двадцать и становимся лагерем. Оставляем лагерь под присмотром Саввы, и почтовым самолетом летим в Бомако. Где выкапываем алмазы, и ставим в этом месте геодезический знак. Заявив местным властям, что здесь будет построен кирпичный завод. Можно и участок купить, я, Иван, узнавал, это недорого. Возвращаемся в Конакри и, забирая к востоку, направляемся в Сьерра-Леоне. Там всего сто пятьдесят километров. Опять становимся лагерем, и добираемся в точку один. После исследований, снимаемся и перебираемся в Ливию. Там действуем аналогично. Неплохо бы настрелять охотничьих трофеев. Ты, Кольцов, должен постараться. Савва присматривает за французами. И вообще занимается всеми бытовыми вопросами. Ты, Ваня, стараешься как можно меньше показываться белым на глаза. По окончании всех поисков, едем во Фритаун, где на рейде нас ждет корабль. Грузимся и отплываем на Амстердам.

— Хороший, бля, план. Сразу видно, что ты, Яков Карлович, военный а не хуй собачий.

— Савва Игнатьевич! Прекращай уже матерится. Иначе я издам приказ по экспедиции разговаривать только на французском.

— На хуя? Мы же в Африку едем, там без русского сгинем нахер. С французским-то…

— Кольцов! А ты что молчишь?

— А я согласен с Саввой. Без русского нам там пиздец.

— О! ты мне, Иван, сразу, еще под Каховкой глянулся.