Между двух огней

Глава 31

У евреев всегда есть, чему поучится. Их способы решения проблем, если отстранится, всегда остроумные, и эффективные. Энтони Густав Ротшильд, потомственный австрийский барон, спокойно пользовался своим титулом в Англии. Не будучи английским аристократом, он именовался «сэр» даже в Виндзорском дворце, не говоря о прочих американцах. На равных общаясь с английской верхушкой, он ни у кого не вызвал даже тени сомнения. А всех дел — инициировать признание австрийского титула всеми Европейскими монархиями. С учетом того, что большинство из них, в той или иной мере было Ротшильдам должно, этот бесплатный, в общем-то бонус, выглядит прикольно.

Улица Рамо — совсем коротенькая улица неподалеку от Вандомской площади. Сравнительно небольшой ресторан Жако был арендован полностью.

— Мсье, ресторан закрыт. — сообщил мужик на входе. Пришлось представиться. В гардеробе нас окружили пятеро охранников и попросили сдать оружие. Заверения не подействовали, и эти скоты все равно охлопали нас по карманам. Детский сад. Я ножи не люблю, но это ничего не значит. А тут хоть весь обклейся, главное в карманах ничего не держать!

К столику в центре ресторана нас подвел тот самый мужик, что подходил ко мне в кафе. И весьма поставленным голосом произнес:

— Барон Мейдель. Мсье Кольцов.

Обошел столик, и стал за спиной сидящего за столом Ротшильда. Надо полагать начальник охраны. Как минимум здесь.

Мужик за столом не впечатлял. Ну да, аура власти и богатства. Но на столе перед ним лежал кисет, в руках он держал трубку, в которой чем-то там ковырялся. На нас он бросил короткий взгляд и опять занялся трубкой. Помолчали.

— Мы знакомы, барон? — наконец открыл рот банкир.

— Да — скучающе произнес Яков — в шестнадцатом году мы были представлены на обеде, данном Великим Князем в честь союзников.

А Мейдель-то каков! Званые обеды Императорской семьи, лейб-гвардия, то, сё, и не подумаешь, что недавно в подворотне по башке настучали! А глянешь — прямо одного поля ягоды. Спина прямая, взгляд рассеянно флегматичный…

Мне надоело стоять, и я прошел к соседнему столику, взял пепельницу и стул. Уселся напротив Ротшильда, и достал сигареты.

— Присаживайтесь, Яков Карлович.

Мы сразу договорились, что Яков будет аристократ, а я буду мельтешить. Из-за спины ко мне подошел охранник и положил руку на плечо. Ну, я ему и вывихнул нафик руку, то есть кисть. Это просто, если уметь. Мог бы и сломать.

— Уберите пожалуйста этих мартышек, сэр — обратился я к банкиру, не оборачиваясь на топот за спиной. — они здесь ни к чему.

Сэр Энтони, с любопытством пронаблюдав сцену, повел головой к начальнику охраны. Тот махнул рукой, и топот, вместе с шипением сквозь зубы травмированного, удалился. Я прикурил сигарету. И посмотрел на Ротшильда.

— Давайте перейдем к делу.

Взгляд сэра Энтани неожиданно стал веселым. Чорт! Кажется он нас видит насквозь. Яков тоже поставил рядом со мной стул, достал кожаный футляр с сигарами, и произнес.

— Да, мне кажется, нам есть что обсудить.

— Господа, — не стал тянуть Ротшильд — я покупаю у вас всю информацию по алмазным залежам в центральной и западной Африке.

— Эта информация продана. — ха! а он думает что в Бомако тоже залежи!

— Я думаю, моя цена не только заинтересует вас, но и позволит покрыть все возможные неустойки, что выставят предыдущие покупатели.

— Не очень понимаю, что вам помешало просто участвовать в аукционе? Сейчас это не имеет смысла. Договор заключен.

— Это не ваше дело, господин Кальцон! Я надеюсь вы понимаете, что у меня есть способы узнать все задаром? — Начальник охраны за его спиной сделал стойку в ожидании команды.

Это он фамилию не расслышал или хамит? А ведь хамит! И пугает. Хм.

— Хорошо, что вы об этом заговорили, Шилди! По этому поводу я как раз и хотел с вами побеседовать.

— Как вы меня назвали? — сказать что банкир был возмущен, ничего не сказать. Ну а чего он?

— Шильди! А что, вас в Хэрроу[12] называли Ротти? — с невинной улыбкой ответил я.

(Пояснение автора: В высшем свете Англии в это время было принято среди близких, и равных статусом людей обращение без титула. Совсем свойское обращение заключалось в уменьшительно-ласкательном произношении фамилии. Например Плант — Планти, Джонс — Джонси, Коллинз — Линзи, Йоркшир — Ширри и т. д. Но в случае с Ротшильдом получается игра слов. Роот — крыса. Шильд, с немецкого — значок, брошка, табличка. В общем, хамит Кольцов не по-детски. Мало того, что обозначил равный статус. Обозвал Крысиным Знаком. И, кстати, мне говорили, что в Оксфорде его, за спиной, и вправду дразнили Шильди).

Я встал. Начальник охраны напрягся. Я положил перед Ротшильдом самый крупный бриллиант из Бомако, и сел обратно.

— Что это?

— Четыре таких камня у моего доверенного человека. У него широчайшие связи в самых различных кругах. Если со мной, или с моими близкими что-то случится, среди всех заинтересованных станет известно, что тот, кто убьет сэра Густава Ротшильда, получает миллион фунтов. Прелесть ситуации в том, что это будут непрофессионалы. И начнет работать закон больших чисел.

Начальник охраны выглядел совершенно несчастным. Он все быстро понял.

К чести Ротшильда он совсем не испугался. Задумчиво покатал камень по столу.

— Это два камня. А два остальных?

Разбирается, однако!

— А два остальных пойдут в оплату информационной компании в средствах массовой информации. Там подробнейшим образом опишут сотрудничество и транзакции с нацистами. Осветят вашу причастность к уничтожению людей вообще, и евреев в частности. А когда нацисты проиграют войну, то вас из списка победителей посчитают необходимым вычеркнуть. А вашему семейству придется долго отмываться от родства с вами. Но и это не все. Отдельным пунктом стоит нанесение максимального ущерба поместью в Аскотте.

— Кольцов, вы понимаете, что к инциденту с княжной Вяземской я почти не имею отношения?

— Конечно. Но цель этой беседы, в том числе, чтобы отдавая распоряжения, касающиеся меня, вы были максимально точны в выражениях. А лучше, просто забудьте о нас.

— Я предлагаю вам двадцать пять миллионов фунтов за точные координаты приисков на Западе. В Бомако — он перевел взгляд на Якова и улыбнулся — мы и сами все выяснили. И уже купили участок.

— Мне кажется, сэр Энтони, у нас уже пошел конструктивный разговор. В знак этого, я вам признаюсь, что в Бомако — ничего нет. То есть, как повсюду в Африке, что-то найдете. Но в реальности — пусто. Не тратьте время. Мы туда просто так слетали. Вдруг кто следить будет?

Может все же кастрировать Якова? По брошенным бабам нас отслеживают!

— Вы понимаете, господа, что речь идет о монопольной торговле бриллиантами? Я боюсь, моего влияния может не хватить.

— Я не очень понимаю в чем проблема. Господин Тейманис вполне договороспособен. Как пройдут синяки — начнет мыслить здраво, и поймет, что лучше с вами договориться. В его же интересах. Тем более что разрушить монополию можно элементарно.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что на планете есть еще несколько крупных кимберлитовых трубок.

— Гм. И вы думаете, что теперь отсюда уйдете?

— Не сомневаюсь ни секунды.

— Кроме того, — вмешался Мейдель — Кольцов, конечно самонадеян. Но я предупреждаю, что если мы отсюда не уйдем в течение трех часов, то вас расстреляют из пулеметов.

О как! Это что — это Яков придумал?

— Все окружающие здания и подходы контролируются моими людьми — нервно заявил начальник охраны. — Никто не сможет незаметно занять позицию!

Яков невозмутимо пыхнул сигарой.

— Пулемет Эрликон имеет калибр двадцать миллиметров. Дальность эффективного огня — три километра. Но это не требуется. Просто если вы начнете выходить раньше нас, на улицу с двух сторон въедут два кабриолета. Откинут крыши, и начнут вас обстреливать. Пуля разрывает человека напополам. И пробивает пятерых насквозь.

Начальник охраны выглядел несчастным. Сэр Энтони, к удивлению, развеселился.

— Ну и к чему это, Яков? — я перешел на русский — он и так нас отпустит.

— Вот пока ты, Ваня, языком болтать не начал, — да. А сейчас — лишним не будет.

— Но как ты однако ловко придумал! Это вы эти тачанки с Марком строили?

— Ты, Кольцов, ничего не рассказываешь, и я вынужден сам думать! Я еще и Савву предупредил, куда мы идем. Он сказал, что не дай бог этому банкиру себя неправильно вести. Я ему быстро объясню. Что он до боев в Париже дойдет.

Я хмыкнул и с сочувствием посмотрел на Ротшильда. Убьет его Савва.

— Ты крупно потратился, Кольцов. Я в доле, нечего тебе здесь изображать. Но слишком сложно.

— Да нет. Для него самый раз. И вообще, Яков, не лезь ты. Я тебе скажу, когда выступать!

— Не пытайся меня унизить, Кольцов. Я впереди на одну вице-губернаторшу.

— Джентльмены! — вмешался Ротшильд. О! уже джентльмены. — Ситуацию нужно решать. Я вовсе не горю желанием неприятностей и скандалов. Вы, Кольцов, весьма убедительны.

Я снова закурил.

— Сэр Энтони! Как вы смотрите на покупку информации об алмазоносной провинции с объемом добычи в пятьдесят процентов от мирового? Миллионов за двадцать. Сразу предупреждаю, тяжелые климатические условия и труднодоступность. И непростой политический фон.

— А информация точная?

— Более чем.

То есть, я под ваше слово, плачу деньги?

— Совершенно верно. Кстати. Мы абсолютно забыли вопрос о компенсации, полагающейся княжне Вяземской, за вашу небрежность.

Ротшильд откинулся на спинку и скрестил руки на груди.

— И сколько?

— Я думаю, что если вы заплатите меньше миллиона, это для вас будет унизительно!

— Вы с ума сошли, Кольцов! Это невозможно!

— Я не собираюсь торговаться, мсье Ротшильд. — холодно сказал я. — назовем вещи своими именами. По вашему распоряжению было принято решение об уничтожении молодой девушки, пожилого еврея и меня. И за это вы должны ответить. Если вы считаете иначе, то прощайте. Мы уходим.

— Постойте.

Он долго курил трубку. Пока суть да дело, появился официант, и принес по моей просьбе кофе. Яков попросил воды.

— Ну хорошо! Вы правы. Это было недопустимо. — а силен мужик. Даже извинился. — Я найду способ вручения княжне этих средств.

Гад умный. Если бы он тупо ей скинул деньги — это подпись под признанием о похищении.

— Но вернемся к вашему, Кольцов, предложению. Я знаю, что вы работаете с банком Пиктет. Я готов разместить депозит, до выяснения достоверности.

— Как угодно. Я бы предпочел обязывающий договор, со штрафными санкциями. Мне кажется, что шанс меня разорить вам больше понравится, сэр Эндрю.

— Вам нужны средства?

— Да нет. Но я люблю, чтобы, когда они нужны, они были под рукой.

— Давайте так. Я у себя открою вам счет и там размещу ваш гонорар?

— У меня еще трое компаньонов.

— Значит и им открою счет.

— Я не прекращу сотрудничество с Пиктет.

— В последнее время Пиктет очень удачно играет на биржах. Не знаете в чем дело?

— Келлер, удачливый сукин сын.

— Ладно, я принимаю ваши условия. Двадцать миллионов в моем банке. Теперь говорите.

— Россия. Северо-восточные территории под названием Якутия. Вообще это алмазоносная провинция. Три кимберлитовых трубки, с общим ежегодным выходом тридцать миллионов карат. Вот координаты.

Я взял салфетку, и написал координаты Удачной, Интернациональной, и Мира.

— Советская Россия? — как не странно, банкир не выглядел огорченным. — Очень неплохо.

Это чего он так обрадовался? Я вдруг понял, что устал.

— Я думал Африка. Там про ваш караван уже легенды складывают. Кто из вас застрелил носорога?

Ох, не зря я там тайны разводил. По всему маршруту уже прошли! Только не нашли ничего. Вот в Бомако и поперлись. Решили, что отвлекаем.

А Яков, к моему удивлению уже вовсю трепался с Ротшильдом про охоту, и рассказывал как с двух выстрелов уходил носорога. Я поискал глазами официанта. Собственно, можно заканчивать. Остальное и по телефону можно обсуждать.

Когда мы уходили, эти недоохранники сверлил нас суровыми взглядами, что если б не приказ они бы нас. Даже Мейдель фыркнул.

— Как ты, Кольцов не нарывался, но нас отпустили. И даже с заработком. Не скажешь, Ваня, что дальше?

— Я лечу в Женеву, с кем в Орли поговорить?