Между двух огней

Глава 19

Африканские дороги это отдельная песня. Хотя бы потому, что попадаются группы пешеходов. Бредущих неизвестно откуда и куда. Дороги, впрочем, тоже зачастую начинаются внезапно, и так же внезапно заканчиваются. Правда, дорогами это можно назвать чисто условно.

С пешеходами все ясно. Они, обычно, идут из засушливых районов в поиске лучшей доли ближе к побережью. Еще нам повстречался торговый караван торговца-индуса направлявшийся вглубь континента. Торговать с дикими племенами. Сейчас, в Африке, такие караваны почему-то водят в основном индусы. Хотя, если вдуматься, особой тайны здесь нет. Если мы, за убитого бегемота, получили камень в пять карат… Вообще-то, самая отработанная и качественная обработка алмазов сейчас — в Индии. С таким караваном Иван ушел из Бизерты. Начиная с середины шестидесятых индусов сменят китайцы. К нулевым они уже плотно будут сидеть в Африке почти всюду.

Встреча двух караванов в саванне — это всегда занятно. Еще сближаясь, обе стороны внимательно разглядывают друг друга. Оценивая прежде всего боевые возможности. Потому что если чьи-то кондиции будут сочтены слабыми, их, без сомнения, попробуют захватить. Если сильными — то попробуют уклониться, или, как минимум, как можно быстрее разойтись. И никто не думает, что все обойдется. Хотя, как правило, все обходится.

Караван встречного индуса, в принципе, неплохо охранялся. Поэтому он некоторое время несколько хозяйски разглядывал наши грузовики. Но потом оценил наше оружие, пистолеты на поясе, и ручной пулемет, якобы случайно показанный Саввой. Тут же попробовал впарить нам рога носорога. Потом мы быстро разошлись.

После встречи с леопардом Мейдель закручинился. Я думаю, все сошлось в одну кучу. И акклиматизация, и жара, и пыль, и насекомые. А тут еще откровенно растерялся в опасности. Поэтому Яков был мрачен, и даже не реагировал на Аленушку, которая ходила по лагерю голышом. Подаренная рубашка бережно хранилась в подаренном сидоре. Надевалась только по торжественным случаям, типо встречного каравана.

Она, в принципе, оказалась удачным приобретением. На глаза не лезла, помогала повару, и, главное, занималась выделкой шкуры леопарда. Мбенге ободрал зверя сразу же. После минимальной обработки шкуру замочили в бочке из под воды. Английские джентльмены, хвастаясь перед дамами шкурами трофеев, вряд ли рассказывают, в чем их замачивали. В условиях саванны. Но и я, и Мейдель, и Савва, тоже поссали в бочку несколько раз. И вот, все свободное время, Аленушка сидела и скребла шкуру. Так что трофей будет знатный.

Я пытался растормошить барона, рассказав, что история с кошкой это, вообще-то, мой косяк. Что я мог сообразить, спрогнозировать и, уж по всякому, не дать расслабиться. А я лопухнулся. Но это не помогало. Уже подумывал стать лагерем, поискать льва и вывести Якова на выстрел. Решиться на это мешало нежелание терять неделю. Хотя, как повезет. Могло случиться и больше. Но ситуация разрешилась сама.

На четвертый день после Сьерра-Леоне, ранним утром, мы свернули лагерь и тронулись. Выехав из редкого леса мы потихоньку потащились по саванне. Справа, вдали, синел горный хребет и расстилалась саванна. Местность слева понижалась и переходила в болото вдали. И вдруг я увидел пять крупных буйволов несущихся нам наперерез. Все понятно, уходят на день из саванны в болота. Огромные, черные, они быстро с нами сближались. Можно было их пропустить и ехать себе дальше. Но у меня сработал рефлекс. Я, даже не размышляя, ткнул вторую. Вдавил газ и заорал:

— Яков, готовься стрелять. Вали первого, как только я остановлюсь.

И мы начали быстро сближаться. Руль колотило словно я ехал по стиральной доске. Подумал, что если сейчас влетим в яму, то экспедиция закончится. Но уходящая добыча не давала углубиться в эти мысли. Над головой неожиданно грохнул выстрел.

— Не сейчас, бля! Я остановлюсь, тогда!

Он конечно промахнулся, но быки на выстрел взяли правее. И мы с ними сначала поравнялись, а потом и обогнали. Я вдавил тормоз и крутнул руль влево. Яков выпрыгнул еще до остановки машины, но не упал, а сделав шаг, утвердился, и вскинул ствол. Банг! Банг! Банг! Первый буйвол запнулся. Банг! Упал, даже немного пропахав грунт. Яков спокойно, но быстро перезарядил винтовку. Метрах в семидесяти от нас лежала гора. Остальные с шумом вломились в кусты и скрылись.

— Контрольный, Яш. За ухом. Вдруг просто оглушен.

Я взял свою винтовку, и мы пошли к зверю. Мейдель выстрелил. А хорош бык! Между рогами — больше метра. Подъехали и остановились грузовики. Из кузова посыпались носильщики, Хлопнули двери, подошел Савва.

— Ну ты, Яков Карлович, бля, пиздец стрелок!

— Барон! Вы почему остановки машины не дождались? Как вас только пронесло? Я бы точно себе шею свернул.

— Это потому, Кольцов, что ты в бога не веришь.

— Хм. Просто когда я начинал читать библию, по привычке сразу заглянул в конец. Концовка подкачала. Да и в охоте это не мешает.

— То есть ты хочешь сказать, что уже брал таких буйволов?

— Барон! Все ваше преимущество передо мной — это на одну вице-губернаторшу. Слабый гандикап, согласитесь.

— Не знаю. Но эту голову — я хочу.

Ну вот. Прежний Яков. А то — ах я растерялся, ах у меня тряслись руки…

Галдели негры, французы озадаченно ходили вокруг туши. Я сделал несколько фото Якова на фоне. Потом негры быстренько отделили голову от туловища. И водрузили её на багажник, на кабине бензовоза. Грузовик сразу приобрел лихой и африканский вид.

На следующий день Аленушка растянула на багажнике другого грузовика шкуру леопарда на просушку. Караван сразу стал не унылой чередой машин, а колонной серьезных охотников. Никому в голову не пришло бы что эти люди здесь по другому поводу. Однако и Яков и Савва заявили мне, что вернутся домой без бивней слона — себя не уважать.

Мне совершенно не хотелось отвлекаться. У африканских охотников есть поговорка, что слона берут ногами. Поэтому после недолгого, но энергичного обсуждения, был достигнут компромисс. Мбенге идет в какую-нибудь деревню, и там покупает две пары бивней. Больше всего мне нравилось то, что он невозмутимо кивнул, и четверо носильщиков, с ним во главе, после захода солнца скрылись в ночи. На утро, у обеденного стола, лежало две пары бивней. Я было решил что они ночью слонов завалили, и завистливо восхитился. Но, нет мастер Ай, я знаю, три часа ходу деревня. Продать нам клык.

Подозреваю, что если нужно будет раскопать кимберлитовую трубку, Мбенге выслушает, кивнет, и скажет — хорошо, три часа идти, я знать деревня. Можно нанять. Они выкопают.

А вообще, вся эта живность приелась. На глаза постоянно попадались зебры, жирафы, и прочие антилопы. Стоило заехать в более менее густые заросли, начинали визжать обезьяны. Глаз у моих спутников привык, и уже не горел желанием немедленно стрелять.

Новый экшн случился уже почти в Либерии, когда до нужного места оставалось около дня пути. Мы постепенно все дальше удалялись от болотистых низин. Надоевшие мангровые заросли сменились баобабовыми рощами, и бушем. Буш — это такие рощи с низкими кронами, дающие густую тень, но вполне проходимые. Равнина начала холмиться.

Утренние сумерки еще только намекали на солнце, я лениво рулил, стараясь не разгоняться. Мелкие поломки уже тоже поднадоели. От сильнейшего удара справа сзади, тяжелая машина подпрыгнула и встала поперек направления движения. Вдобавок, я саданулся о руль головой. Пока я тер глаза и тряс башкой, услышал выстрел.

На мой Мерседес напал носорог! И останавливаться на этом не собирался, а разгонялся в морду едущего следом за мной грузовика. Я мгновенно озверел и потянул к себе винтовку. Это он, сука, мне автомобиль раскурочил, и сейчас радиатор грузовика ухайдокает? Стрелял Мейдель, и, кажется, промахнулся. Он стоит между Мерседесом и носорогом. Вскинул ствол и таки попал зверю в жопу. Тот развернулся и попер на нас.

Яков как-то даже лениво дозарядил винтовку.

— Ваня! Отошел бы ты, а то затопчет.

Я опустил винтовку. Стало понятно, что барон никогда не простит мне, если я украду у него подвиг. Тем не менее, я прикинул дедлайн, за которым начну валить урода, если у Якова не получится. Метрах в семидесяти носорог тяжело разгонялся на Мейделя. Тонны полторы гад весит.

Он начал стрелять с пятидесяти метров. Первый выстрел пришелся в корпус, без видимых последствий. Второй и третий крошили рог и лоб, но носорог продолжал бежать. Четвертый выстрел попал. Зверь сделал несколько шагов и, за пару метров до моей мысленной линии, упал на правый бок. Я поднял ствол кверху.

Яков дозарядился, подошел к носорогу и сделал контрольный. А потом сел на землю, прислонившись к спине трофея. Я огляделся. Метрах в ста стоял грузовик, за ним остальные. Вдали виднелось облако пыли. Все ясно. Самка носорога и детеныш спокойно паслись на опушке. Мы выскочили из рощи между ними. Детеныш — ничего такой, чуть меньше мамы. Вон с какой скоростью улепетывает.

Я подошел и уселся рядом с Мейделем.

— Дай сигарету, Вань.

Мы закурили.

— Зачем ты, Кольцов, куришь этот мусор?

— Барон, вы в курсе, что на такой охоте часто гибнут люди?

— Это ты к чему?

— Можно я заберу потом твои вещи себе?

— Обойдешься. И вообще, я знал, что ты стоишь сзади и вот-вот начнешь стрелять. Поэтому и мазал.

— Заметь, между мной и зверем был автомобиль, в отличие о некоторых.

— Я возьму себе голову. Я теперь понимаю тех, кто себе их берет.

— Ну, считается, что толченый рог носорога повышает мужскую силу.

— Мне это не интересно.

— Ну да. Поэтому и бери голову. Никто даже ничего и не подумает.

К нам подошел Савва.

— Ну и что у вас опять?

— Да вот, Сава Игнатьевич, барон куропаток хотел настрелять, но промахнулся.

Негры, во главе с Мбенге, подошли к туше, и неожиданно пали перед ней ниц. Потом он нам пояснил, что злой бог сошел на землю и вселился в носорога. Пока голова на месте, нужно проявлять уважение. Оставив Якова и Савву разбираться с трофеем, пошел к своему авто.

Все было неприятно, но не смертельно. Зверь задел правую дверь и порвал правое среднее колесо. Еще сместился мост. Но это все было решаемо. Тем не менее, день, а то и два, будем стоять здесь. Дал команду Марку и Жану приступать потихоньку. Савва скомандовал ставить лагерь.

— Иван! Мясо у носорога съедобное?

— Ну да. Я думаю, Мбенге сейчас опять приведет деревню и расторгуется.

Но все оказалось еще интересней. Мбенге сотоварищи ночью, при свете костра положили голову носорога на носилки и, под ритмичное пение, три раза обнесли ею наш лагерь.

За следующий день мост все же воткнули на место, и привели все в исходное. Только правая задняя дверь была теперь закрыта наглухо. Мбенге продал носорога. Алмазов ему, к сожалению, больше не дали. Я его заранее предупредил, что никаких баб в оплату. И таки обошлось.

Мы въехали в Либерию через долину в горах. В верховьях реки Софа. В будущем здесь будет главная алмазная провинция страны. А пока тишь да гладь, да бездорожье. Вполне, впрочем, проходимое.

На следующее утро мы оставили француза Марка за старшего и, втроем, отправились как бы охотиться. Отъехав немного назад, мы изменили направление, спустились вниз по реке и вброд выехали на огромную отмель. Я вырезал в кустах несколько палок. Вставил в сетку. Получилась рама. Достал складную лопату, и прошел по отмели. В конце двадцатого века здесь будет стоять драга и добывать две-три тысячи карат алмазов каждый день. Но сейчас я вспоминал фото. Коля, Леха, и Артур стоят, и держат в руках камни. Вот здесь. Я кивнул Савве. Он скинул с плеча винтовку и скрылся в перелеске.

Разметил квадрат три на три метра и протянул лопату Якову.

— Приступайте барон.

— То есть ты не будешь копать!?

— Конечно нет. Это привилегия высшей аристократии.

— Будешь просто сидеть?

— Как не жаль, но нет. Ты копай давай.

Я установил наклонно раму с сеткой и показал, как кидать на неё грунт. Собрал брезентовый лоток. Потом за три часа мы намыли крупных, по пятьдесят-семьдесят карат камней. Карат на четыреста. Потом еще час маскировали наши работы. Вроде получилось. А уж через неделю и вовсе будет незаметно.

Возвращаясь обратно, решили попробовать подстрелить куду. Хитрая экзотичная антилопа отлично объяснит наше отсутствие. Мы проезжали солончак. К нему и направились.

Не доезжая километров пять, оставили машину и барона, и осторожно пошли к солончаку. Дикие звери ходят к нему полизать соль. Потом четыре часа, до вечерних сумерек, лежали в лёжке. И уже почти в темноте Савва все-таки подстрелил куду. Считается весьма почетным трофеем.

На следующий день мы проехали еще двадцать километров, и стали лагерем. По той же схеме следующим утром доехали до отмели. Накопали алмазов карат на семьсот. Только никого экзотического подстрелить не удалось.

А вечером я объявил об окончании охоты. И что мы начинаем двигаться к Монровии. Немного отметили.

— Слушай, Иван, может Михайла нам львиную шкуру принесет?

— Ты, Савва, только ему не говори. А то ведь и вправду принесет. Скормит вон, Аленушку, и пока тот её жрать будет, убьет кота ножиком. Оно тебе надо?

— Яков, а ты не хочешь?

— Я-то не прочь, но Иван уперся. Пожалей, говорит, природу.

— Ты Савва про Мертвое Море слышал? На Ближнем Востоке? Это Яков там охотился. Больше там теперь ничего не водится. Нельзя его в саванну выпускать.

— Ты завидуешь, Кольцов. Тебе не к лицу.

На следующий день мы переправились вброд, и вышли на дорогу к побережью. Не сказать, что кругом были люди, но это уже были вполне обжитые места.

Через день нас остановил английский патруль. Особых вопросов у них не было. На багажнике одного грузовика была растянута шкура леопарда, другого — голова буйвола. А на третьем красовалась голова носорога. Любому было ясно, что едут серьезные парни.

Самое смешное, что сержант интересовался всего лишь одним. А льва подстрелили? Яков сдержанно ответил, что ему нужен повод еще раз приехать в Африку. Поэтому пока без льва. Сержант угостился моим коньяком, и просветил, дальше все без неожиданностей. Они здесь выполняют функцию заслона, разворачивая идущих к побережью. Дальше уже закон и порядок.

Мимо каучуковых плантаций, мимо лесных вырубок, мы за два дня доехали до Монровии. Остановились, понятно, в Палас-отеле. Я сразу поехал в порт. Там нас ждала радиограмма — «Амата» на рейде. Дал ответную радиограмму швартоваться под погрузку.

Рассчитался с Мбенге, переплатил вчетверо. Оставил ему все деньги от продажи мяса. Он пытался целовать руки. Остальные носильщики стояли на коленях. Аленушку мы с Саввой отвезли монахиням из миссии Красного Креста. Она плакала и не хотела оставаться.

Через два дня, в полдень, я поднялся на борт корабля. Погрузка закончена.

— Капитан! Отваливаем на Амстердам.

Яков задумчиво сидел в шезлонге на юте, и пил Шабли.

— Иван Никитович, а ты понимаешь, что тебя ждет, если в Париже узнают, что все наше путешествие у тебя была черная рабыня?

— Шантаж? Барон, тогда вся Франция будет знать о нечеловеческом героизме некоего барона, добывающего рог носорога. Который, сами знаете для чего. Так что ваша карта бита!

— Население Жуаньи развеет злые наветы рабовладельцев! И расскажет, что некоторые, похотливые охотники ездят в Африку вовсе не охотиться. Где трофеи, Кольцов? А?

— Вы понимаете, Яков Карлович, что вы в микроскопическом шаге от появления на виноградниках Бордо мощного конкурента? Который лишит Бургундскую виноторговлю каких-либо перспектив? Возглавит Бордосское виноделие видный филантроп, спасший африканских львов от бесчеловечного бургундца из Жуаньи. У которого даже вино — фу!

— Скажи, Иван, ты понимаешь, что это всего лишь слова? Потому что у меня на руках — факты. И вот первый.

Он махнул рукой. И к нам, с новой бутылкой Шабли, подошла Аленушка. Которую мы с таким трудом сплавили добрым монахиням.

— Тебе так важно иметь на меня рычаг давления, Яков?

— Конечно нет, Вань. Просто она сегодня утром пришла ко мне и объяснила что убьется. Если мы её здесь оставим.

— Блин. И че делать?

— Поселю в Жуаньи.

— В опасную игру играешь, Яков Карлович. Не успеешь оглянутся, и вся деревня будет мулатской. Тем более у тебя теперь рог носорога.

— Да ладно, Вань, не бросать же. Убьется еще.

Пароход издал гудок, и отвалил от стенки.