Между двух огней

Глава 32

Если нет мозгов, то прежде всего, не обижайся на окружающих. Нужно быть редчайшим мудаком, чтобы за месяц ни разу не взглянуть на карту. Это не говоря о том, что можно было просто спросить. Сойдя с самолета в Женеве, я барственно уселся в такси и попросил меня доставить в замок Мезокко. И побыстрее, меня ждут. Таксист стал вкрадчиво осторожен и очень задушевен. Память мне подсказала, что так обычно разговаривают с безнадежно больными. Очень сдержанно и сочувствующе таксист поинтересовался, какой Мезокко имеется в виду. Тот, что в Граубюндене?

— А что у вас здесь повсюду замки Мезокко? — Не без надменности спросил я.

Еще более сдержанно и участливо таксист пояснил, что он с удовольствием отвезет, но ему нужно попрощаться с семьей, потому что туда мы доедем только завтра. Скорее всего, ближе к обеду. Ну и обратно столько же… Вы, мсье, так боитесь летать? Но можно же поездом! Ненамного дольше получится! С видом английского лорда покинул такси. Всем своим существом изображая джентльмена, забывшего в Париже любимую табакерку. Купил в киоске аэропорта карту, и углубился. Меня подвело то, что для оформления покупки замка, Савва поехал в Женеву. И квартира у графини Сакс в Женеве. Ну, я и думал, что это где-то неподалеку.

Думать вредно. Нужно вникать. Замок Мезокко расположен в тридцати километрах от Лугано, это, если по автодорогам, от Женевы, почти семьсот километров. По прямой ближе, но в горах прямых дорог не существует. И вообще, там неподалеку Милан, озеро Комо, и все эти горнолыжные курорты, где так любили (полюбят?) отдыхать россияне в нулевые. Тридцать километров к северу — Давос. А неплохо Савва устроился!

Вздохнул и пошел искать того, кто предоставит мне самолет до Лугано.

С сэром Энтони Густавом мы простились достаточно сердечно. Он стребовал с меня обязательство встретиться через неделю. Приходите запросто на бульвар Курсель, я предупрежу персонал. Согласитесь, нам есть что еще обсудить.

Яков пресек мое желание немедленно ехать в Орли. Ежедневный рейс уже улетал, — не нужно, Ваня, устраивать новый апокалипсис. Они от предыдущего не очухались. Завтра, в полдень, будешь в Женеве. — Интересно, Яков знал, что мне не туда?

— Объясни мне, Кольцов, что это было?

— Твой давний знакомый, решил нас пока не трогать. Вот посмотришь на вас, барон… Вокруг вас с детства какие-то подозрительные люди, все эти великие князья, ротшильды эти, и как вы живы-то до сих пор?

— Ну не всем же крутить коровам хвосты в имении!

— И не поспоришь. У меня и вправду было элитное детство. Без этих всех пажеских корпусов, михайловских училищ и прочего ужаса. Простые, вкусные продукты. Свежий воздух. Сговорчивые селянки с тугой задницей и полной грудью. Мне понятна ваша, барон, взвинченная грусть. Моим прошлым — нельзя не восхищаться!

— Ты, Ваня, не старайся меня уязвить. Господин Фрейд давно доказал, что это все у тебя комплексы.

В цеху мы застали Гастона, он уже уходил. Марк его рекрутировал на вторую тачанку, что должна была поставить точку в нашей беседе с Ротшильдом. Рядом с бензовозом стояло два кабриолета. Только внимательный взгляд мог заметить, что авто непростые. Марк все же замечательный механик.

Гастон начал мне совать какие-то деньги, долю от награбленного в сгоревшем доме. Пояснил ему, что это все его, и вообще, я ему очень благодарен. Если что, обращайся. Помявшись, он попросил передать принцессе его извинения и уверения в преданности. Айвен, я же даже подумать не мог. Скажи, ты меня не убил потому что сразу решил, что я еще пригожусь? Будь уверен, все, кому нужно, знают, что не дай бог с принцессой хоть что-то. Не переживай, Айвен.

Хм. Кажется, даже в криминальных кругах у меня дурная репутация. С другой стороны — чему удивляться? Ввязываясь в крупный финансовый проект, ты должен быть готов к тому, что с некоторого момента твои поступки определяет целесообразность. А не личные пристрастия. Я просто расслабился. Ах, Париж, ах, ламповое ностальжи, да я их всех одной левой. А никто и не спорит. Просто есть куча людей, которые тебе дороги, и они одной левой не справятся.

Надеюсь, теперь до всех дошло, что не дай бог с Наташей хоть что-то. Миндальничать не буду ни секунды. И всякие боевики в курсе. И Ротшильд проникся. Хочется верить, что больше всего ему понравилось посмертие, что я ему пообещал. Комиссия по Ценным бумагам, это не хухры-мухры. Тем более она только недавно создана, ей остро необходимо доказать полезность. И тут такой подарок! Сговор с кидалой! И, виноват не свой, американский, а эти там, в европах. Ну-ка подать их сюда! А уж как будет доволен Оппенгеймер! Лично порвет Ротшильду жопу на британский флаг. Остальное-то сэр Энтони пока может только спрогнозировать. Но если только предположит, что я прав, то неуютно ему сейчас.

— Вот я тебе, Яков, конечно признателен, за кавалерию в засаде. Но зря вы это придумали. Он бы и так был как шелковый.

Мы сидели в цеху и выпивали. Точнее выпивали Яков с Марком. Я пил кофе, и прикидывал, самому поехать в книжный на Елисейских полях? Или все же составить список и поручить мадам Жаклин все это закупить?

— Ты, Кольцов, ничего не понимаешь. Савва Игнатович Ламанов, этот Наполеон современности, вполне ясно сказал — «Бог на стороне больших калибров!».

— Вы бы убрали это дело куда-нибудь. А то, не дай бог, полиция наткнется. То-то обрадуется. Решит что нам понравилось крушить и жечь дома.

— Мы завтра уезжаем в Жуаньи. На этих машинах.

— Как же ты, Яков Карлович, теперь без Аленушки-то?

Я посоветовал Тейманису вполне официально нанять Аленушку. То есть, я рекомендовал найти Мбенге. Он вам, Моисей Соломонович, приведет рабсилы столько, сколько нужно. И на самых выгодных условиях. Заберите у барона рабыню, она будет переводчиком, и вообще, заниматься связями с местными. И Мбенге быстро найдет. Если он еще на ушел куда-нибудь к Кейптауну, быстро объявится.

Соломонычу идея глянулась. И через несколько дней французская гражданка, с паспортом, Нкинделим Жуаньи, была нанята американской компанией Даймонд Тек. Инк. И вместе с водителем Жаном полетела в Сьерра-Леоне. Туда же, как мне сказал Соломоныч, уже отправляется корабль, груженый драгой.

— Ты работорговец, Кольцов. А то, что ты торгуешь чужим имуществом — возмутительно!

— А кому легко, Яков Карлович? Я понимаю, зима близко. Холодная постель — это страшно. Но вам ли бояться трудностей?

— Марк, не слушай его. В Жуаньи многого нет. Но никто никогда не скажет, что там некому согреть постель мужчине!

— Марк! Ты видишь как барон нервничает при малейшем намеке на то, что с Жуаньи не все в порядке? Еще не поздно. Одумайся! Спаси если не тело, то хотя бы душу!

— Мне кажется, Айвен, ты в, глубине сердца, сам мечтаешь там поселиться. Но твой дурацкий гонор мешает в этом сознаться.

— Достаточно! Вы мне плюнули в душу! Я уезжаю. Надеюсь, буду через неделю.

Самолеты в Лугано тоже летают по кругу. Между Женевой и Лугано горный хребет, и пилоты, даже несмотря на обещанный гонорар, не берутся. Да и темнеет уже мсье, вам лучше поездом. Злобно поехал поездом. С пересадкой в Цюрихе. Остановка называется Белинцона. Типичная горная деревня, расположенная в долине. Нет, называется это все — город. Но я не заблуждаюсь. С трудом нашел попутный грузовик. Не сезон мсье, зимой здесь много лыжников, и много такси, а сейчас, попробуйте найти попутный грузовик к перевалу.

Я еще в Женеве понял, что нужно было позвонить из Парижа. Но хотелось сделать сюрприз. Насколько бы жизнь была проще, если бы я не считал себя самым умным!

Водитель грузовика оказался итальянцем. Да, сеньор, довезу до поворота. Там потом по тропе через лес. Нет сеньор, у нас здесь зверья немного. Кабанов нет, так что спокойно дойдете. Разве что медведь объявится. Но это редко. Давно про медведей не слышно.

Я злился на всех. На Савву, который ничего не пояснил. На Наташу, которая явно надо мной потешалась. На Мейделя, который если не знал, то почему? На долбанную Швейцарию, которая только с виду один плевок на карте, а добраться куда-нибудь тот еще гимор.

На тропинке стоял патруль. Я их услышал издали. И ушел вверх по слону. Все подробненько рассмотрел. Тройной пост. Двое стоят открыто, один сидит в секрете на возвышенности, откуда все простреливается. Вернулся на тропу и вышел к ним.

— Здорово, станишники!

Они быстро разошлись в стороны, держа карабины на сгибе локтя.

— И вам не хворать! Куда путь держим?

— Да вот, господин Ламанов звал в гости. А я тут мимо ехал. Дай, думаю, навещу.

Крепенькие такие мужики. В куртках, сапогах и кепках. Смотрят спокойно, карабины на предохранителе. У обоих ножи на поясе. Уползать, если что, будут вон туда. Там у них, кажется, позиция. Ну, для нынешних времен — неплохо.

— Давайте, мы вас проводим, Иван Никитович.

— О! Вы меня знаете?

— Савва Игнатович вчера упредил. Сказал, смотрите там, должен объявиться. Описал. Вы — подходите. Только он говорил, вы злой будете.

Мне стало совершенно очевидно, что все, кроме меня, всё понимали, и надо мной просто глумятся.

— А я, видишь, сама доброта и благость. Ведите, чего уж.

Мы вышли в долину, слева, на горе, возвышается замок. К нему ведет дорога. В начале дороги — флигель. Скорее дом, надо полагать для прислуги и охраны. Ворота заперты.

— Ваня! Скажи честно, ты Мезокко под Женевой искал? — обнял меня Савва. Я открыл рот, чтобы сказать ему все, что о нем думаю, с применением всех отглагольных прилагательных сексуального типа. Но тут во двор вышла Наташа. В легком сарафане, каких-то сандалиях. Глазища. Растрепанная…

— Извини, Савва. У меня срочное сообщение для княжны.

Схватил за руку, и утащил в дом.

— Показывай, где наша комната!

— Что случилось?

— Быстрее!

Изнутри на двери задвижка. Отлично!

— Кольцов, ты порвешь сарафан! Ваня!!! Ну Ванечка, ну милый… ну куда ты так торопишься…

Уже ночью она рассказала, что они очень веселились. Всем было понятно, — я думаю, что замок под Женевой. И Шарлотта с Саввой уговорили меня посмотреть, что получится. Ванечка, ты такой смешной, прям генерал, Так, быстро в Женеву! и чтоб к обеду. Мне было так страшно. И так унизительно, они меня лапали. И разглядывали так, что было просто жутко. А ты все не шел и не шел. Я их предупреждала, что ты разозлишься. А они смеялись, и говорили, что дадут тебе посмотреть. Ты чего Ванечка? А когда наверху загрохотало, этот заскочил, и говорит, что я надеюсь, вы скажете, что с вами обращались нормально?

Я прижимал её к себе, и думал, что легко суки отделались. И успокаивал свою принцессу самым древним способом успокоить женщину. Где-то через сутки Шарлотта прислала горничную. Тонкий она психолог! Если бы пришла сама или Савва, я бы их точно отправил в Женеву. Вылезать из постели нам не хотелось совершенно. Люди любят трахаться еще и потому, что в этот момент у тебя нет проблем. Это потом, когда все заканчивается… Тем не менее, мы пожаловали на ужин.

— Ну, что сказать, графиня. Жалкий походный быт барона Мейделя, не идет ни в какое сравнение с изысканностью вашей здешней жизни!

Да и то. В отличие от Якова, купившего по сути заброшенное здание, здесь устоявшийся быт и традиции. Древняя мебель и ковры. Верная и опытная прислуга, не разбежавшаяся в бедности. Драгоценный фарфор, и серебряные подсвечники. Распорядок, принятый в позапрошлом веке.

— Дворецкий, к сожалению, попросил расчет еще четыре года назад. Мы сейчас ищем, но сам понимаешь, Айвен, дело не простое.

— Завел ли ты, Савва Игнатич, доверенного камердинера?

— Не умничай, Ваня, на-ко вот, мяса еще съешь. А то лица на тебе нет. Всю Швейцарию объехал.

— Я, Савва Игнатович, не только мясо съем. Я еще и припомню вам, издевательства-то.

— Это Наташа придумала!

— Хорошая попытка, Савва. Но — помни. А вообще, мы с Натальей Викторовной возвращаемся в Париж.

— Айвен. Ты наверное не в курсе, но в Париж отсюда можно попасть и не через Женеву. — вид у Шарлоты при этом был самый светский и сердечный. Наташа рядом фыркнула.

— Спасибо, Шарлотта! Кто бы мог подумать! — с энтузиазмом воскликнул я. — Я мучаюсь мыслью, не устроит ли на вашем обручении один из гостей какую-нибудь гадость? Представляете, придет в дневном костюме? Наташа! Не пинайся! Просто скажи, что ты тоже не пойдешь!

— Айвен. В тебе есть потенциал. Ты безошибочно нашел способ прекратить нападки. И даже некоторое время их избежать.

— Не переживай Лотта. Если он еще раз про это заикнется, я к маме уеду!

— Ну да. Я, господа и дамы, намерен посетить Британию. Там сейчас на выданье принцесса Виктория. Мне кажется, у меня есть шансы. Княжна, положите ножик! Не щипайся ты, езжай к мамочке, подумаешь!

— Решено! Мы с Лоттой тоже едем. Вместе веселей. Я только охрану предупрежу. И ты, Лотта, позвони управляющему.

— Да-да, Савва Игнатович. Пора уже обручение устроить, а то смотреть противно как ты увиливаешь.

— Наташ, ну как ты его терпишь-то?

Обратная амбаркация запомнилась только пересадкой в Цюрихе. Господин Келлер прибыл лично засвидетельствовать. И разузнать, не солью я ему еще чего. А мне что, жалко? По секрету рассказал что Де Бирс с русскими мутят алмазный мегапроект. Если выйдет, то сами понимаете. И если не выйдет — тоже. Он сделал лицом мыслеформу «Но как!?». Скромно промолчал. Заверил, что инсайд достовернейший.

Лионский вокзал встретил нас дождем. Лето заканчивается. Добежали до такси и распрощались.

Дома все было на свои местах. Мадам Жаклин сообщила что подаст перекус через час. Жан-Клод немедленно начал грузить меня вопросами отопления, лето кончается. На столе в моем кабинете лежал список звонков. Яков. Мэтр Планель. Тейманис. Секретариат Ротшильда напоминает, что во вторник в одиннадцать, сэр Энтони меня ожидает. Наташка естественно сунула свой нос.

— Для общения с любовницами у меня другая квартира и другой телефон.

— Вот как дам сейчас! Вань, ты знаком с Ротшильдом?

— Да каких только придурков я не встречал.

— Кольцов. Правда все кончилось?

— Да. Сейчас все нормально.

— Сейчас?

— Ну, я же живу. Вокруг столько всего происходит. Кто знает, что там будет завтра?

— Вань, ты, главное, сам не нарывайся.

— Давай завтра в «Тетушку Катрин» сходим?

Но на следующий день мы посетили Наташину маму. Дамы опять трещали про обручение, что уже точно состоится в начале сентября. Я, от нечего делать, наигрывал блюзы на рояле. Как ни странно, больше всего мое бренчание заинтересовало Быстролетова. Поперешучивались с ним. С удивлением понял, что я его интересую. Это с чего бы это? Но пока суть да дело, налил коньяку, и потрепался с ним про медицину. Обаятельный парень. Его интересовали мои африканские приключения. Не последние, а охота. Рассказал несколько баек. Между делом ввернул про свою болезнь, из-за которой я официально уехал из Африки. Посетовал, что Флеминг никак пенициллин не доработает. На его недоумение пояснил, что это и какая от него польза. Не постеснялся посетовать, что в России никому нет дела. А можно ведь так зарабатывать! Потом меня очень вовремя утащил появившийся Савва.

— Ваня! Тут Яков звонил, зовет в гости.

— Не поеду. И Наташу не уговаривай. И вообще, когда уже мероприятие?

— Мы вам приглашение пришлем.

— Много народу планируется?

— Ой, Вань, не спрашивай. Втравил ты меня.

— Савва, не благодари. Лотта классная.

— Дык кто ж спорит? Но в Африке тоже неплохо было. Ты туда не собираешься?

— Нет. Я никак не решу, куда лучше эмигрировать. В Бразилию или Аргентину?

— О! А давай сплаваем? Проедем, посмотрим, что за Бразилия такая. Негров наймем, поохотимся.

— Там индейцы.

— Да? Заодно и посмотрим, что за диво.

— Надо бы.

— Ну что, я Яшке звоню?

— Эй-эй! Ты, Савва Игнатович, куда-либо поедешь теперь только в официальном статусе жениха! А до этого даже не думай.

— Ты когда-то был добрый, Иван.

— Да ладно Савва, это быстро и не больно.

К нам подошли Наташа и Лотта.

— Вань, здесь уже скучно. Поехали на Монмартр, в Тетушку?