Между двух огней

Глава 27

Салют начался ровно без трех минут шесть вечера. Уже стемнело. Господин Вейж У точно выполняет обязательства.

— Господин У! Честно предупреждаю! Тот, кто это устроит, подвергнется уголовному преследованию. Полицию будет очень интересовать, кто оплатил фейерверк.

— Молодой племянник Лю понимает, что лучше один день быть человеком, чем тысячу дней быть тенью. Ради семьи он готов. И он почти не знает французский.

Я сидел в кафе еще полчаса. Позвонил домой и приказал экономке неотрывно быть у телефона. Записывать все сообщения. Прежде чем суетиться, нужно подумать. Эх, в лес бы их всех! Я бы там эту сраную козаностру один, ссаными тряпками, разогнал. В городе я слабоват. Что мы имеем?

Усилием воли запретил себе думать о Наташе. Решаем тактическую задачу «освобождение заложника». Силы, средства, план операции, сроки, состав привлеченных.

Я неплохой рукопашник, здесь и сейчас, наверное, один из лучших. Не потому что крут, а потому что наработаны навыки, которые еще не придуманы. Из пистолета я так себе. С пятнадцати метров поражаю ростовую мишень. В скоротечном контакте чувствую себя уверенно, но стреляю не очень. Не Таманцев, с его стрельбой по-македонски.

Яков стреляет из пистолета чуть получше меня. Не тушуется в сшибках. Готов стрелять на поражение.

Савва. Уверенно пользуется почти всеми видами оружия. Но тоже не звезда, а хороший вояка. Могуч, что облегчает сейчас рукопашную.

Негусто. Нужна еще пара-тройка человек. Как минимум две машины, не имеющие ко мне отношения. Автоматическое оружие. Гранаты? Да. Только с нормальным взрывателем. В общем, нужны деньги. Я встал и поехал в банк Сосьете. Вынул из ячейки две толстые пачки фунтов. Должно хватить.

Из банка позвонил домой. Уже больше часа прошло.

— Айвен, звонил мальчик, назвался Николя Дамур. Просил передать, что он её видел. Будет вас ждать в том же кафе.

Не стал расслабляться. Мало ли что ему привиделось.

За уличным столом кафе Аспект вальяжно сидели два сопливых джентльмена, лет десяти, и пили красное. Весь их вид выражал удовольствие от тяжелой, но хорошо проделанной работы.

— Добрый день мсье! Меня зовут Айвен. Вы, как я понимаю, Николя Дамур. А вас как называть мсье?

— Бруно Анри, — сказал второй гаврош, вытерев сопли рукавом.

Я посмотрел на Николя.

— Мужчина не останавливаясь поехал на рю Трансвааль. Дом тридцать. В дороге несколько раз проверял, не следят ли за ним. Ехал на метро. В доме, в подвале, красивая мадемуазель.

Я вытащил портмоне и достал фото Наташи. После Тейманиса, выцыганил у неё фоту, вдруг понадобится? Понадобилось.

— Она?

— Похожа. Там темно.

— Как попал в дом?

— Экономка приехала с продуктами. Мы помогли занести в кладовку, в подвале.

Он показал монету десять сантимов. Я достал двести фунтов и отдал Николя. Он отсчитал половину, и отдал напарнику. Мне это понравилось. Я кивнул гарсону. Прошел к стойке, и позвонил Батисту, в Клиши.

— Тут тебя какие-то люди ищут, Кольцов.

— Скажи им, путь едут в Сен-Дени. Они знают. А ты — до моего появления, оставайся на месте. У меня для тебя царское предложение.

— Поехали со мной, покажете — сказал я ребятам.

Они деловито вскочили, Николя накинул на плечо ремень обувного ящика, и мы пошли к машине.

Двухэтажный дом с мансардой, невысокая ограда. Возле главного хода седан Симка. На первом этаже огромные арочные окна. Видимо, большой зал на обе стороны. В окнах первого этажа было видно чье-то движение. С одной стороны — такой же особняк, сейчас пустующий из-за отпусков. С другой стороны то ли стройка, то ли перестройка. Строительные леса. С торца с черным ходом — глухая стена соседнего здания. Николя пояснил, что видел несколько мужичин. Судя по всему, до вечера Наташу никуда не повезут.

В цеху обанкротившихся мастерских, пацаны оробели. Савва всех поначалу пугает своим видом. Мы уселись вокруг стола. Все было не очень хорошо, но и не безнадежно. Частный дом на углу улиц Трансвааль и Курон. Трапеция, почти треугольник. Два этажа, мансарда, подвал. На первом этаже прихожая, сортир, лестница в подвал и на второй этаж. Огромная гостиная. За ней коридор. Кабинет и гостевая по сторонам коридора. Потом огромная кухня с черным ходом на улицу и ручным лифтом в подвал. В подвале по два помещения по обе стороны от коридора по центру. Мадемуазель я видел вот в этом, сказал Николя. С его помощью я нарисовал вполне читаемую схему помещений. На первом этаже, в гостиной, четверо мужчин. Трое играли в карты, один читал газеты и курил. Один на главном входе. В подвале один мужчина у двери мадемуазель. Следующая дверь в кладовую.

Я закурил и посмотрел на пацанов.

— Предлагаю работать на меня. Только вам придется пожить сначала в провинции пару месяцев.

— У меня мать, мсье Айвен. И три сестры младше меня.

Я посмотрел на Бруно.

— У меня тоже мать. Тоже проституткой работает. И младший брат.

Я перевел взгляд на Якова. Он кивнул.

— Вот вам мое предложение. В понедельник вы с семьями отправляетесь в провинцию. Там каждой семье дадут дом. Женщинам работу прислуги. Вы, мсье, будете учиться, а в свободное время подрабатывать учениками служащих в мэрии. Дополнительно вам будет выплачиваться небольшой ежемесячный пансион.

— У меня отец пекарем был! — пискнул Николя.

— А у меня механиком!

— Значит учеником пекаря. И с механиком что-нибудь придумаем. Если согласны — в понедельник с вещами быть здесь с утра. А сейчас — исчезните!

Я повернулся к Марку.

— Если придут, организуй все, ладно?

— Я, Айвен, с вами пойду.

— С чего бы это?

— Да мы вроде вместе. И люди вы хорошие. А моя помощь не помешает.

— Какое оружие?

— Я пулеметчик.

— Хм. Это меняет дело!

В голове забрезжил план.

— Яков, едешь в Орли. Что хочешь делай, но в шесть вечера должен быть готов вылет самолета в Женеву. Мест на десять.

— Савва, успокаиваешь Шарлотту. Она должна быть в Орли в шесть. Ты летишь с ними.

— Какого хуя?

— Прекрати пиздеть, вахмистр! Прикажу — побежишь, блять, впереди самолета, птиц разгонять! — взревел я.

— Хули орать-то разу? Лететь так лететь.

— Так. Связь через мою экономку. Марк, ждешь нас здесь. Яков, Савва, встречаемся здесь через два часа.

Дальше я поехал сначала к Батисту, оставив ого озадаченным. Тут мне повезло. Неожиданно на выходе от Батиста столкнулся с Гастоном. Главным гопником на рю Ордан. Он был с напарником. Тем, что тоже словил от меня в морду. Пригласил их на дело. Люди нужны еще по-любому, а этих я хоть знаю. Не совсем вроде подлые. Нужны люди таскать тяжести. Они поехали в Сен-Дени. А я направился в латинский квартал. В китайский магазин господина Вейж У. Давно заказанный и оплаченный мной фейерверк прибыл и ждет. Есть еще три раза по столько, и большие фейерверки. Не интересует? Да, мы можем устроить салют сегодня. Вы хотите взять все?

Осуществление плана началось в пять на Северном Вокзале. Большая группа нетрезвых мсье направилась на посадку на поезд Париж-Брюссель, отправляющийся в семнадцать тридцать. Северный вокзал с интересом послушал громкие песни про «По тундре, по широкой дороге, где мчит курьерский Воркута-Петроград». Дело ясное, двое русских уезжают, их провожают. И это отмечают. Любой любопытствующий мог без труда узнать, что барон Мейдель и Кольцов едут в деловую поездку. Это и вправду были мы. И я лично говорил с проводником, сунув ему полтинник франков, с просьбой не будить до границы. В купе переоделись, и, оставив вместо себя двойников, вернулись к дому, где держали Наташу. Люди Батиста и вправду на нас похожи. В темноте легко спутать.

Без трех шесть ночную темноту над парком Курон, в полукилометре, расцветил грандиозный фейерверк. Мне доводилось присутствовать на пуске межконтинентальных ракет. Над парком гремело на порядок сильнее. Этот грохот растекался по близлежащим улицам и переулкам, отражался от стен, и умноженный, устремлялся дальше. Я стою, пристроив пулемет, на какой-то уступ в подворотне напротив входа. Наша стрельба в этом грохоте точно затеряется.

Дверь главного входа открылась, и вышел мужчина, привлеченный шумом. Уставился на салют над домами. Я усмехнулся, поправил пулемет у плеча, и нажал на курок. Повел слегка стволом справа налево. Охранник упал. А я начал садить по окнам первого этажа и автомобилю. Со всех четырех сторон дома замолотили пулеметы. У меня в подворотне завоняло стреляным порохом и зазвенели гильзы. Как-то разом рухнули все стекла. В воздух взметнулась пыль от кирпичной крошки. Слева от меня из окна частного особняка по окнам херачил Савва. Владелец особняка, как пол-Парижа в августе, на отдыхе. Ламанов дал по башке консьержу. Нежно упаковал и засунул в кладовку. Точка в окне стратегическая. Простреливается весь дом. Поставили там Максим и Савву. С другой стороны дома, тоже из Максима, только со строительных лесов, по окнам лупит Марк. С тыла по дому работает Яков из Мэдсена. Одну минуту, на расплав стволов. У меня Льюис. И я тоже всадил в окна и кажущиеся за ними шевеление целый магазин. Потом перезарядил, и мы с Гастоном побежали к дому. Гастон резво распахнул передо мной калитку.

Савва перенес огонь на второй этаж и мансарду. Марк контролировал лестничный пролет, выделенный высоченной витриной, впрочем, с уже осыпавшимся окном. В свете уличных фонарей и китайского фейерверка, все было видно как днем. Я кинул гранату в прихожую и отошел в сторону. Ожье дисциплинированно держался сзади. После взрыва дал короткую очередь в проем, и вошел в дом. Нестерпимо воняло взрывчаткой. Сзади раздался выстрел. Гастон грамотно проконтролировал охранника. На глазах у нас очки автоконсервы. Рот и нос замотаны платками. Не для зловещести, а просто в воздухе пыль. Из сортира выглянул мужик. В руке у него пистолет. Пистолет, по мобильности, против пулемета как самокат против танкера. Но это если не готов. А я готов. Мужик натолкнулся на мою очередь словно на оглоблю, не успев вскинуть руку. В гостиной угадывалось какое-то шевеление. Достал гранату, выдернул чеку, скоба откинулась. Двадцать один, двадцать два. Нефиг, еще пол провалится на Наташу. Навесом кинул в гостиную, в сторону шевеления. Потолки — больше трех метров, нормально. Закрыл дверь и отскочил. Сзади раздался выстрел. Гастон мужика в сортире добил. Грохнуло, двери распахнулись. Ну да, стекол уже нет, так бы выбило, двери-то. Дал очередь в сторону шевеления. Бля, это шторы. После взрыва в гостиной и Марк теперь бьет только по второму этажу и мансарде. В гостиной, на полу, двое. Гастон проконтролировал. Судя по звукам, Яков энергично прется с черного хода. В области кабинета застучал его Томпсон. И что он в нем нашел? Я ссыпался в подвал. Нужная мне дверь была открыта. В комнате, на стуле, сидела связанная Наташа. Руки за спиной привязаны к стулу. К виску Наташи приставил наган тот самый мужик, что подходил в кафе.

— Брось оружие! Или она умрет! — вот бля, водевилей мне тут еще не хватало!

Пол-года! Два-три раза в неделю я получал по еблищу. А очнувшись, слышал: «Плохо, Кольцов! Заложник убит. Ты тоже». Но откуда этому дебилу знать?

— И он тоже пусть бросит оружие! — помог мне мужик, что держал Наташу на мушке. Обернулся вправо, как бы посмотреть на Гастона. Только моя правая рука продолжила за спиной движение и тяжелый камень ударил по руке с пистолетом у Наташиного виска. Он вскрикнул, да только я — вот он. Завершил разворот впечатав ему в висок приклад со всего маху.

Гребаной альфой по вымпелу и всех по яйцам! Я знал, что не все учту. Но я забыл про нож. Я не очень люблю ножи. Пользоваться умею. Но, не мое. Вот и забыл. Гастон вышел вперед и стильно разложил памятную бабочку. И кто теперь скажет что преступность — абсолютное зло? Разрезал веревки. Я стащил повязку на рту.

— Ну, Ванечка, ты так долго! — и собралась заплакать. — Помогите Моисею Соломоновичу!

Не будет плакать моя Вяземская. Вот еще! Просто пылища вокруг. Посмотрел в темный угол за дверью. Вот же я, победитель террористов хренов. И не заметил. А в углу сидел, привязанный, как и Наташа, господин Тейманис. Изрядно побитый. Но живой. Ну совсем интересно!

В коридоре послышался шум. Я перехватил пулемет.

— Свои! — это Яков.

— Зайди! — не опускаю ствол.

Якова прикрывал Жюль, друг Гастона. Кажется, он не безнадежен. Не поперся за Яковом.

— Все нормально? Давай тогда сваливать!

Я показал на Тейманиса. Мейдель присвистнул. Я показал Якову глазами на мужика. Он кивнул. Подхватил её на руки и пошел на выход.

Возле главного входа стояли две машины. Обычные такси. Только от Батиста. Гастон сгрузил Тейманиса в машину. Подошли Марк с Саввой. Гастон и Жюль схватили канистры и убежали в дом. По нашей договоренности, кроме оплаты, они на три минуты получают дом на разграбление.

Я подошел к Наташе.

— Ты сейчас летишь в Женеву. Поживешь у Саввы. Прости меня. Недели через две можно будет вернуться. Ладно?

Она долго на меня смотрела. Потом кивнула. Поцеловала и сказала:

— Кольцов. Я тебя ненавижу.

Мне стало легче. Примчались бандиты. От дома потянуло гарью. Такси с Наташей, Саввой, и Тейманисом отъехало первым. У Гастона на боку появилась объемная, плотно набитая сумка. Они, с Марком, уселись во второе такси и уехали. Мы с Яковом пошли на рю Де ла Мар. Я там запарковал свой Ситроен. Все оружие мы бросили на месте.

Говорить было невозможно. Салют продолжал греметь за спиной. Вся операция заняла, по часам, четыре минуты. Я с господином У договорился на двадцать. Думаю, на этом фоне наши шалости толком и не услышали.

Когда мы садились в машину салют бахнул напоследок и стих. Навалилась темнота, но вдали разгоралось другое зарево.

— Как думаешь, сгорит целиком?

— Сто литров бензина. Должно. Или Гастон вообще дите.

Я тронул автомобиль. Теперь нужно догнать поезд. Ничего сложного. Судя по расписанию, он отъехал еще километров на двадцать. Через час догоним.

— В кабинете было двое. Оба ранены. Я их добил. Двоих уложил Савва в гостиной. Больше в доме никого не было. — сообщил Яков.

— Хорошо. Теперь главное, чтоб погода позволила им улететь.

— Я расспросил господина в кабинете, и мужика в подвале. Оба назвали одно имя. Густав Ротшильд. Он приказал.

— Надо же! Кто бы мог подумать!

И я врубил вторую, энергично разгоняя авто. И выруливая на Северное Шоссе. До Компьеня семьдесят верст, успею. Если нет, то следующая точка — Вокзал Нуайон. Туда точно успею.

Потом я рулил, а Яков сидел рядом и боялся. С точки зрения двадцать первого века я спокойно ехал. Несчастный барон, услышав что мы едем быстрее ста километров побледнел. Я хмыкнул, не говорить же ему, что я, к себе за город, и двести ездил.

Как не удивительно, но мой план вполне сработал. Не имея никаких спецсредств, и подготовленных людей, выход мне виделся один. Подавляющее огневое превосходство и крайне агрессивный штурм. Нужно было не только Наташу освободить. Но и свалить. Похоже, я перестарался. Времена патриархальные. Они явно не ожидали такого. Плевать. Полиции, в реальности, кроме слухов предъявить нам будет нечего. Яков рядом закашлялся. Бедняга. Протянул ему флягу с водой. Повезло мне с товарищами.

В жизни у меня бывало по всякому. Но с друзьями везло всегда. Да и лейтенант Островский, как оказалось, был прав. Нас было пятеро. Фа-фа, Харя, Портос, Мирза и Я — Цент. Сначала я был Центр. В строю по центру стоял. Но стерлось до цента. Больше не стоит, говорил Харя. Сергей Нерадов. Питерский интеллигент, стрелок-перворазрядник. Родители-артисты мечтали из него сделать, о ужас, хореографа. Отсюда — Харя. Узбекский татарин Агифат «Фа-фа» Исмагилов. Узбек Азат «Мирза» Мирсатов. Невзрачный питерский татарин Арамис «Портос» Дашкин. И я. Интеллектуалы, призирающие нашего замполита, и этого не скрывающие. Пантелеев и Гондю написали рапорта. И отбыли в Канск. Остальные парни быстро втянулись. А я попал с освобождением заложника. Никак не удавалось обхитрить Островского. Пока я, три месяца тренируясь каждый день, не решился кинуть шарик подшипника. А потом и прикладом по лицу. Отрабатывал-то висок. Но сместил и по челюсти. Когда наш прапор вправил Островскому челюсть, тот сказал «Вот можешь же, Кольцов, бля!». И мы побежали дальше.

Вот и сейчас рядом надежный парень. Ему страшно до усрачки. Молчит, сидит, воду хлебает. Повороты, с подтормаживанием ручником, производят на его неокрепшую психику тяжелое впечатление.

Я запарковался через улицу от вокзала Компьени. Что-то типа Пушкино под Москвой, курорт вроде бы.

— Никогда. Никогда больше я не поеду с тобой за рулем. — сказал Яков.

Сели в третий класс. Прошли до нашего вагона и поменялись с двойниками. Потом я нажал кнопку вызова проводника.

— Любезный, распорядитесь, чтоб принесли бутылку виноградной.

— И рому — буркнул Мейдель. После моей езды он, со своим зеленоватым лицом, выглядел как после недельного запоя, — и легких закусок. Побольше!

— Сию минуту.

Мы разлили по полному, и залпом выпили. По молчаливому уговору обсуждение решили отложить до Брюсселя. То есть до завтра. Но, на всякий случай, говорили по-русски.

— Нет, я понимаю, Кольцов, ты собрался жениться, и поэтому ехал так, чтоб мы погибли. Ты делал все, чтоб покончить с собой, и со мной заодно! Но ты при этом еще и курил!!! Это запредельный цинизм.

— Барон, обычная езда по срочному делу, не должна вас так тревожить. Нужно будет как-нибудь вас покатать по-взрослому.

— Низачто!

— О! У меня есть отличная идея. Сейчас появились парашюты. Как вы смотрите, Яков Карлович, на то, чтобы прыгнуть из самолета с высоты один километр? Прекрасное, невесомое, парение. Весь мир у ваших ног!

— Как ты говоришь, зовут госпожу Гидеонову?

— Яков, держи себя в руках. Ариадна идет перед цианидами. А есть ведь и другие способы!

Отель Бель на авеню Леопольд, недалеко от вокзала. Пятикомнатный номер нам откровенно впарили. Мы были еще датые. Я сразу попросил связать меня со Швейцарией. Замок Мезокко. Господин Ламанов.

Через двадцать минут в номере зазвонил телефон. Портье сообщил, что для меня сообщение. Зачитать?

— Айвен! Добрались хорошо. Остановились в Женеве. Все нормально. Звони туда.