Между двух огней

Глава 38

— Мсье Герен! Это уже знакомая вам история. По сравнению с вакциной от туберкулеза, и вовсе плевое дело!

— Я не понимаю, к чему такая спешка?

— Вы не поверите, но дело в деньгах. Чем раньше запатентуем, тем больше заработаем!

— И ради этого вы открываете мне неограниченное финансирование?

— Ни в коем случае не желаю над вами посмеяться, но вы не знаете, что такое неограниченное финансирование. Я всего лишь гарантирую, что все ваши требования будут выполнены.

— Ну хорошо. Я согласен.

От нечего делать, я решил запатентовать производство пенициллина. Дело было за малым. Это производство изобрести. Из послезнания я помнил, что от открытия свойств плесени, до производства лекарства прошло больше десяти лет. И не из-за трудности процесса. Хотя вроде бы есть тонкости. А из-за того, что всем было не особо интересно, и никто толком не понимал перспектив. Открытие Флеминга проходит по разряду курьезов, из которого, наверное, можно что-то получить, но недосуг, есть дела поважнее. А мне интересно, и я понимаю.

Не рассусоливая, поехал к нотариусу, мэтру Планелю. И рассказал ему про блестящую идею облагодетельствовать человечество. Парижский нотариус, это человек, лишенный фантазии. Рассказ о величественных перспективах, и предполагаемых фантастических доходах его абсолютно не впечатлил. Оживился он только при обсуждении стоимости его услуг. Ну и сам виноват. Мог бы попроситься в долю. И я бы не отказал. Но нет, так нет.

Остановились на том, что он открывает мне фармацевтическую фирму. Получает все лицензии и разрешения. И сводит с учеными. Название я определил как M.G.inc. Когда нотариус поинтересовался, что значат эти буквы, заявил — что Великолепная География (magnifique georafia). В смысле всемирной востребованности конечного продукта. Хотя на самом деле имелась ввиду Moule Grandiose (грандиозная плесень). Особо оговорили патентные вопросы, чтоб — никто кроме меня.

И вот, я встретился с директором института Пастера, мсье Жан-Мари Камилла Герен. В беседе рассказал, что вижу большое будущее за открытием Флеминга, и намерен получить технологию создания универсального противовоспалительного препарата. От вас, мсье Герен, научное руководство, рекомендации по организации процесса исследований и значимый в научном мире результат. У меня есть пара идей и деньги. Результаты исследований патентуются и принадлежат моей компании, M.G.inc. Он, неожиданно, предложил все организовать на базе одной из лабораторий его института. Хотя, я думал о независимой лаборатории. На том и поладили. Не сходя с места, выписал чек, и позвонил мэтру Планелю, с просьбой зафиксировать договоренности.

— Объясните мне, мсье Кольцов, почему вы обратились ко мне? Если я правильно понял, вы вполне представляете что и как нужно делать.

— Мне нужен научно авторитетный результат. Опубликуй я свои идеи и выводы в «British Journal of Experimental Pathology», статью никто не заметит. Да и, скорее всего, просто не возьмут к публикации. А вот ваше исследование…

— Мне кажется, что вы втягиваете меня в какую-то аферу.

— Честно говоря, мсье Герен, на то и расчет. И еще на то, что я вас очевидно раздражаю. И если бы не кризис и необходимость поддерживать институт на плаву, вы бы меня и на порог не пустили. А так, я вполне отчетливо вижу в вас желание поставить этого зажравшегося парвеню на место. Тщательно выполнив все его пожелания, и наглядно продемонстрировав, какое он ничтожество. Меня это устраивает. Потому что мне нужен патент и промышленная технология. И отработанные схемы применения препарата, в чем вам нет равных.

Осень внесла в жизнь странное оживление. Окружающая действительность разительно отличается от читанного и виденного в кино. Париж колбасит митингами и шествиями, разбавленными карнавалами праздниками. Профашистские политики и организации вполне легально выступают в прессе и парламенте. Коммунисты с социалистами имеют в этом парламенте большинство, и готовятся сместить премьера. Что, как водится, только усугубит катастрофу в экономике. Париж полон люмпенов, уголовников и туристов. В Германии разгоняют и вырезают СА, и вручают Гитлеру абсолютную власть. В Штатах недавно избрали Рузвельта, который принялся наводить порядок после социалистов и прочих красноватых. В Англии премьером социалист Макдональд, в результате чего Британию трясет чуть ли не больше Франции. Все это создает какую-то слегка истеричную атмосферу. В результате, на бытовом уровне, на вопрос с чего это чашка кофе подорожала, официант сообщает, ах мсье вы посмотрите что вокруг творится!

Савва, после помолвки, уехал в глубь страны, с визитами к родственникам Шарлотты. Коих столько, что понятно, из-за чего случилась Французская революция. На такое количество аристократов ни хлебных должностей, ни земель не напасешься.

— Скажи мне, Наташ, это и есть твой коварный план? Воссоединить Иваницую с Мейделем, и получить меня в безраздельную эксплуатацию?

— От тебя, Кольцов, людей нужно спасать любым способом. Достаточно того, что я страдаю. А человечество не виновато. Или тебе хочется сделать жизнь Якова совершенно невыносимой?

— Больше всего мне сейчас хочется приложить ухо к твоей попе. Вдруг я услышу шум моря? А насчет невыносимости — Иваницкая справится с блеском, я считаю. И что за упреки в мой адрес? А! я понял! План-то — не сработал. И Мейдель счастлив, и я все время чем-то занят! Не расстраивайся, Нат, научишься.

Как ни странно, спасаясь от безделья, я оказался плотно загружен. Придумав себе историю про пенициллин, я надеялся, что ученые уж разберутся как-нибудь. А они стали устраивать совещания с моим участием по поводу каждого своего чиха. Пока я, наконец, не понял, что они считают меня опасным бандитом, который может, если чо, и по репе настучать. Пришлось приложить почти титанические усилия чтобы убедить ученых, что можно просто работать, никто им ничего не сделает. Заодно распорядился, эдак между делом, стабилизировать препарат способом, известным из будущего. Это ускорит исследования на год-два. Через неделю мсье Герен лично позвонил и странным голосом сообщил, что таки я был прав. Но как!?

— Не забивайте голову ерундой, мсье Герен! Сейчас самый важный этап. Наберите под мостами клошаров, и попробуйте лечить уколами препарата. Вам понравится. А уж против гонореи мы с вами придумали просто смертельное оружие! Обратитесь в полицию, они вам этой публики привезут — сколько попросите.

— Вы явно что-то скрываете, от меня, Кольцов. Опыты на кроликах ошеломляют! Я поверить не могу, что ко мне пришел какой-то плохо воспитанный, нагловатый молодой человек, и рассказал как быстро и безошибочно получить выдающийся результат!

— Вы не тем озабочены, мсье Герен! Предлагаю оставить ненужные вопросы, и продолжить сотрудничество в том же формате. Вы мне говорите — нужно набрать клошаров для экспериментов. Я отвечаю — сколько стоит? И достаю чековую книжку.

— Друг мой, вы позволите мне так вас называть? Передо мной вам не стоит изображать тупицу. У вас и поначалу не очень получалось, а теперь я и вовсе думаю, что вы заслуживаете степень по фармацевтике.

— Только не это! Такие приятные люди как вы, мсье Герен, в научном обществе редкость. А с остальными мне общаться не очень хочется.

Послезнание — такое послезнание. Так приятно жить, точно зная как получить нужный результат. С моей подачи мэтр Планель посадил в лаборатории своего клерка. Он следит, по сути, за секретностью, и соблюдением моих прав. Тщательно штампует каждую бумажку, ведя им строгий учет.

Собственно благодаря этому клерку, нотариус наконец понял, что я делаю. И что ожидается в итоге. К моему удивлению, ничуть не расстроился, что не участник концессии. Я юрист, Айвен, и в этом хорош. А это все — непонятная мне область. Нет, и ладно.

Все свободное от пенициллина время, мы с Марком изобретали джип. Я бы плюнул, и тупо озадачил какое-нибудь конструкторское бюро. Но Марк увлекся, и я следом тоже. Мы решили методом научного тыка попробовать поучить приемлемый автомобиль, а потом его уже оформить. Естественно, сразу столкнулись с трудностями.

В Ле Мане, куда мы приехали испытывать нашу каракатицу, в боксах, всколыхнулся ленивый интерес, который быстро угас. Объяснили, что это скоростной трактор. Новая концепция сельхозработ, трактора носятся туда-сюда. И кризис побежден. На трассе наш прототип вел себя понятно и предсказуемо. Козлил, рыскал, но, в принципе, ездил весьма бодро. А вот на бездорожье сразу оборвал передний кардан. И целую неделю мы пробовали разные варианты. Причем я помню, что похожие проблемы были у создателей Нивы. Если б еще помнить, как они их решили… Мы разобрались просто. В конце-концов перенесли передний мост на семнадцать сантиметров вперед. И жизнь сразу заиграла новыми красками. Езда по бездорожью штука настолько азартная, что Марка приходилось увозить силой. В Сен-Дени мы с ним сели, и я нарисовал как это должно выглядеть. Больше походит все же на Дефендер. Заодно прикинули, как выглядит ручная лебедка. Я собрался заказать на близлежащем заводике. Марк начал орать, что пока он не оформит патент, чтоб даже пукнуть не смел…

Показ весенней коллекции Эльзы Скиапарелли я пропустил. Был в Африке. Но осенний показ я организую так, что весь мир его будет вспоминать еще долго. — Эльза! Ты должна дать мне возможность все организовать. И не слушай Наташу, она думает, что я сбегу с одной из моделей.

Нынешние модные показы напоминают сельскую ярмарку. Посреди толпы появляется модель в платье, и все смотрят. Кое-кто щупает матерьяльчик. Нет, есть и фуршет, и арфистка ублажает слух публики переборами. Рассказал Эльзе и Наташе как я это вижу.

— Эльза! Не заморачивайся стоимостью! Я все беру на себя, и проведу мастер-класс по модным показам. Ты должна просто согласится, и мы порвем всех.

— Хорошо! — сказала Скиапарелли. — Но ты, Айвен, и Наташа, продемонстрируете свой довильский наряд!

Ну а дальше я все организовал. Позже мне Наташа скажет, что такого классного сумасшедшего дома она никогда не видела. А я нанял балетного педика-режиссера. Он заставил моделей ходить. Построил подиум для представления. Договорился с неграми из Ротонды, чтоб они играли. И заказал цветные каталоги. Вешать номерки на моделей счел не камильфо.

Отдельно поработал с прессой. В ресторан, где мы встречались с Ротшильдом, Гастон Ожье настойчиво пригласил пять редакторов. И усадил их за круглый стол. Потом в помещение вошел я. Положил перед каждым из присутствующих по пачке франков. Потом сел за стол и положил на стол свой наган.

— Если вы, суки, допустите хоть одно плохое слово о модном показе Дома Скиапарелли, я лично отрежу и заставлю вас съесть свои яйца. Отзывы должны быть как минимум восторженными. Гениальность модельеров — всячески подчеркивать. Можете идти.

Неожиданно для меня они засмеялись. Я даже слегка растерялся. Редактор Суар, удыбаясь, мне сказал:

— Вы упоительны, Кольцов. Хотя бы потому, что предложили не просто деньги, а приличные деньги. Обычно нам показывают только пистолет. Не волнуйтесь. Мы и так любим Эльзу и Наташу.

Расстались довольные друг другом.

За три дня до мероприятия закрыл магазин, вывесив огромный плакат — «Подготовка к Осеннему Показу». Построили подиум. И отрепетировали. Эльза и Наташа разве что не пищали от восторга. В прессе поползли слухи о том, что готовится нечто грандиозное. По моим прикидкам, желающих попасть на событие было раз в сто больше чем приглашенных.

Строго говоря это был обычный показ для конца века. Но форма подачи, и вообще оформление, которое делал художник Белов с Монмартра. Декорации изображали площадь Тартр. И это тоже всех удивило. Мы с Наташей шли последними. Взявшись за руки продемонстрировали публике её белые штаны. Вызвав просто шквал аплодисментов. Потом вышли Эльза с Наташей и сорвали долго незатихающую овацию.

А на фуршете меня прижали к стенке. Я стоял и трепался с Мисей Серт. Мне было искренне интересно с ней разговаривать. Но тут меня подхватили под руки с двух сторон, и уволокли в угол.

— Кольцов! — сказал барон Мейдель — нам надо поговорить.

— Да, Ваня, — добавил Савва, — давай, бля, объяснись.

— Это вы о чем?

— Для начала, Кольцов, — сказал Яков, — я назову одно имя. Мари Стери.

— Кто это?

— Сибил мне сказала, что она три раза провела ночь с тобой, когда ты впервые был у меня в замке.

— И что? Я их там, в темноте не различал. Что подкладывали, то и ночевало.

— Ты, Ваня, нихера не понимаешь. — вступил Савва — как ты думаешь, что скажет княжна Вяземская, когда узнает, что в Жуаньи у тебя постоянная любовница?

— Ничего. Она знает про эту официантку.

— Вот тут у тебя, Кольцов, проблема. Потому что мадемуазель Стери, не официантка. А другая женщина.

— И что же вы хотите от меня, барон?

— А чем это ты занимаешься в институте Пастера?

— Знаете, господа, я не договорил с мадемуазель Серт, прошу извинить.

— Стоять! Быстро колись. Или я пойду к Наташе.

— А госпожа Иваницкая в курсе, почему вам лучше не бывать в Судане, барон? Работает ли еще ваша горничная в парижской квартире?

— Неплохо, Кольцов. Но Ольга знает про меня даже то, о чем ты не подозреваешь!

— Не может быть! Яков, не расстраивайся, ну нравятся тебе мужчины. Ну бывает.

— Не увиливай Ваня. Не нужно.

— Сожалею, господа. Я забыл сказать одну крайне важную вещь Эльзе.

— Стери, Кольцов. Мари. Начинай говорить.

Ну а что? Рассказал. Жалко что ли?

— Никитич, ну а хуле за секреты-то?

— Понимаете, ребята. Я технологией не только торговать буду. Я задаром её в Россию передам.

Их реакция меня поразила.

— И только? — спросил Яков.

— И правильно! — сказал Савва. — а то там, у комиссаров, народ мрет как мухи. Все получше людям будет.

— Значит так, Кольцов. Мы с Саввой Игнатовичем вступаем в твою компанию равноправными участниками. И только попробуй возражать.

— Ладно. Но я тогда Ольге расскажу про Бомако. Могу конечно слегка смягчить. И рассказать историю несчастной любви. Где возлюбленная пала от выстрела ревнивца мужа.

— Ты позвони завтра мэтру Планелю. Не забудь.

— Интересно, а почему он ничего не боится Савва? Ты не знаешь?

Как бы то ни было, далеко заполночь мы с Наташей поздравили Эльзу с грандиозным успехом, и отбыли домой.

На следующее утро Наташа осталась дрыхнуть, а я поехал в институт Пастера. Выписать чек. То есть меня пригласили на совещание, но я уже не заблуждался. Так и оказалось. Сидя за столом совещаний у мсье Герена, я представил, как сладко спит Наташа, и по-быстрому свернул разговор. Выписал чек, и вышел к своему авто. А потом вдруг все исчезло.

Меня вырвало. Сознание возвращалось медленно и толчками. Через головную боль. Я не могу пошевелиться и меня тошнит. Открыл глаза.

Я лежу на бетонном полу. В луже собственной блевотины. Руки у меня связаны спереди. Зверски болит голова. Вокруг какая-то старая мебель, бутылки, хлам. Ноги свободны. Хм. Что мы имеем?

Возле машины мне дали по голове. Привезли сюда. Это, похоже, подвал. С трудом сел и осмотрел себя. Насколько я слышу, вокруг тихо. Напротив запертая дверь. Хе. Меня конечно обыскали. То есть вытащили все из карманов.

Аккуратно достал из пряжки ремня безопасное лезвие от господина Жилетта. Очень не торопясь перерезал веревку. Растер руки. Потом ощупал голову. Ага. Крови нет. Попробовал встать. Покачивает. Но это сейчас пройдет. Сталкивался я с сотрясениями. Подошел, подергал дверь. заперто. Подождем. Чем дольше, тем в лучшей форме я буду. Но пить хочется зверски. Подобрал разрезанную веревку. Прикинул, как её приладить на руки, чтоб с первого взгляда было незаметно. За дверью раздались голоса и шаги. Трое. Лег обратно в свою блевотину, и претворился. Открылась дверь. Вошли все трое. Один у двери, а двое пошли ко мне.

Опа! А я вас знаю! Мужик у двери — Сергей Михайлович Шпигельгласс. Легенда советской разведки. Личный исполнитель Сталина. Что ж вы, даже связать толком не можете?

Один из мужиков наклонился ко мне и начал поворачивать меня на спину. Ну и пора. Я встал, параллельно ломая ему руку в плечевом суставе. Это трудно, но я озверел. По-настоящему. Потому что я получил по башке за свою болтливость. Шпигельгласс очень заинтересовался мной. Ну, сейчас выясним. Второй только тянул пистолет из кармана, как я ему въехал ногой по яйцам. Ствол такая вещь, дарит ощущение защищенности. Ну а Сергей Михайлович у меня получил по полной. Я даже сбил костяшки на левом кулаке. Когда он упал, выбил ногой у него из руки парабеллум. За поясом застегнутого пиджака носит!!! Свернул одному шею. Двоих в темпе связал. Не как они меня. А по-взрослому. Не развяжутся. Взял парабеллум и выглянул в коридор. Тут меня опять затошнило. Переждал. Потом вышел в коридор. И максимально бесшумно подошел к лестнице наверх. Судя по всему небольшой дом, каких много в предместьях. Если это типичный дом, то наверху три комнаты, и еще пара в мансарде. Сортир возле лестницы. Еще один деятель сидел в гостиной и пил кофе. Через него посмотрел в окно. Там был виден двор, и стена. Так и есть, дом где-то в предместье. Меня опять замутило. Плюнул на осторожность и засадил кофеману в спину. Подбежал и засадил в затылок. Забрал у него наган, и забился в угол. вслушиваясь. Расчет на то, что их здесь не больше шести человек. Если так, то щас прибежит кто-то. Никто не прибежал.

Во дворе стояло авто, Мерседес. В доме, похоже, жили. В одной из комнат был склад оружия. Пулеметы, гранаты, пистолеты. Это куда меня занесло? Наверху, в спальне, в подоконнике, обнаружил тайник. Деньги, вроде как шифроблокнот. Какие-то документы. Думаю если простучать стены, найдется много занятного. Со второго этажа вокруг просматривались почти одинаковые дома. Вдоль улицы. С тылу тоже дом на другой улице. Предместье.

Значит мне дали по голове. Погрузили в авто. Привезли сюда. Судя по посуде, одежде, и вообще, в доме жило три человека. То есть явка. А Шпигельгасс, он же Дуглас, у нас — резидент. Ну пойдем. Поговорим. Судя по наблюдениям мой выстрел не услышали.

На кухне налил себя коньяку. Махнул. Хоть какое-то обезболивающее. Спустился в подвал. Тот, что получил по яйцам, ворочался. Шпигельгласс лежал спокойно. Меня, по большому счету интересует один единственный, но крайне важный вопрос. Ну, начнем.

Из хлама вытащил два стула. Подобрал незнакомца, заткнул рот полотенцем. Привязал к стулу возле стены. Он будет зритель. Так мне преподавали. Что в том варианте допроса, что я затеял, важно наличие зрителя на первом этапе. Взял Шпигельгласса, снял ему штаны с кальсонами. Голой жопой усадил на стул. Он уже пришел в себя.

— Кольцов. Кто ты? — спросил он.

Я совершенно молча привязал его к стулу. И ноги к ножкам тоже. Пошел в угол, оторвал от сломанного осветительного торшера провод с вилкой.

— Кольцов, ты почему молчишь?

Вставил вилку в розетку. Натянул перчатки. Слегка замкнул провода. Заискрило знатно. Лишь бы пробки не выбило, если они есть.

Повернулся к зрителю.

— Сейчас я тебе, дружище, покажу как поступают с теми, кто бьет людей по голове.

— Кольцов. Поговори со мной.

Я подошел к Шпигельглассу и присел на корточки. Повернулся к зрителю.

— Вот смотри, это — член.

Ткнул проводами.

— АААААА — забился Товарищ Дуглас.

— Считается, что разведчики готовы к пыткам. И их даже готовят. Но — прогресс не стоит на месте. И когда в член тыкают электричеством…

— Спрашивай, Кольцов!!! Хули ты молчишь!!!?

А я приложил провода на полминуты. Он забился и потерял сознание. Глаза у зрителя стали больше лица.

Когда он пришел в себя, я курил и смотрел ему в лицо. Кивнул и прижал провода еще на полминуты. Лишь бы сердце у него не остановилось. Он опять отрубился. Я взял стул и уселся напротив. Он опять пришел в себя.

— Ты почему не в Монголии, Дуглас?

— Это операция прикрытия. Я должен попасть в Европу не привлекая к этому внимания в России.

— Маршрут?

— Пекин, Харбин, Сан-Франциско, Нью-Йорк, Лондон. Сейчас здесь. Но собираюсь в Берлин.

Дальше я задавал вопросы о том, что уже знаю, и сверял знание с его ответами. Когда он был неточен тыкал проводами, и он сразу уточнял. Ну, все по книжкам. Коновалец, Троцкий и прочие. Похоже, не зря меня прапорщик Галан уверял, что если не обдолбаться наркотиками, такую пытку никто не перенесет. А у меня еще и знание истории. Я видел что он не врет. Главный свой вопрос я задал между делом. Между уточнением как он меня нашел, и что здесь за явка.

— Разрабатывают меня по заданию центра, или твоя инициатива?

— Я сам решил выяснить, откуда течет. Думал Эйтингон, сука, меня валит.

— То есть, информацию по мне в центр ты не предавал?

— А что передавать? Да и отозвали бы меня сразу.

Я покивал. Подошел и свернул шею зрителю. Потом подошел и свернул шею Шпигельглассу. Нехер. Пусть кто-нибудь другой Меркадера наймет.

Домой я добирался два часа. В чужом пиджаке, шляпе. Держали мня в Фонтенбло, почти рядом с Барбизоном. Долго садился с попутки на попутку. Пока уже в Париже не сел в такси не назвал домашний адрес. Наташа уехала в гости к маме. Если хочу, могу присоединиться как вернусь.

Войдя в спальню я рухнул на пол и отрубился.