Мы, монстры. Книга 3: Зверь

Глава 28. Назад

На мгновение Рэю вдруг показалось, что он вернулся далеко-далеко назад. В самое детство. Что ничего еще не произошло, и они с Далом просто в очередной раз вышли на тренировочную площадку. Издали на них глядит Дэшон, а может, и отец наблюдает из дворцового окна. Отец, конечно же, обязательно отчитает его потом за каждое кривое движение. Но ему не привыкать. Да и не за что его теперь отчитывать.

Он работает уверенно. Рука твердая, меч — ее продолжение.

Его продолжение.

Удар, еще удар. Третий.

На четвертом Рэй начал злиться.

Потому что Дал уходил. Даже не пытался блокировать. Легкий поворот корпуса — и лезвие проносится мимо. Едва сместился в сторону — опять мимо. Еще один скользящий шаг — и еще раз мимо. Со злости захотелось швырнуть в него мечом — чтоб рукоятью в лоб. Рэй не швырнул, конечно, потому что меч все-таки слишком легкий, и никакого урона такой бросок нанесет, а Рэй останется безоружным.

Рэй скрипнул зубами. Он ведь начал даже не в полную силу. Начал мягко, медленно, чтобы прощупать, чтобы случайно не ранить: он-то может и тренировочным проткнуть, если не рассчитает.

А Дал — что вытворяет?!

Что за привычка убегать? У всех вокруг дурацкая привычка убегать от него!

Что за наглое, демонстративно издевательское поведение?!

"Тебе весело? Ненадолго!"

Рэй начал действовать быстрее, тверже. Дал снова увернулся, но следующий удар ему уже пришлось блокировать. И отступать. И опять блокировать. И опять отступать — больше не играя. Теперь — потому что не выдерживал напора.

Всё, игры окончены. Шутки в сторону.

Удар, уход, удар.

Рэй, в конце концов, старший принц и наследник престола Даара. Да, может, он ошибся. Да, может, ошибся серьезно, может, непоправимо, может, об этом ему следует напоминать, ладно! Но не наглеть! Не вызывать на битву, а потом вести себя, как шут! Одного шута с головой хватило!

Удар, уход, удар — неожиданно твердый блок.

И в голове проносится то ли удивленное, то ли возмущенное: "Ты смотри! Еще и отбивается! Огрызается!"

И снова — связка ударов. Один из которых Дал все-таки пропускает — получает ранение в плечо. Ненастоящее, конечно: условное лезвие чиркает по кожаному рукаву. Но это — начало.

А чего он ждал? Что безнаказанно будет от Рэя бегать?! Черта с два!

Рэй атакует опять, смещает, заставляет отступать. Проводит еще связку, не ошибается ни разу.

Его не за что отчитывать. Он делает все, что может.

С другой стороны... Он всегда делал все, что может.

Так кого отчитывать за то, что происходит теперь?

Он не знает ответа, и то ли поэтому, то ли потому что никак не удается зацепить слишком быстрого Дала еще раз, злится еще больше. Но злость лишь придает сил.

Потому что так нельзя.

Так нельзя!

С ним! Себя! Так! Не ведут!

Хватит шуток!

“Потому что могут начать смеяться”.

Рэю не нужно оборачиваться, он чувствует, как все его люди сейчас, затаив дыхание, следят за поединком.

Он знает почти наверняка: Дал начал поединок так, как начал, намеренно. Он хотел, чтобы они засмеялись. Он в конце концов, давно намекал на то, что Рэю не место на троне. А что может быть хуже для будущего короля, чем стать посмешищем для своего же войска? Перед самым страшным за всю историю Даара боем.

Мысли сбивают с темпа, Рэй оступается: это одно мгновение, но Дал успевает перехватить инициативу.

Теперь он нападает, а Рэй уходит, блокирует, отвечает.

“А ты не слишком отличаешься от Йена, да?” — думает он уже не со злостью — едва ли не с ненавистью.

И вдруг дыхание сбивается во второй раз: потому что становится смешно. Рэй очень не вовремя представляет, как Дал занервничает, если ему это сказать. От прямого выпада уходит в сторону в последний момент, выбрасывает на развороте руку с мечом, и Дал, не ожидавший такого маневра, успевает вскинуть оружие в последний момент.

Рэй усиливает напор, потому что злость теперь не темная и холодная — она яростно, слепяще веселая, готовая сорваться в истеричный хохот, и чтобы не сорвалась — ее нужно использовать, направить в русло.

Блок — и удар. И в сторону. И с разворота. Лишь бы достать. Движения — быстрее и четче.

И — не смеяться, главное, не смеяться.

Дышать. Ровно. Вдох — удар, вдох — удар.

И вот Дал уже опять не успевает. Парирует, блокирует, уходит, но недостаточно быстро — и меч чиркает по руке у запястья, теперь всерьез.

Дал перебрасывает его в левую руку.

Новая связка ударов — и кажется, он уже сейчас отступит, просядет, допустит ошибку.

Но Дал владеет левой так же хорошо, как правой. Йен бы сказал: "это потому что у людей обычно одна рука лучше другой поставлена, а у Дала никакая не поставлена". Или Йен это когда-то говорил?

Драться с левшой — всегда сложнее. Возникает нездоровое ощущение, что дерешься с собственным отражением.

Блок, разворот, удар — и вот уже Рэю приходится уходить в последний момент.

И чтобы перейти в контратаку, ему нужно собраться. Перестроиться. Далу удобно двигаться в одном темпе. Значит, Рэю темп нужно менять постоянно. Дал предугадывает все движения, но только потому, что отработал все комбинации, выучил наизусть. А Рэй — Рэй просто знает, Рэй просто видит, Рэй дышит в такт движениям и способен менять ритм собственного дыхания в любой момент.

Он готов сменить его хоть сейчас — нужно просто дождаться, чтобы Дал допустил ошибку.

Дал атакует уверенно, точечно, скупо. Он легкий, но устойчивый, и ни одного чересчур широкого взмаха, ни одного слишком раскрытого удара.

И левая, чтоб ее, рука.

А публика ждет. И ошибка противника сейчас уже очень, очень нужна.

Но Дал редко ошибается.

***

— Что значит “не много времени”? — прищурился Дэшон. — Помирать собрался? Я тебе помру! Твой сын…

— Дэшон! — резко перебил Рен. А потом неожиданно тихо спросил. — Ты можешь помолчать?

Существо, все еще парящее где-то рядом на камне, рассмеялось — удивительно чисто, звонко, музыкально и как-то… искренне, что ли. По-детски.

“Ну давай, — мрачно сказал себе Дэшон. — Еще и бога смерти в дети запиши. Тебе будущего короля Даара мало — пиши и бога, чего уж!”

Вздохнул. Обычно он не мог помолчать, когда Рен просил. Но не сейчас. Конечно, он многое мог бы сказать, многое хотел бы сказать и, возможно, за многое врезать по этой самоуверенной роже так, чтобы та опухла до неузнаваемости, но тон Рена был слишком странным даже для этого, молодого Рена. Он будто… просил? А Рен никогда, никого и ни о чем не просил.

Значит, это важно.

Очень важно.

— Я пытался поговорить с Рэем…

— Не вышло, — понимающе хмыкнул Дэшон.

— Он не верит мне, — пожал плечами Рен.

— Он не узнаёт тебя, — кивнул Дэшон. — Он никогда не видел тебя таким. И теперь не узнаёт. А если ты еще и этим тоном с ним говорил… Ты раньше когда-нибудь говорил с ним нормальным тоном, Рен?

— О чем я попросил только что? — грозно спросил Рен вместо ответа. И сам же не менее грозно напомнил. — По-мол-чать!

— Видишь, — сказал Дэшон, — “просил”! Ты раньше его когда-нибудь о чем-нибудь...

— Да замолчишь ты или нет?! — рявкнул Рен.

— А точно времени мало? — прищурился Дэшон. — Или ты просто не хочешь выслушивать...

Осекся, и оба круто развернулись в сторону, потому что Ух’эр на своей глыбе явно подкрадывался ближе — едва ли не между ними всунулся, настолько ему, судя по воспаленному взгляду, было интересно.

Оба хором рявкнули:

— Пошел вон!

А потом Дэшон рассмеялся. Нервно, громко, коротко. Слишком странно все было. Мало того, что Даар, что великаны, что Йен… Так тут еще и бог смерти на пару с Реном в сон приперлись. Рен тихо фыркнул, будто тоже только что осознал весь абсурд происходящего. Ух’эр перевел взгляд с одного на другого. Покачал головой. Качал так, что голова отвалилась и покатилась по балкону. Тело спрыгнуло с камня и бросилось за ней. Камень с грохотом рухнул на пол.

Дэшона пробрал совсем уж нервный хохот, и пришлось глубоко вдыхать несколько раз, чтоб успокоиться.

И только потом, успокоившись, но все еще наблюдая за тем, как тело пытается догнать голову, он заговорил.

Старательно серьезно сообщил:

— Трудно не обращать на него внимания.

— Сам никак не привыкну, — хмыкнул Рен. И снова взял за плечо, и снова Дэшон перевел взгляд на него.

— Передай Рэю, что я… что мне…

— Что тебе жаль? — подсказал Дэшон.

— Еще передай... — Рен никак не подтвердил этого, не кивнул даже, но Дэшон знал его слишком хорошо, чтоб ожидать кивка: Рен просто физически не умел признавать, что неправ. Потому слова “еще” Дэшону хватило.

— Передай, что ему предстоит многое пережить… — продолжил было Рен, но перебил сам себя. — Когда у него успела появиться седина, Дэшон?

Спросил так грозно, будто это Дэшон сделал какую-то пакость, что ребенок аж поседел. Будто это Дэшон во всем виноват! Впрочем, он виноват. Пакостей не делал, но и не уберег. Ни от чего не уберег. Никого из них.

Ух’эр с громким чавкающим звуком насадил пойманную голову на шею. Осторожно, крадучись — хотя все равно был заметен, более того, намеренно заметен — добрался до своего камня, легко поднял за край и с громким скрежетом потащил прочь.

Дэшон с очередным усилием оторвался и от этого зрелища.

— Ты же знаешь, что сейчас происходит у нас? — спросил у Рена. — Враги объединились против Даара, стоило тебе слечь. Вот потому и спрашиваю — какого черта ты надумал слечь сейчас?!

Он ожидал, что Рен начнет сейчас снова рассказывать о том, что будь Каарэй таким, как надо, никто бы и не пикнул в сторону Даара, что Каарэй слаб и не готов, что плохо воспитан, а все — из-за бессмысленной мягкости Дэшона... В общем, начнет говорить всё то, что всегда говорил.

Но Рен просто спросил:

— Думаешь, если бы я ушел немногим раньше или позже — что-то изменилось бы? Они в любом случае попрут на Даар, Дэшон. Им мешает Даар. И в любом случае Рэю придется победить.

— Вот так просто? — удивился Дэшон. — Взять и победить?

Ух’эр с грохотом уронил камень на пол, тот растекся широкой темной лужей, из лужи вынырнул огромный, в человеческий рост, бумажный кораблик. Бог смерти нахмурился, изучая его. Потом покосился на Дэшона. Опять на кораблик. Задумчиво пробормотал себе под нос, но вполне отчетливо: “Что у тебя в голове вообще?”

Отошел на пару шагов, разогнался — и в кораблик запрыгнул. Кораблик со скрипом просел.

Дэшон перевел взгляд на Рена.

— Да, — кивнул тот, терпеливо ожидавший пока один из них покажет свой спектакль, а второй — досмотрит.

Самому ему эти спектакли явно надоели. Более того — он каким-то чудесным образом и впрямь умудрялся не обращать на них внимания.

— Так просто, — ответил он Дэшону. — Потому что великаны с гномами — не самые страшные его враги.

— Вот не мог что-нибудь более радостное сообщить… — пробормотал Дэшон.

— Это Даар, — жестко напомнил Рен. — И даарские горы. Место, где родились монстры. Самое важное, единственно важное для даарца — побеждать монстров. Пусть они хоть богами себя называют.

Ух’эр возмущенно фыркнул, но больше для виду — он все еще изучал кораблик, стоя в нем. И бормотал куда-то в сторону с легким намеком на восхищение: “Какая абсолютно ненужная вещь! Бессмысленная! Этот материал всё равно тонет... Промокает и тонет...”

— Оставить войну и пойти на охоту? — хмыкнул тем временем Дэшон. — И ну его, этот дворец, и гору, и...

— Послушай, Д-шон! — кажется, Рен все-таки начал сердиться, аж старым именем назвал.

Ну да, тут попробуй не сердиться, когда с одной стороны Ух’эр, с другой — Дэшон. А сам ты — Даарен.

— Ну? — с привычным вызовом спросил Дэшон. И даже привычно скрестил на груди руки. Ругаться решил? Давай поругаемся. Это мы умеем.

— Послушай, — повторил Рен, и снова получилось мягче, чем Дэшон привык. Аж руки опустить захотелось. — Передай ему. Он сможет победить монстров. Всех монстров. Понял?

***

Рэй понял: нужно отвлечься от зрителей. От того, что все здесь — тренировочное: и площадка, и клинки. Представить, что Дал — враг. Да тут и представлять не нужно. Потому что человек напротив отлично умеет прикидываться другом. Пусть очень злым на тебя — даже сейчас, не глядя в глаза, Рэй чувствовал, как ледяной взгляд прожигает до костей, — но другом.

Кто он на самом деле?

Рэй уже умеет задавать такие вопрос. На Йене натренировался.

Ну и: хочешь поменять что-нибудь — меняй. Не жди его ошибки, нет времени на ожидание. Иди на риск. Ведь ты бы так и сделал, если б это был настоящий бой, верно? Ты бы не ждал.

В настоящем бою приходится действовать совсем иначе. Слишком высоки ставки. Что ж, сейчас — когда на тебя смотрит половина твоей армии — они еще выше.

Очередной удар не блокировал — отшатнулся, развернулся, пропуская вскользь. Перехватил руку с мечом и… Пропустил подсечку от Дала: тот, как оказалось, был готов к этому маневру.

Пришлось кувыркнуться вперед, выйти из кувырка, с колена, на развороте, на взмахе — и вовремя, чтобы блокировать удар сверху.

— Ты стал хуже драться, — тихо шепнул Дал. — Или я — лучше?

Хорошо, что тихо: никто, кроме Рэя, не услышал.

Хорошо, что заговорил: это значит — остановился. Это значит — теперь Рэй может вести.

Рэй провернул кисть, сбрасывая его меч. Попытался тут же ударить снизу, и Далу пришлось отпрыгнуть. Появилось время, чтобы вскочить и ударить еще раз, другой, третий. Далу снова оставалось только блокировать, только отступать.

Шаг, удар. И — шаг, и — удар.

А потом, привязав его к нужному темпу, Рэй упал на колено и коротко полоснул условным лезвием по животу в то время, как клинок Дала пронесся над его головой.

Тот снова шатнулся было назад, но опоздал: всем понятно, ранение смертельное.

Рэй поднял взгляд. Ухмыльнулся — опять по-йеновски. И чуть слышно возразил:

— Не лучше.

— Ты изменился, принц Каарэй, — хмыкнул Дал, и “принц Каарэй” прозвучало неприятно, хлестко, как пощечина. — Общался не с теми людьми, пока был вдали от дома? Не с теми су-щест-ва-ми? — последнее почти процедил.

Все еще тихо, но уже не шепотом: из первых рядов зрителей, стоящих у ограды, можно и услышать, если хорошенько прислушиваться. И глянул сверху вниз так, будто победил он — не Рэй.

— Почему не с теми? — удивился Рэй и поднялся. — Я на них тренировался. И видишь, как легко тебя победил. И тогда, если ты помнишь, тоже побеждал. И завтра, как только захочешь подраться. Всегда к твоим услугам.

Швырнул меч в сторону, развернулся и зашагал к выходу с площадки.

В непривычной тяжелой тишине.

Что услышали они из сказанного? Что увидели? Что поняли?

Кому присудили победу?

И может, как раз благодаря тому, что вслушивался в напряженное молчание, в каждое движение воздуха, в каждый вздох и шепот, Рэй успел развернуться и коротким взмахом руки отбить брошенный в спину кинжал. К счастью, тоже тренировочный.

Будь клинок настоящим — Рэй не знал бы, что делать. А так — это всего лишь игра, да, Риирдал? Брошенный во время игры нож в спину — не считается?

— Один из первых уроков, принц, — с неожиданной, но все еще холодной улыбкой сказал Дал. — Никогда не поворачивайся спиной к противнику. Забыл?

— Ну всё, — вздохнул Рэй и решительно двинулся обратно.

***

— Всех монстров — это каких? — подозрительно спросил Дэшон. Конечно, Рен знал насчет Йена. Его ли имел в виду? Что он вообще знает сейчас, так близко к смерти? Больше остальных? Меньше остальных?

— Даар теперь в руках Каарэя, — Рен не ответил, продолжил говорить. — Король Даара побеждает монстров. Это — его предназначение. Не спорь сейчас, не переспрашивай. Просто скажи ему, что он сможет. Я знаю, я вижу. Я вижу еще одно.

Рен поглядел вдаль, будто собираясь с мыслями. Перевел взгляд на Дэшона — темный и недобрый. Вновь положил руку на плечо и сжал чуть сильнее, чем нужно.

— Шаайенн, — кажется, впервые с тех пор, как все началось, он назвал Йена по имени, — монстр.

Дэшон даже не попытался возразить. Такому взгляду, тону, хватке на плече не возражают. Рен вынес окончательный приговор. Правда, он не сказал, что и его нужно передавать Рэю. Теперь Дэшону самому решать, нужно ли.

Раздался оглушительный всплеск — кораблик перевернулся. Пошел под воду вместе с Ух’эром, который, видать, слишком увлекся их беседой, перегнулся через борт, прислушиваясь, и естественно, потерял равновесие.

— Передай Рэю... — снова заговорил Даарен. И снова замолчал, подбирая слова.

Дэшон ждал.

Ух’эр, громко шлепая мокрыми босыми ногами по полу — сапоги уже где-то потерял — приплелся с другой стороны балкона. Снова сунулся было ближе, заглянул в лицо одному, второму. Разочарованно хмыкнул и двинулся дальше — к своей луже. Сел на ее берегу, спиной к ним, опустил в воду босые ноги.

Кажется, ему наскучило. Кажется, это означало, что встреча вот-вот закончится.

— Передай Рэю, — сказал наконец Даарен, — чтобы он был сильным.

— Точно? — прищурился Дэшон. — Точно это передать? За этим ты бродишь по снам и божка своего за собой тягаешь?

— Я всё слышу, — тут же вставил Ух’эр, но уже и впрямь скучающе.

Даже не обернулся.

— И все, что ты хочешь сказать сыну, — кажется, Дэшон тоже понемногу начал учиться игнорировать Ух’эра, — чтоб он был сильным? Что он победит монстров? С этим ты хочешь оставить его?

Рен нахмурился, глядя куда-то мимо Дэшона. Хмурился долго, потом спросил:

— Может, ты посоветуешь? Ты всегда советуешь…

— Э, нет! — покачал головой Дэшон. — Хватит выезжать на моих талантах. Говори, что на самом деле хочешь ему сказать. Язык не отвалится. А если и отвалится… Так ты уже и так... того.

Ух’эр задумчиво хмыкнул и все-таки полуобернулся, глядя на Дэшона то ли удивленно, то ли уважительно.

— Я… — Даарен задумался, и Ух’эр теперь уставился на него: голова провернулась по-совиному, и будь на месте его шеи человеческая, непременно бы уже хрустнула. — Я верю в него. Так скажи.

— Уже лучше, — смягчился Дэшон.

— Береги его, ладно? — неожиданно попросил Рен. — И себя береги.

— Эй! — возмутился, а на самом деле испугался Дэшон. — Ты же не собираешься прямо сейчас помереть?!

— Мне пора, — усмехнулся Рен. — Но помереть… — задумчиво глянул в небо. — Нет, пожалуй. Еще рано.

— Эй! — теперь возмутился Ух’эр.

Вскочил, круто развернулся. Но так как голова у него смотрела не в ту сторону, то развернулось только туловище. Голова же уставилась на лужу.

Ух'эр постоял так немного, видимо, раздумывая, что теперь делать. Определился. Взялся обеими руками за голову — и с хрустом прокрутил ее вокруг шеи так, чтобы смотрела на Рена. Вернул на место. С другой стороны, кто эту голову знает, где ее место. Может, ее изначально наоборот приделали, потому и укатывается постоянно, и крутится куда попало...

Рен тем временем тоже развернулся к божку, скрестил руки на груди и улыбнулся ему так, как умел улыбаться только Рен. Ну, и Йен иногда. С хищным, предвкушающим вызовом.

— Ну ла-адно… — угрожающе протянул Ух’эр.

Выбросил ладонь в сторону Дэшона — и того вышвырнуло из сна.

И чуть не сбросило с ложа на пол. Пришлось схватиться за его край, чтоб не упасть. Резко сесть. Глубоко вдохнуть несколько раз, просыпаясь.

Несомненно, это был не просто сон. Это был Рен — уж Дэшон-то способен отличить Рена от галлюцинации. И теперь, кажется, Рен решил подраться с богом смерти.

Он и помереть спокойно не может, чтоб не подраться.

Жаль, что в этой драке он вряд ли победит.

***

Победить Риирдала врукопашную — задача, с которой справится даже ребенок. Вообще Дал глупо сделал, что согласился на ближний бой изначально. Ему бы из лука стрелять, возможно, кинжалы метать — тут он может одержать верх. Если очень постарается, конечно. А здесь…

Дал ударил первым, просто потому что, как показалось Рэю, испугался, когда тот двинулся назад. Ударил нервно и криво. Рэй легко отмахнулся, легко ушел в сторону, ударил сам — так же коротко, но куда увереннее, четче и тяжелее. Дал успел отшатнуться, но потерял равновесие, а Рэй, провернувшись на одной ноге, подсек его второй.

Дал упал на спину и больше ничего не успел. Рэй прыгнул сверху. Коленом — к земле, локоть — на горло.

Но за секунду до последнего, завершающего удара локтем почувствовал — в ребра уперся второй кинжал. Опять же: хорошо, что тренировочный. И хорошо, что никто не видит.

А Дал снова перешел на едва слышный шепот:

— А мне показалось было, что ты чему-то научился, — и кинжал исчез, кажется, соскользнул в рукав.

Рэй поднялся, протянул руку.

— Не забывай, — все так же тихо бросил Дал, схватившись за нее. — Я устал.

Встал, шатнулся, но устоял, удержавшись за Рэя. Громко заявил:

— Принц Каарэй победил! — и многозначительно добавил. — В этот раз.

Рэй широко улыбнулся и повторил:

— Всегда к твоим услугам.

Дал фыркнул в ответ.

И тяжелая тишина наконец рассыпалась тихими смешками, нестройными хлопками, редкими возгласами. Кажется, народ наконец понял: всерьез никто драться не будет. Ну и — принц Каарэй победил. Ура. Облегчение, не так ли?

Кинжала-то никто не видел.

Они ушли с площадки вместе. Рэй — впереди, Дал — за спиной.

— Почти как Нивен, — уважительно хмыкнул Рэй, обернувшись, как только оказались в пустом полутемном коридоре. — Прячешь кинжалы за пазухой…

— Твои враги будут прятать, — равнодушно пожал плечами Дал. — И кто знает, не будет ли среди них этого Нивена. Если Зверь здесь…

Рэй не исправил “Зверя” на “Йена”.

Подумал только, что как того ни называй, его вряд ли получится победить. У Рэя — вряд ли получится.

И снова покосился через плечо на Риирдала.

— Теперь я могу идти? — привычно холодно уточнил он. — Или еще кому-нибудь нужно показать, как ты силен и ловок? Дэшону, вивернам…

— Я жалел тебя, — перебил Рэй. — Приходи на площадку завтра. Завтра жалеть не буду.

И подумал: "Если завтра нам будет до тренировок. Если завтра еще ничего не начнется..."

И впервые за последние дни вдруг остро захотел, чтобы еще ничего не началось. К черту все его "скорее бы" — пускай тянут, сколько хотят. Пускай у них будет еще немного времени до того, как все изменится. Еще один день. Хотя бы еще один день...

Дал сбавил шаг, за локоть не схватил, как тут любят делать все подряд — слегка коснулся, привлекая внимание. И как только Рэй обернулся, проговорил снова очень тихо, почти глухо, но твердо:

— Жалеть противника нельзя. Будешь жалеть — не победишь.

Рэй отвлекся от собственных мыслей и догадался: это наставление на прощание, Далу сейчас уходить в сторону — его покои в другой части дворца, и вот он, нужный поворот.

Рэй широко улыбнулся, беспечно хлопнул его по плечу:

— У меня же есть ты, — и уверенно двинулся дальше, бросив на ходу. — Ты вообще никого никогда не жалеешь!

Развернулся, прошел несколько шагов спиной вперед, чтобы весело сообщить, глядя в глаза:

— Ты злой, как собака, Риирдал! Тебе никто никогда не говорил?

***

Прежде, чем уйти к себе, Риирдал долго смотрел ему вслед.

Рэй прав: он злой. Рэй не прав: иногда он жалеет.