Мы, монстры. Книга 3: Зверь

Глава 35. Преимущество

Дэшон плохо спал в последнее время. Его будил каждый шорох за стенами комнаты, каждый скрип, каждый далекий сонный рык виверны, изредка доносящийся со стороны гнезд.

И конечно же, его разбудили крики и топот, которые раздались среди ночи в коридоре, потому что такого шума во дворце, да еще и ночью, не поднимали давно.

Сквозь сон всё казалось далеким невнятным грохотом и, лишь сев на кровати, Дэшон начал понемногу разбирать слова. Смутно знакомый голос что-то кричал, явно кого-то ругал, явно чего-то требовал.

Издалека Дэшон разобрал лишь обрывки:

— Явная провокация!.. Совершенно недопустимо!..

По мере приближения голосов — целую фразу:

— Остановись на мгновение и подумай, что делаешь!

Очень знакомая фраза — он и сам раньше ее то и дело использовал в беседах с Даареном. И даже на таких же повышенных тонах.

Обычно не помогало.

— Я не интересовался твоим мнением, Риирдал! — а это Каарэй, тут сразу ясно: от грохочущего рыка дрожат стены. То ли их звуком расшатывают, то ли они просто пугаются.

— Тогда повторю свой вопрос, принц Каарэй! — да, это был действительно Риирдал. И не узнал его голос Дэшон не столько потому, что тот звучал издалека, сколько из-за тона. Риирдал никогда не кричал. Вообще никогда.

И что же такого могло прийти в голову Рэю, чтобы довести Дала до криков?

Дэшон сбросил тяжелую шкуру, которой укрывался, поежился от тут же окутавшего ледяного холода, поспешно сунул ноги в сапоги, поднялся, набросил плащ, сверху — меховую накидку.

А Риирдал продолжал:

— Зачем ты призвал меня из Феррона? Зачем я тебе во дворце?! Тебе был нужен совет?! Так вот он! Совет! Остановись!

— Отстань от меня, Дал! — Рэй заговорил тише, но от этого вышло даже более угрожающе.

— Отстану — и ты сейчас же туда полезешь! — Дал же и не думал сбавлять обороты.

— А я в любом случае полезу!

Они были уже совсем близко: шагая к двери, Дэшон явно различил тяжелый топот. И как бы громко ни топал Рэй, такого шума все равно не создал бы: тут явно было пар пять сапог, а то и десять.

Вероятно, эти юные идиоты с такими воплями прошлись по всему дворцу, а не только мимо его комнаты. И естественно, все разбуженные направились следом. Кому же захочется спать, когда тут так интересно? Сам Каарэй ругается, да еще и с Риирдалом!

Да еще и при всех!

Естественно, все этим тут же воспользовались.

Тем более в нынешней ситуации, когда страшно и непонятно, что будет дальше. Было бы мирное время — Дэшон был бы уверен: за ними увязались, чтобы потом делиться новыми слухами. Сейчас же шли — чтоб узнать хоть что-то, хоть как-то. Хоть из ночных воплей высочества и его товарища.

— Идиоты… — вздохнул Дэшон и толкнул дверь.

Встал поперек коридора как раз вовремя, чтобы преградить всем путь. Поклонился, как положено, четко и низко, вежливо, пытаясь хоть так заставить их вспомнить, кто они такие, где находятся и в какое время. Заговорил тихо, но твердо.

— Принц Каарэй. Королевский охотник Риирдал. Вы хотите чем-то поделиться со всеми?

Последний вопрос он задавал этим двоим когда-то давно и очень часто. На каждом занятии, когда те отвлекались на свои мальчишеские споры и беседы. Сейчас, конечно, ситуация была куда серьезнее, что не помешало им обоим опять забыть, как себя вести.

— Это Дал! — тут же выпалил Рэй.

А вот так Рэй никогда не делал. Раньше — никогда. В последнее же время манеры Йена стали неотъемлемой частью его собственного поведения. И теперь уже никто, наверное, не разберет, помогало оно ему или мешало.

Риирдал круто развернулся к Рэю, изумленно вскинул белесые брови, будто хотел сказать: “Да что ты говоришь!” — но промолчал, как всегда.

Рэй даже не посмотрела на него в ответ. Выпалил, выдохнул — и вдруг изменился в лице, снова заметно и мгновенно побледнел: то ли вспомнил что-то, то ли понял, то ли просто поплохело. Он вообще выглядел плохо. Нездорово. Куда более нездорово, чем еще вчера. Да черт, он выглядел гораздо хуже, чем пару часов назад сегодня вечером!

Будто еще сам не почувствовал, насколько все плохо — потому и носится по коридорам, и кричит, и топает, — но болезнь уже есть, уже в нем, уже сидит внутри, понемногу пожирает изнутри и выползает наружу. Не такая болезнь, как была у Даарена, не медленная, старческая и вялая. Нет, эта — из тех хворей, что сжирает за день-два. Уже как будто начала жрать — уже острее скулы, тоньше губы, тяжелее дыхание, ярче взгляд глубоко запавших глаз.

Что же с ним, черт возьми, случилось?

Зато Риирдал, пока Дэшон мерил Рэя взглядом, успел взять себя в руки. Замер, перевел дыхание — и поклонился уже почти по-своему. Чеканно-холодно, вежливо, достойно. И заговорил — так же. До боли знакомым тоном, которого, как оказалось, очень не хватало.

— Мы говорили слишком громко, Советник Дэшон. Прошу простить нас, — глянул через плечо на разочарованную толпу слушателей. — И уделить немного своего времени. Проблема серьезная и срочная…

— Да нет никакой проблемы! — фыркнул Рэй. — Больше нет! Теперь есть решение!

Риирдал бросил предупреждающий взгляд на Дэшона. Тот понял без слов.

“Плохо дело”.

И с тоской подумал: “Вот только не хватало, чтобы Рэй сейчас свихнулся. Не Риирдалу же теперь всё за него разгребать…”

Почему-то в том, что Риирдал не свихнется, Дэшон был уверен. Вот кого надо было сразу на переговоры с гномами. И — командовать войском в битве.

Если кто и способен выиграть заранее проигрышную войну — это Риирдал.

Есть в нем эта черта Рена: он никогда не сомневается. Ни в себе, ни в принятых решениях, ни в совершенных действиях. И все у него правильно, и все четко, все очень, очень просто.

Обычно Дэшон с таким “просто” не соглашался. Но сейчас почему-то заранее догадывался, что в этом споре он будет на стороне Дала.

— Каарэй, — Дэшон шагнул к принцу, но даже не попытался дотронуться, потащить куда-то за собой. Это, конечно, помогло бы — Рэй всегда слегка терялся от такой наглости и послушно доходил до безопасного места, и выслушивал всё, что ему говорили, и даже кое-что, вероятно, понимал. Но именно из-за наглости жеста, так Дэшон мог сделать, только когда никто не видит.

И точно — не сейчас.

Потому сейчас он просто продолжил, пока Рэй не начал опять орать.

— Я бы хотел выслушать тебя и Риирдала, но не кричащих посреди коридора, — и догадываясь, что до зала совещаний Рэя не дотащит, кивнул на дверь собственной комнаты. — Если ты так спешишь, может коротко обсудить ситуацию у меня.

— Спешу, — кивнул Рэй. Бросил быстрый взгляд на Дала, потом — на Дэшона, пробормотал. — Но вы ведь не отстанете, — и твердо прошагал в открытую дверь.

Дал глянул вопросительно.

Дэшон кивком предложил ему тоже войти, шагнул следом и под разочарованный вздох толпящихся в коридоре захлопнул дверь.

— Рэй решил помереть, — тут же мрачно и очень тихо — те, за дверью, могли не разойтись так быстро — сообщил Дал. — А заодно и нас угробить. Прекрасный ход!

Рэй заговорил почти хором с ним, но тоже — слава Мертвым — тихо.

— Великанье войско повержено, остался Йен.

— Повержено? — растерянно переспросил Дэшон. — Йен? Ты все-таки думаешь…

— Не я “все-таки”! — процедил Рэй. — Он! Пришел ко мне, сообщил, что уничтожил всех наших врагов и предложил поединок вместо битвы. Тут нечего обсуждать, не о чем говорить, и не имеет смысла меня задерживать.

— Пришел? — все так же растерянно переспросил Дэшон, пытаясь понять, что вообще происходит.

— Прилетел, — мрачно исправил Рэй, глядя ему прямо в глаза. Тем самым взглядом, который так и не научился использовать на противниках, зато соратников продолжал пытаться испепелить. Впрочем, ему сейчас не нужны были соратники. Дэшон вдруг понял: впервые Рэю не нужен был никто.

Рэй был один.

И Рэю это нравилось.

— Прилетел! — повторил за ним Риирдал, глядя на Дэшона почти с тем же напором, почти — потому что Рэя никто не пересмотрит.

Этот — пытается.

“Вот и смотрели бы друг на друга, — мрачно подумал Дэшон, все еще пытаясь привести мысли в порядок. — Делать им больше нечего — пожилых людей взглядами пугать…”

— Он летает! — продолжал тем временем напирать Дал. — И неизвестно, что еще может! Если справился с великанами и гномами — что он вообще может? Кто он вообще?! Это будет нечестный бой! И говоря “нечестный бой”, я имею в виду “ловушка, в которую Рэй бежит, как слепой зогр”!

— Почему зогр? — удивился Дэшон.

— Он не будет ни в кого обращаться! — ему, естественно, никто не ответил, а Рэй наконец перевел взгляд на Дала. — Один на один, как человек с человеком!

— Да с чего ты взял?! — простонал Дал.

— Он обещал!

— Ты выйдешь к нему, — проговорил Дал, неожиданно тихо, устало, будто уже не раз повторял это, — он тебя убьет. Что будет с Дааром?

— Даарцы уйдут, он никого не тронет, он обе…

— Он обещал! — фыркнул Дал. — Да, я слышал! Сколько раз ты это повторил?! А теперь подумай: Йен часто сдерживал обещания? Йен вообще умеет вести переговоры? Понимает, что это такое? Понимает, что значит сдержать слово?! Хоть раз — сдерживал? Его слова вообще не несут никакого смысла, Рэй! Это он несет — несет чушь! С чего ему верить? Почему бы не дождаться его с его страшными оборотнями здесь?! Выйдешь за стены — потеряешь тактическое преимущество! Скажи ему, Дэшон!

— Да он в этих стенах, как у себя дома! — рявкнул Рэй. И неожиданно передразнил. — “Скажи ему, Дэшон”! Ты, Риирдал, единственный здесь, к кому Йен еще не заходил в гости! И это мы еще у женщин не спрашивали, не заходил ли! Потому что все равно не признаются…

— О чем ты сейчас… — начал Дал. И Рэй снова рявкнул, перебивая:

— Где тут преимущество?! Вот я о чем! Если Йен захочет, разнесет тут всё внутри, пока мы будем спать! Убьет всех по очереди во сне! Но он не хочет этого!

— И чего же он, по-твоему, хочет? — Дал демонстративно скрестил руки на груди.

— Он устал, — пожал плечами Рэй. — И хочет завершить все быстро и просто.

— Это ты устал! — процедил Дал. — И ты хочешь все завершить! С чего ему-то уставать?

— Ты не видел его, — напомнил Рэй. — Я видел. Он устал. И хочет все завершить. И ты прав, я тоже. Потому прочь с дороги. Ты, Дэшон, тоже.

— Ладно, — Дал поднял руки. — Ладно. Вперед. Помогай врагу убить тебя. Я соберу людей…

— Не лезь в это!

— А я не в это лезу! Хочешь — погибай в своем поединке, сколько влезет. Я соберу людей, чтобы защитить Даар, когда монстры перейдут в нападение.

Рэй двинулся было к двери, явно попытался намеренно и бессмысленно — просто назло — задеть Риирдала плечом, но тот легко сдвинулся, пропуская мимо.

— Каарэй! — строго позвал Дэшон.

— Да что еще?! — Рэй круто развернулся на пороге. — Ты все слышал, ты все знаешь! Ты сам передал мне пророчество отца! Я запомнил! Враги — это несущественно, истинные враги — монстры, Йен — монстр. И я смогу победить! Так он сказал! Всё так и есть! И вот я! Иду побеждать! Что я опять делаю не так?!

— Дались вам эти пророчества… — пробормотал Дэшон себе под нос. И спросил громче. — А сможешь? Это же Йен…

— Придется, — пожал плечами Рэй.

И жестко усмехнулся — так, как никогда раньше.

Так, как когда-то усмехался его отец перед битвой.

Хлопнул дверью.

Громко протопал прочь.

— Я соберу людей, — тихо сказал Дал, задумчиво глядя в закрытую дверь. — Он не пойдет один.

— Он будет против.

— Мы не будем ему мешать. Но если что-то пойдет не так… — Дал качнул головой, на мгновение рассредоточил взгляд, будто задумался, а потом уставился прямо в глаза Дэшону так же остро, как всегда. — Зверь приведет с собой и свою армию. В любом случае, при любом исходе поединка — они будут драться. Звери не понимают людских договоренностей. Не исполняют обещаний. Мы должны быть готовы.

— Согласен, — кивнул Дэшон, понимая, что сейчас точно так же, как Дал, смотрит сам. Изучает. — Но зачем идти следом? Кто только что говорил о тактическом преимуществе?

— Оно нужно было, когда мы собирались воевать с противником, — презрительно скривился Дал. — Звери — не противники. Со зверями не воюют — на них охотятся.

— И все же…

— И Рэй не пойдет один, — припечатал Дал. Уставился в глаза пристально, упрямо, почти с вызовом. Почти как делал Рэй. Почти как Йен.

Все дети похожи, в конце концов.

— Хорошо, — кивнул Дэшон. — Собирай. Всех.

Дал коротко кивнул и стремительно вышел.

Дэшон подумал, не бежит ли вновь от ответственности, так просто передав командование всем войском очередному ребенку. Так просто вручив в его руки судьбу Даара. Один не потянул — другому передадим, так, Дэшон?

С другой стороны, кажется, сейчас ребенок лучше знает, что делать. Всегда знал, если на то пошло.

К тому же — он не оставит Рэя. Даар Дааром — но не оставит Рэя.

Идиот.

И этот — туда же.

Но почему-то именно это убедило Дэшона в том, что он делает верный выбор.

Дэшон развернулся к ящику с оружием и вдруг понял, что сегодня как-то особенно холодно. И надо бы надеть штаны потеплее и сапоги на меху. Если погибать в битве, по глупости потеряв очередное тактическое преимущество, потому что ему посчастливилось связаться с ненормальными северянами — если погибать, так хоть красиво и героически, а не замерзнуть насмерть где-нибудь по пути.

***

Нивен с трудом открыл глаза. Попытался сесть, но тело слушалось плохо — пришлось хвататься за то, что рядом. Оно, мягкое и ворсистое, скользнуло вниз вместе с рукой. Ковер? Шкура?

Нивен хватился выше. Еще одно мягкое, но теперь — теплое, дышащее. Грифон. Тот глухо рыкнул, коротко и слабо.

И через касание Нивен почувствовал, в рыке услышал — животное устало не меньше, чем он сам. Животное, возможно, больше не взлетит. Сил не хватит. Ему и самому приходится хвататься за что-то, чтобы просто сесть. Сон не был сном — не дал отдыха, не принес облегчения.

Впрочем, когда у Нивена сны были просто снами?

Только однажды. В Запретному лесу.

Как только сел — с него самого упало одеяло или даже два. Кажется, пока спал, Итан укутал их обоих.

Итан!

Нивен с трудом поднял голову, нашел взглядом мальчика. Тот сидел неподалеку, на каком-то подобии пня, подобрал ноги под себя и задумчиво мерил взглядом.

Хмыкнул, как только Нивен уставился на него, и сердито проговорил:

— Не помер. А я сижу тут думаю: помер, нет? Думаю: как эльфов хоронить? Жечь, копать, так оставить… — и злобно сверкнул глазами.

Кажется, и впрямь думал, что Нивен больше не поднимется — так почему-то часто думают все, кому не лень — и, возможно, даже переживал. Еще бы — столько всего притащить на поляну, а оказалось, что зря.

— Спасибо, — пробормотал Нивен.

Язвительно — не получилось. Никак на самом деле не получилось. Губы слушались плохо — едва шевельнулись, голос, кажется, и вовсе остался где-то во сне: слишком много Нивен кричал на Йена — и всё выкричал.

Теперь получались какие-то невнятные хрипы.

— Только я не…

Эльф.

В конце концов, у него больше ничего нет.

Кроме этого слова, у него нет ничего: ни времени, ни сил, ни идей.

Есть лишь кривая тень Ух’эра за спиной и пустота внутри. Так что не время спорить с собой, не время продолжать доказывать что-либо, себе ли, рогатой ли лесной богине, эльфам, людям, монстрам, да кому угодно…

Хватит спорить: со всеми и с собой.

Здесь не Запретный лес, это место не кричит, не сверкает, не швыряет в лицо ветром и огнями — но и здесь Нивен слышит, как шепчут деревья и травы, как дышит ветер, как летит в вышине быстрая птица и вздыхает в чаще косматый северный зверь.

Итан ждал, продолжая глядеть в глаза пристально и сердито.

Нивен чуть было не улыбнулся ему, но вспомнил, что лучше так не делать. Эльф-не эльф, а людей все равно не стоит пугать. Тем более тех немногих, кто все еще с какого-то перепугу помогает ему.

“А стоит ли? — прошмыгнула едва различимая мысль. — Стоит ли помогать мне? Стоит ли помогать Йену? Ведь по сути он прав. Все правильно: монстры погибают, люди — остаются”.

Нивен отогнал эту мысль: если сейчас начать думать — он точно ничего не сделает.

В голову вдруг не вовремя пришло еще одно: что Йен обязательно бы запомнил это, обязательно потом издевался бы, говорил бы, что Нивен может что-то одно: либо думать, либо делать. Нивен ведь, по его мнению, дурак, и думать ему тяжело, потому все силы на это уходят…

Но чтобы Йен так говорил, чтобы было еще кому говорить, сейчас Нивену нужно спешить. И обязательно рассказать ему потом обо всем.

И пусть говорит.

— Итан, — сказал Нивен. — Уходи.

— Здрасьте! — возмутился тот.

— Ты помог, — напомнил ему Нивен. — Теперь уходи.

— Помог? — как-то неуверенно переспросил тот.

— Да, — Нивен кивнул и нетерпеливо повторил в третий раз. — Уходи!

— А ты? — спросил тот, продолжая упрямо сидеть на месте, мерить сердитым взглядом и хмуриться.

— А мне надо лететь дальше.

— Надо?

“Да что ты переспрашиваешь?!” — чуть не рассердился Нивен и тут же чуть не улыбнулся: сам ведь такой.

Впрочем, нет.

Их нет смысла сравнивать. Он — эльф. Напротив — человеческий детеныш.

— Я просто думаю, — заговорил детеныш, не дождавшись ответа, — может, тебе еще посидеть? А то упадешь, как вот сейчас упал, только с птицы своей. Или птица упадет…

Нивен дернул плечом, будто хотел отмахнуться от детеныша, от его слов, взгляда. Но не завершил жест: не было времени. Ни спорить, ни отмахиваться.

Ему нужно лететь. Грифону нужно лететь. И им обоим нужно набраться сил, совсем немного, на последний бросок.

Нивен положил ладонь на мелкую, редкую, колючую траву под рукой. Закрыл глаза.

Он — эльф.

Ему не нужны никакие Мертвые боги, бормочущие в голове. Ему не нужны темные силы, скрытые внутри. Ему хватит своей, светлой.

Он — светлый.

И все, что нужно — разрешить себе быть светлым. Дать тьме уйти, рассыпать окончательно. Дать грузу прошлого свалиться с плечей, запекшейся на руках крови — осыпаться придорожной пылью под ноги.

Стать собой.

Вдохнуть наконец, впитать, вобрать в себя силу леса и воздуха, и трав, и птиц, и зверей. Дыхание каждого — все одно. Одно дыхание — его дыхание.

Он и есть лес. Он и есть ветер.

Он — эльф.

И он — Нивен.

Удерживая одну ладонь прижатой к земле, Нивен впечатал вторую в мягкий бок лежащего рядом грифона. Тот тоже вздохнул — глубоко и шумно, заворочался, пытаясь встать.

— Вот так, — шепнул ему Нивен.

И поднялся на ноги первым.

Бросил быстрый взгляд на Итана.

Тот так и не пошевелился. Только хмуро пробормотал:

— Не нравится мне это.

— Я вообще редко кому нравлюсь, — ухмыльнулся Нивен и подмигнул.

Потянул грифона за шкирку — и тот тоже наконец поднялся. Нехотя, но твердо. Потянулся, разминая мышцы.

Нивен легко запрыгнул ему на спину.

— Курьер! — окликнул вдруг мальчик. — Ты вернешься?

— Сюда? — удивился Нивен.

— Вообще… — Итан неопределенно взмахнул рукой. — Куда-нибудь. Вернешься?

— Странный вопрос, — хмыкнул Нивен.

— У тебя сейчас такие глаза, — неуверенно сказал Итан, — будто не вернешься.

— Глупости, — пожал плечами Нивен. — Я всегда возвращаюсь.

И коснулся грифоньей холки, приказывая лететь.

Грифону лететь не хотелось.

Но выбора у него не было.

“А у меня? — подумал Нивен. — Был ли выбор у меня?”