Апрель 1991 г.
Мы все провалились в яму, из которой неизвестно как выбраться. Обычно в таких случаях первой следует реакция: кто виноват, кто завел в эту яму? Естественно, что более всех в том повинные клянутся в своей невиновности и указывают на других. Как в этой ситуации должно реагировать общество? Заняться виновными или сообща искать выход из катастрофы?
Разумнее было бы искать выход, чтобы «сообща выбраться из постигшей нас беды». Но все дело в том, что истинные виновники катастрофы, упорствуя в собственном выборе, продолжают указывать ложный выход — в глубину ямы, где, по их мнению, следует копать усерднее и глубже. «Давай-давай!» — с неизменным результатом десятками лет раздается над российскими (и не только) просторами. Крикуны заняты своим профессиональным делом, но что делать остальным? Устранить упрямцев? Но ведь у нас — плюрализм мнений. Последовать их в этот раз «верным указаниям»? Или, игнорируя их, начать поиски в новом направлении?
Очевидно, прежде всего следует успокоиться, прийти в себя, чтобы трезвым взглядом оценить обстановку. Хотя бы определить глубину ямы, в которую угодили. Но как только становится чуть тише и спокойнее, раздаются привычные руководящие голоса, демонстрирующие традиционную нетерпимость. Снова обнаруживается, что наша яма окружена коварными, жаждущими нашей погибели врагами, что следует всеми силами крепить оборону любимой ямы, решительно искоренять в ней «деструктивные силы». Но для чего? По логике этих людей, получается, для того, чтобы выбраться из ямы. На деле же выходит, чтобы спокойно прозябать в ней, занимаясь любимым национальным хобби — классовым, национальным, идеологическим самоедством. Опыт новейшей истории убедительно свидетельствует, что на ничто иное мы и не способны. И все самое-самое из всех областей человеческой деятельности мы можем обратить только для упомянутых целей. Другие цели нас просто не интересуют. Это чуждые для нас цели.
Так, может, в конце концов, хотя бы в яме мы осознаем, кто мы есть на деле?
И первыми сделают это писатели?
А за осознанием последуют выводы. Первым из них должно явиться обращение к терпимости как непременному условию робкого шага к выживанию. Все остальное после.