На заработках

XLIII

— Стащили въ больницу? спрашивала про Акулину хозяйка постоялаго двора, когда женщины пришли къ ней на ночлегъ.

— Свезла, свезла, сердечную, отвѣчала Арина.

— Спрашивалъ докторъ, откуда она? Записали тамъ нашъ адресъ?

— Спрашивали, милая, спрашивали, гдѣ она ночевала, про квартиру спрашивали и на какой улицѣ и чей домъ, но почемъ я знаю на какой улицѣ и чей домъ! Ужъ ты извини, что не знала. Сказала, что на постояломъ дворѣ — вотъ и все.

— И счастливъ твой Богъ, что не знала! А то доктора сейчасъ прислали-бы болѣзнь искать. И начали-бы тутъ все ворошить да прыскать и переворачивать. Нынче ежели заболитъ постоялецъ да попадетъ въ больницу, такъ просто бѣда! Хлопотъ не оберешься. Но главное, что они навоняютъ въ комнатахъ. Такимъ снадобьемъ прыскаютъ, что просто ужасти! Ну, что-жъ, на всю Пасху ко мнѣ? спросила хозяйка женщинъ.

— Да вѣдь на всю Пасху, такъ паспорты прописывать надо, отвѣчала Анфиса. — Я знаю Питеръ-то, я бывалая. А тамъ при пропискѣ и рубль больничныхъ подай, а у насъ, милая, говоримъ прямо, денегъ-то ни кругомъ, ни около.

— Мужъ можетъ прописать васъ, что вы проѣздомъ, тогда никакихъ больничныхъ. Только за прописку и возьмутъ…

— Нѣтъ, ангелка, намъ каждая копѣйка дорога. Дай ты намъ такъ переночевать сегодня, а что завтра — видно будетъ.

— Чудачка! Да вѣдь у насъ тоже ревизія бываетъ, ревизоры ходятъ, осматриваютъ.

— А придетъ кто осматривать, такъ мы сапоги и котомки на плечи, да и уйдемъ, куда глаза глядятъ. Нѣтъ, ужъ ты, душечка, насъ не тѣсни. Паспорты завсегда при насъ.

— Ладно. Поговорю, я мужу, согласилась хозяйка. — А только боюсь, какъ-бы чего не вышло. Вы хоть харчи-то у насъ берите, а то намъ не расчетъ… — обратилась она, помолчавъ, къ женщинамъ.

— Милая! Да какіе наши харчи! — сказала Фекла. — Пожевалъ хлѣбца — вотъ и сытъ. Нешто мы можемъ разносолы хлебать! Денегъ у насъ у всѣхъ столько, что не знаемъ, какъ и протянуть праздники до заработковъ.

— Ну, хоть хлѣбъ берите, что-ли. Васъ сколько? Девять бабъ? Съ артели мы не дороже лавки будемъ брать. Да самоваръ требуйте… За самоваръ я буду съ васъ по семи копѣекъ брать. А чаю съ сахаромъ можете въ лавкѣ купить.

— Купило-то у насъ притупило, умница. Вотъ развѣ что въ первый день Пасхи у тебя убоинкой да яичкомъ разговѣемся. Безъ этого ужъ нельзя. Самъ Богъ велѣлъ. Хоть заложимся, а ужъ разговѣться разговѣемся.

Видя такихъ маловыгодныхъ для себя постояльцевъ, хозяйка съ неудовольствіемъ покачала головой и перестала разговаривать. Женщины и сами чувствовали себя какъ-бы виноватыми, не знали гдѣ приткнуться и столпились въ углу большой комнаты постоялаго двора. Была пора ужина. Въ комнатѣ пахло щами, кашей и раздражало ихъ аппетитъ. Наконецъ онѣ, одна за другой, вышли на дворъ и стали пересчитывать свои деньги, хотя каждая изъ нихъ знала, сколько у ней есть денегъ.

— Не дотянуть до четвертаго-то дня Пасхи, ежели хлебово хлебать, начала Анфиса. — А самоваръ попросить у ней, дѣвушки, на ужинъ все-таки надо. Двѣнадцать копѣекъ намъ выдетъ, ежели сообща чаю напиться. Семь копѣекъ ей за самоваръ три копѣйки заварку чаю въ лавочкѣ купимъ, да на двѣ копѣйки сахару. Ну, по махонькому кусочку, ну раскусимъ… А ужъ двѣнадцать-то копѣекъ можно… Никто, Богъ…

— Да конечно, можно, согласились женщины. — Все-таки горячее. Иди заказывай хозяйкѣ, да купи у ней десять фунтовъ хлѣба. Все-таки и ей-то будетъ повеселѣй, а то она ровно какъ-бы осовѣла и ужъ косо глядитъ.

Анфиса пошла къ хозяйкѣ, а Фекла побѣжала въ лавочку за чаемъ и за сахаромъ.

Черезъ полчаса женщины сидѣли въ комнатѣ за столомъ передъ большимъ, нечищеннымъ, красной мѣди самоваромъ и ѣли хлѣбъ, захлебывая его чаемъ.

— А что-то теперь наша бѣдная Акулинушка?!. вспомнила Арина и закапала слезами.

— Да ей, милая, теперь лучше насъ, ей-ей, лучше насъ. Я вѣдь лежала въ больницѣ, такъ ужъ знаю, проговорила Анфиса. — Тамъ каждый день горячее, и даже бѣлый хлѣбъ даютъ.

— Въ субботу надо сходить спровѣдать ее. По субботамъ, докторъ сказалъ, пущаютъ.

— Ну, что-жъ, сходимъ, и мы сходимъ, въ субботу, пожалуй, и я съ тобой схожу. Все равно теперь безъ работы сколько дней слоняться будемъ.

— А завтра хоть землячекъ моихъ боровическихъ на огородѣ спровѣдать, что-ли… говорила Арина. — Какъ онѣ тамъ? Что? Да и не слыхали-ли что объ огородныхъ мѣстахъ гдѣ нибудь въ другомъ мѣстѣ.

— Вотъ, вотъ… пойдемъ, дѣвушки. Всѣ пойдемъ. Я знаю огородъ-то этотъ. Это отсюда не далеко, это на Выборгской сторонѣ. И еще на одинъ огородъ зайдемъ. Теперь надо повсюду поспрашивать и нюхать. Послѣ Пасхи ужъ на всѣхъ огородахъ грядное дѣло начинается.

Спали женщины въ той-же комнатѣ на полу, около большой русской печки, отъ которой такъ и пыхало тепломъ. Арина улеглась около самой стѣнки.

— Вотъ ужъ хорошо гдѣ, такъ хорошо, сказала она, улыбаясь, и начала тотчасъ-же засыпать. Безсонная ночь съ Акулиной дала себя знать.

Подняться утромъ пришлось женщинамъ рано, такъ какъ стряпуха, которой нужно было топить печь, безъ всякаго стѣсненія растолкала ихъ. Дабы чѣмъ нибудь услужить, женщины принялись ей помогать таскать дрова и затоплять печь. Другіе постояльцы, разлегшіеся на лавкахъ по стѣнѣ, еще спали, спала и хозяйка, но хозяинъ уже бродилъ по двору и переругивался съ мужиками, остановившимися на ночлегъ съ подводами. Наконецъ встала и хозяйка, спавшая въ отдѣльной маленькой комнатѣ, половина стѣны которой была завѣшена образами, увидала женщинъ и первымъ дѣломъ повела разговоръ о самоварѣ.

— Вѣдь ежели жить на постояломъ дворѣ, да ничего не требовать, такъ какая-же намъ корысть держать-то васъ въ теплѣ? Вѣдь однимъ ночлежнымъ, что за ночлегъ заплатите, сытъ не будешь. Мы тоже такъ расчитываемъ, чтобы постояльцы у насъ харчи и самоваръ брали, говорила она.

Женщины переглянулись, пошептались и рѣшили взять самоваръ.

— Да ужъ давай, давай самоваръ-то… Что съ тобой дѣлать! сказала Анфиса и опять откомандировала Феклу въ лавочку за чаемъ и сахаромъ.

— Да тоже вотъ хоть и насчетъ харчей-то… продолжала хозяйка. — Ну, что вамъ стоитъ взять вмѣстѣ съ хлѣбомъ хоть на пятіалтынный картофелю на всю братію къ обѣду!

— Мы, милая, на постояломъ обѣдать не будемъ, мы вотъ напьемся чайку да пойдемъ землячекъ розыскивать, по огородамъ побродимъ. Надо вѣдь тоже работу искать, чтобы работа. гдѣ была послѣ Пасхи. Мы вѣдь собственно на огородъ въ полольщицы пріѣхали, отвѣчала Арина.

— Да, да… подхватили демянскія женщины. — Насчетъ картофелю развѣ ужъ что на ужинъ, когда ночевать къ тебѣ придемъ, а теперь извини.

— Ну, голь-же вы, посмотрю я на васъ, сказала хозяйка и надулась.

Напившись чаю и позавтракавъ хлѣбомъ, женщины отдали хозяйкѣ на сохраненіе котомки, мѣшки и сапоги, и такъ какъ утро было ясное и сравнительно теплое, босикомъ вышли со двора, направлилсь бродить по огородамъ и развѣдывать о мѣстахъ.