На заработках

LIV

Вскорѣ козлы были сдѣланы Андреемъ. Женщины хотѣли начать пилить дрова и положили уже изъ полѣнницы въ козлы плахи и круглые чурки девятки, но Андрей остановилъ ихъ.

— Чего-жъ вы чужія-то дрова пилить будете? Эти полѣнницы вашъ сосѣдъ, крестецкій мужикъ-съ женой и съ свояченицей изъ воды натаскали. А вы выберите мѣстечко для себя свободное, сами натаскайте изъ воды на берегъ полѣнницы дровъ, да ихъ и пилите, сказалъ онъ.

— Какъ? А эти развѣ нельзя пилить? удивились. женщины.

— Да вѣдь это чужая работа. Другіе таскали. Нешто они позволятъ вамъ пилить? Напилите, такъ они за вашу работу и деньги получатъ.

— Стало быть и новые шалаши придется строить? Вотъ тебѣ разъ!.. съ сожалѣніемъ сказали женщины.

— Ну, это что за бѣда! Такой шалашъ сложить не каменный домъ построить. Сложимъ.

Женщины пошли искать свободное мѣсто подъ свое становище. Мѣсто было съ помощью Андрея найдено. Андрей зналъ дѣло и выбиралъ мѣсто повыше и ровное, избѣгая чтобы оно приходилось подъ покатостью берега, дабы во время дождей подъ шалаши не затекала вода. Женщины разулись и принялись таскать изъ воды длинныя дрова и укладывать ихъ въ полѣнницы на берегу, близь самой воды… При вытаскиваніи дровъ пришлось входить иногда въ воду по колѣно, а то и выше. Вода была холодна и ноги коченѣли. Намокшіе въ водѣ чурки и плахи были тяжелы и ихъ приходилось вытаскивать на берегъ двоимъ, троимъ. Голова и туловище потѣло, а ноги зябли. Дабы согрѣть ноги, женщины время отъ времени садились и выставляли ноги на солнце.

— Ну, теперь однѣ пилите дрова, а другія пусть таскаютъ ихъ, такъ по перемѣнкѣ и будете работать, а то вы всѣ за одно дѣло принялись. Вѣдь пилъ у васъ все равно на всѣхъ не хватитъ, училъ Андрей.

— И то, и то, голубчикъ, подхватила Фекла. — Вотъ онъ умъ-то что значитъ! А мы-то дуры…

— Бывалый!… Знаемъ это дѣло-то, похвастался Андрей.

Женщины подѣлились, Козлы были перетащены на новое мѣсто и началась пилка вытащенныхъ изъ воды дровъ. Съ непривычки работа шла туго: при прикосновеніи къ дровамъ пилы соскакивали, пропиливъ себѣ ложе и въѣвшись въ дерево, онѣ застревали и плохо двигались. Женщины надсажались, обливались потомъ, но дѣло не спорилось. Плахи и чурки, какъ на зло, были все толстые, вѣковаго лѣса.

— Легче, легче. — Чего вы надсажаетесь-то! Тутъ сноровка нужна, а не надсадка. Натягивайте другъ отъ дружки пилу и дѣло пойдетъ ровнѣе, училъ Андрей и, отпихнувъ отъ Арины ея землячку Аграфену, схватился за аграфенинъ конецъ пилы и сталъ показывать женщинамъ, какъ надо пилить.

Къ полдню женщины нѣсколько понаторѣли въ пилкѣ, но работа все-таки не такъ спорилась, какъ слѣдуетъ.

— Большую сноровку къ этому дѣлу надо имѣть, говорилъ Андрей, кряхтя при раскалываніи топоромъ перепиленныхъ крупныхъ чурковъ и складывая напиленное и расколотое въ мѣрныя полѣнницы.

Къ полудню еле три сажени было распилено и уложено, а работало двѣнадцать человѣкъ Женщины пріуныли.

— Что-жъ это мы, дѣвоньки, только на три четвертака наработали, печально сказала Арина.

— Нѣтъ, тутъ еще и на три четвертака не будетъ, землячки, отвѣчалъ Андрей. — Въ вышину хозяева принимаютъ сажень за сажень, а длиннику имъ подавай сажень въ три съ половиной аршина. Ну, да вѣдь это только спервоначалу, а понавыкнете, такъ дѣло ходчѣе пойдетъ.

Сосѣди женщинъ то тамъ, то сямъ принимались за обѣдъ. Анфиса взглянула на солнце и тоже скомандовала товаркамъ обѣдать. Андрей принесъ свое ведро для воды и побираться за ведромъ у сосѣдей ужъ не пришлось.

— Безпремѣнно нужно намъ ведерко и котелокъ купить, говорила Федосья. — Здѣсь въ лавкахъ на деревнѣ, поди, все это есть.

— А на какіе шиши ты теперь ведерко и котелокъ купишь? Дай срокъ денегъ заработать, тогда и купимъ, отвѣчала Анфиса, кромсая, какъ старостиха, хлѣбный каравай на ломти.

— Котелокъ я дамъ къ вечеру. У насъ съ товарищемъ есть котелокъ, проговорилъ Андрей. — Есть и удочки. Половить рыбки, такъ можно важную кашицу съ рыбой сварить къ ужину. А то вонъ у coсѣдей есть путаница, такъ не дадутъ-ли они своей путаницы рыбку половить? На удочки-то плохо попадается и долго сидѣть надо.

— А когда, Андрюша, прикащикъ деньги-то за заработанное отдаетъ? поинтересовалась Анфиса. — Я все насчетъ денегъ, потому очень ужъ у насъ туго насчетъ денегъ-то.

— Меньше какъ за четырнадцать сажень платить не любятъ. Четырнадцать сажень выставишь, двѣ сажени въ скидку — и три рубля получай.

— Ой, ой, ой… покачали головами женщины. — Когда мы три-то рубля эти получимъ, ежели расчитать по сегодняшней работѣ!

— Завтра вечеромъ получите, не плачьтесь. Присноровитесь сегодня, такъ завтра дѣло ладнѣе пойдетъ, утѣшалъ Андрей. — Это только съ перваго раза и съ непривычки мало напилили. При хорошей сноровкѣ да ежели не лѣниться, такъ три четвертака въ день на человѣка можно выработать, а ужъ шесть-то гривенъ всегда. Только не сиди сложа руки.

— Ну, дай-то Богъ, сказала Арина. — Рукъ не покладывая работать буду, главная статья, мнѣ нужно поскорѣй въ деревню хоть два рублишка послать.

— Пошлешь. Дай только срокъ… кинулъ Андрей.

— Ахъ, молодецъ, твоими-бы устами да медъ пить! подхватили женщины.

— При деньгахъ будете, это вѣрно, коли себя жалѣть не будете, еще самоувѣреннѣе поддакнулъ Андрей. — Въ концѣ Фоминой, я думаю, даже прибавка отъ прикащиковъ по пятачку съ сажени будетъ. Многія бабы уйдутъ на огороды, потому тамъ работа легче — вотъ и будетъ прибавка, чтобъ народъ удержать. Вѣдь хозяевамъ тоже нельзя медлить съ работой-то. Надо грузиться на барки, да въ путь въ Питеръ.

— Ой, какъ это было-бы хорошо! А развѣ что слышно насчетъ прибавки?

— Всегда на Фоминой или послѣ Фоминой дороже пилятъ.

Послѣ обѣда и легкаго отдыха дѣло, дѣйствительно, пошло у женщинъ болѣе на ладъ. Явилось это главнымъ образомъ отъ распредѣленія труда: однѣ вытаскивали изъ воды дрова, другія пилили, третьи кололи и складывали въ сажени. Кромѣ того, явилась уже и нѣкоторая сноровка. Дѣло подвинулось. даже успѣшнѣе, чѣмъ говорилъ Андрей. Къ девятому часу вечера пятнадцать сажень дровъ было распилено, расколото и сложено. Усталыя лица женщинъ просіяли. Женщины считали, что онѣ все-таки сегодня больше чѣмъ по четвертаку заработали. Сравнительно съ двугривеннымъ дневной заработки на тряпичномъ дворѣ, гдѣ онѣ работали до Пасхи, это былъ все-таки успѣхъ. Завтра ожидался еще большій успѣхъ.

— Ну, шабашьте, умницы! — крикнула товаркамъ Анфиса, когда уже было выставлено шестнадцать сажень готовыхъ дровъ.

Вслѣдствіе успѣха въ работѣ она позволила нѣкоторую роскошь въ пищѣ для артели и варила жиденькую гречневую кашицу въ котелкѣ, принесенномъ Андреемъ. Въ котелкѣ, висящемъ на треножникѣ изъ жердинъ, весело клокотало и пузырилось сѣрой пѣной горячее хлебово. Женщины въ этотъ вечеръ ужинали горячимъ, хоть и безъ рыбы, которую обѣщался ловить Андрей, но, сберегая время для работы, отложившій это занятіе на ночь.

— Кто не изъ сонныхъ тетерь и хочетъ со мной сегодня ночью рыбки половить? — спрашивалъ онъ у женщинъ, хлебая изъ котелка кашицу.

— Я могу… Я не очень устала, вызвалась Арина, спохватилась, что ночью быть съ молодымъ парнемъ наединѣ предосудительно, и тотчасъ-же зардѣлась, прибавивъ: — Аграфена тоже можетъ съ нами…

— Нѣтъ, ужъ я спать лягу. Богъ съ ней и съ рыбой. Рученьки, ноженьки у меня подломились, отвѣчала Аграфена. — Ты вызвалась, ты и лови рыбу.

— Нѣтъ, нѣтъ… Тогда и я не буду. Пусть Андрей одинъ ловитъ.

— Трудно одному-то путаницей ловить. Вѣдь это надо съ лодки… Сосѣди на ночь путаницу дали, а путаницей надо ловить вдвоемъ…

— Полови, Ариша, съ нимъ. Ты дѣвка здоровая, неустанная. Полно тебѣ куражиться-то! заговорили Аринѣ женщины.

Арина отвернулась и не отвѣчала ни да, ни нѣтъ.