Наследница Ордена

Глава 19. В промежутке между смертью и сновидением

На сегодняшний день у меня выпал выходной, и я не знала, за что приняться, разрываясь между делами.

В гостиной Дарена в кресле не обнаружилось. А я думала, он будет сидеть возле меня неотлучно, но, пожалуй, у него тоже есть чем заняться. Знать бы, где он бродит. Вот бы заглянуть в его комнату и поискать медальон. Вдруг он спрятал его в укромном месте, например под подушкой… Сложнее, если носит с собой. Ещё сложнее, если сидит у себя в комнате. Вряд ли обрадуется, узнав о моих намерениях, но если будет отсутствовать, может и совсем ни о чём не узнать. Просить отдать добровольно нечего и думать. Наверняка посмеётся и посоветует не заниматься глупостями. А медальон мне так нужен, чтобы вернуть Нэйта. «Медальон и мальчишка связаны, не так ли?» — в этом Пандемония, без сомнения, прав.

В шкафчике взяла тетрадь и карандаш. Я обещала Гвен найти её убийцу. И для начала собиралась опросить людей в Ордене. Быть может, кто-нибудь что-то видел. Случившееся не могло остаться незамеченным. Главное, задать нужные вопросы.

Было и еще одно дело. И оно, пожалуй, являлось самым сложным. Пандемония пострадал из-за меня, но нужно ли извиняться? В конце концов, он сам вызвался в опекуны, просто вчера мне и вправду понадобилась его помощь. Моя ли вина, что он никак не найдёт с Дареном общий язык?

— Гвен?! — переспросил молодой охотник, встреченный в коридоре. — Кто такая Гвен?

— Служанка, которую на днях… — слова не шли с языка. — Которая на днях погибла. Разве вы не слышали?

— Слышали, — ответил его приятель. — Но как звать… Демон их разберёт! — расхохотался он и утащил своего друга дальше по коридору.

Я проводила их удивлённым взглядом. Похоже, охотники живут в другом мире. Их бесчувственность поражала, но Глэн мне всё разъяснил…

— Для них смерть столь же естественна, как дождь за окном, — шагнул он из-за угла. — Что ты делаешь? Хочешь, чтобы весь Орден узнал, что Гвендолин убили? Что глупая служанка не сама свернула себе шею, свалившись с лестницы? Думаешь, легко было прекратить слухи об её убийстве?

— Но как же…

— Расследованием и без тебя есть кому заняться. Расхаживая тут и задавая нелепые вопросы, ты рискуешь привлечь преступника. — Глаза цвета холодного безоблачного неба, казалось, глядят в самую душу. — Генерал приказал пресекать любые сплетни о Гвендолин, и я разделяю его точку зрения. Не надо болтать об убийстве на каждом шагу. Это тайна, понимаешь, тайна. Или тебе нельзя доверить даже такую малость?

— Но отец не сказал, что это тайна, — нашлась я.

— А разве не очевидно? — Глэн говорил со мной, как с глупым ребенком. — Иди в свою комнату и закрой на замок дверь, это будет самое разумное, что ты можешь сделать. — В его голосе чудилась насмешка, и моя кровь вскипела не хуже воды в чайнике, поставленном на огонь.

— Я не боюсь преступника, убившего Гвен!

— А следовало бы! — На сей раз насмешка была очевидной, обозначившись на его губах.

— Пусть только попробует напасть! — вскинула я подбородок, понимая, как это всё глупо.

— И что ты сделаешь? — Ловчий обвёл меня оценивающим взглядом, в котором сквозило пренебрежение. — Спросишь, зачем он её убил, чтобы записать ответ в тетрадку?

Я не нашлась, что сказать. И вправду, что я могу?

— Прекращай заниматься самодеятельностью и возвращайся к себе! — Он резко развернулся на каблуках и зашагал прочь.

Я прижала к груди тетрадь, в которой успела сделать несколько пометок. Демоны бы его побрали! Терпеть не могу! Что он о себе думает? Кем меня считает?

Направилась дальше, но остановилась. Дарен, помнится, тоже насмехался над тем, что я не могу за себя постоять. Но отец как-то сказал: «Берёшь в руки оружие, готовься, что им придётся кого-то убить». А я не была готова.

Внезапно тишину разорвал пронзительный крик.

Я бросилась узнать, в чём дело, но на полпути меня поймал за руку Глэн.

— Чего несёшься как сумасшедшая?

— Там кто-то кричал!

— Это как раз сигнал бежать в обратную сторону.

— Но… но… — Моё сердце оглушительно стучало. — Нужно узнать, что случилось.

— Нужно?! — Судя по интонации вопроса, ловчий считал наоборот.

А если опять кого-то убили? Если прямо сейчас?

В коридоре показалась служанка в белом передничке, насмерть перепуганная.

— Что произошло? — подошла я к ней.

Девушка перевела на меня испуганный взгляд.

— Там… там такое… — оглянулась она назад; дальше по коридору располагались жилые комнаты.

— Не ходи, — угадал мои намерения ловчий. — Я сам всё проверю.

— Но я тоже имею право знать! — Пусть считает меня слабой, неспособной себя защитить. Отступать я не собираюсь.

— Хорошо. Идём. Только будь за моей спиной. — Он не удержался от снисходительной улыбки. Впервые в жизни захотелось выцарапать кому-то глаза.

Дверь была распахнута настежь. На полу валялся перевёрнутый поднос с завтраком. Пахло травяными настойками и лекарством. К лечебным ароматам примешивался какой-то неправильный, неприятный дух, от которого волосы на голове шевелились. На скомканной постели лежала женщина с бледным восковым лицом.

Картина настолько потрясла, что я застыла в ужасе.

— Я же сказал держаться за моей спиной! — зло прорычал ловчий, обходя меня.

— Я её знаю. Я знаю её, — подняла я на него глаза. — Это Карен.

— Да, Карен, — равнодушно откликнулся Глэн. — И она мертва.

Минуло несколько минут, а может, часы. Я глядела на мёртвое лицо, оно затягивало, как кошмарный сон, вливало в душу липкий страх. Я боялась пошевелиться, чтобы не разбиться на тысячи осколков. Тишина звенела, и голос Глэна прозвучал в ней резко, до боли в ушах:

— Не стой здесь. Тебе незачем это видеть. — Он накрыл лицо умершей одеялом. И наваждение исчезло, растаяло, но не тишина. Я зажмурилась, слушая её монотонный гул.

— Что с ней?

— Умерла, — буднично прозвучал голос Глэна.

— Её убили?

— Может и нет. Может, болела чем…

— Она ничем не болела.

«Любовная лихорадка не лечится», вспомнились слова Дарена.

— Тебе откуда знать? — раздражённо спросил ловчий.

— С ней что-то случилось.

— Мисс Магда скажет что.

Я открыла глаза и посмотрела на Глэна.

— Её убили.

Он покачал головой.

— Ты какая-то одержимая. Зачем кому-то её убивать?

Глубокий вздох. Я должна это сделать.

— Отойди.

Прозвучало ли в моём голосе что-то особенное, не знаю, но Глэн отступил.

Я откинула с лица одеяло. Карен мертва, мертвее не бывает. Дотронулась до ее ледяного лба, действуя, как заколдованная. Я чувствовала холод под пальцами, мёртвенный, неживой. Отсчитывая секунды. Отмеряя время по песчинкам в часах. Пространство раскрылось перед внутренним взором, давая увидеть то, что всегда рядом, всегда здесь, но невидимо.

— Это они! — отшатнулась, чувствуя слабость в коленях. Перед глазами вспыхнул огненный знак хаоса.

Глэн придержал меня.

— Кто они?

— Мне нужно идти, — отстранилась я. — Мне нужно…

Выбежала из комнаты, столкнувшись в дверях со служанкой, боязливо заглядывающей внутрь. Девушка оторопело на меня уставилась.

— Уходи отсюда, уходи! Здесь хаос! — предупредила её.

Она коснулась крестика на груди.

— Господь нас всех храни! — пролепетала дрогнувшим голосом и, всхлипнув, бросилась бежать.

Карен погибла. Карен больше нет. Я металась по коридору, как раненый зверь.

Огненный знак. Восемь стрел, направленных во все стороны света. Знак хаоса. Они близко. В самом Ордене.

— Отец.

Генерал Роин, высокий, подтянутый, в черной форме. На вид и не скажешь, что ему за пятьдесят, возраст выдают лишь седина в тёмных волосах и неизбывная усталость, залёгшая в морщинках глаз. Жёсткое лицо при виде меня смягчилось.

— Да? — Он натянул перчатки, собираясь по делам. Корнелиус нетерпеливо сузил глаза, прижимая к груди кожаную папку с документами. Рядом двое ловчих с каменными лицами — охрана.

— Карен… — начала я. Тревога разрывала сердце.

— Знаю, — мягко, но настойчиво прервал отец. — Мне доложили.

Конечно.

— А… я могу что-нибудь сделать?

— Да. Иди к себе. — Он махнул рукой сопровождающим следовать за ним, и они удалились.

К себе? Сейчас? Но почему отец ничего не спросил? Или Глэн не сказал, что я была в комнате? Что прикоснулась к Карен?.. Он не спросил, что я увидела. Может, ловчий и не понял, что там случилось… Во рту ощущалась горечь. Голова шла кругом. «Они рядом», — эта мысль билась в мозгу. От них нет спасения даже в Ордене. И я ничего не могу сделать. Только бояться.

Представив свои пустые покои, я содрогнулась. Быть один на один со страхом, вспоминать холод навеки застывшего тела и гореть в огне страшного символа. Нет. Не хочу быть одна. Может, Дарен вернулся? Мысль об охотнике немного успокоила. Я расскажу ему о случившемся. Для него станет неприятной новостью, что Карен мертва. Что бы он там не говорил о своём к ней равнодушии, а её гибель наверняка его тронет.

«Надо было сразу ей шею свернуть, — как наяву прозвучали его слова. — Я с ней всё улажу. Она не проговорится».

Нет, он не мог… Пустая болтовня. А если мог? Если символ хаоса не означал убийцу Карен, если это моё личное видение, которое предостерегает… А на самом деле убийца — охотник.

Дарен не вернулся. Одного взгляда в мою гостиную хватило это понять. Но где его искать? Где он живёт? На верхнем этаже? Рядом со мной? На мужской половине среди простых охотников? Я никогда не интересовалась.

— Харсед?! — переспросила Лиз. Я застала её после обеда в столовой, куда заглянула в поисках охотника. — А тебе зачем? — Глаза её сверкали от любопытства. Наверняка догадывается, что он мой телохранитель — иначе зачем бы хаен-вентру за кем-то ходить по пятам? А после случая с Гвендолин точно убедилась, что это неспроста — не все поверили, что служанка упала с лестницы. Теперь ещё и Карен… — Что-то случилось?

Конечно, она ведь не знает, что Карен мертва.

— Ты знаешь, где комната Дарена? — вернула её к первоначальному вопросу, сомневаясь, что получится удачно соврать, сказав, что ничего не случилось.

— Нет. Но я знаю, кто может подсказать, — нашла она глазами кого-то среди обедающих охотников и помахала ему рукой. — Вален Страй.

Перед глазами вспыхнул уже знакомый огненный знак, и на секунду я отключилась от реальности. Как не вовремя.

— Триллиан, — вернул меня голос Лиз. — Вы ведь знакомы, — мимолётно дотронулась она до рукава подошедшего охотника.

Близко мне с ним общаться не доводилось, всё ограничивалось общими фразами приветствий и прощаний. Жених Луон. Стройный молодой человек с рассеянным взглядом. Он словно был внутри себя, витал в своих мыслях.

Разумеется, охотник знал, куда селят хаен-вентров, и был готов проводить. Лиз, вспомнив, что ей сегодня ещё на работу, поспешно ушла, оставив нас. «Если бы Королевна находилась на своём ледяном троне, мне бы опоздание с рук не сошло», — бросила она на прощание.

Тупая игла вошла в сердце. Карен больше нет.

Я шла за охотником, разглядывая серые панели стен с золочёным орнаментом. В этой части дворца я никогда не бывала. Здесь располагались покои Стражей Исчезающей Секунды, покои хаен-вентров. (Аллен, будучи правой рукой генерала, жил на верхнем этаже, поближе к нему).

— Он тебя ждёт? — спросил Вален, когда мы остановились перед дверью с вырезанным изображением розы со звездами.

— Да, — солгала я.

Охотник кивнул и, не сказав больше ни слова, ушёл. Странный он какой-то.

Я огляделась по сторонам, отметив, как мне повезло, что в коридоре никого нет. И отогнала звенящий в ушах шум тишины. Он нереален. Этот шум воплощение страха, рождённого беззвучием.

Постучалась. Ответа не последовало. Замирая от волнения, взялась за ручку и… Открыто. Комната производила впечатление необжитой. Раззолоченный столик, два кресла, кровать. Вряд ли Дарен сам занимался обстановкой. Скорее, это дело рук слуг, которые и за чистотой следили. Кругом царил безупречный порядок. Бывает ли тут Дарен хоть когда-нибудь? А если нет, то где проводит время? Я о нём так мало знаю. Открыла платяной шкаф… ни одной вещички. В комоде тоже. Постель в идеальном порядке. Ни следа, что здесь кто-то живёт. И где, скажите на милость, искать медальон?

Может, Вален перепутал комнаты и привёл не туда?

Задвинув ящик комода, я оглянулась, почувствовав сквознячок. В проёме, прислонившись плечом к косяку, стоял Дарен с лёгкой, игривой улыбкой на губах и чуть вздёрнутой бровью. Как долго он здесь? Видел, как я обыскивала комнату?

— В деталях, — отозвался охотник на мои мысли, явно прочтя на лице беспокойство, которое не удалось скрыть. — Что ты ищешь, позволь узнать? Ведь не меня? При всей моей ловкости, я вряд ли умещусь в ящике комода.

Я набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы успокоиться. Важно не паниковать.

Прикрыв дверь, охотник плавно приблизился и застыл в полушаге от меня. От него веяло опасностью замершего перед прыжком хищника. На белой, как снег, форме алело маленькое, размером с зерно, пятнышко. Заметив его, я уже не могла оставить его в покое, то и дело возвращаясь взглядом.

— Карен умерла. — Поразило, насколько безлико прозвучали мои слова.

— И что? — поразмыслив секунду, спросил Дарен.

— Тебя это не волнует?

— Если подумать, меня это устраивает.

— Значит, ты знал?

— Ты только что мне об этом сказала.

— И ты даже не удивился…

— С чего бы? Карен просила помочь, значит, ей что-то угрожало.

— Она просила тебя помочь?! Почему же ты ничего не сделал? Сказал, что у неё любовная лихорадка…

— И это тоже. Но к тому же она считала, что ей грозит опасность. Чушь!

— Разве? Учитывая, что она мертва!

— И ты за это сердишься на меня?

— Я думала об этом. И о том, что ты сказал. Ты собирался свернуть ей шею!

— Но это же была отличная идея! Она бы решила все наши проблемы.

— Она не решила бы ничего! — Алое, алое пятнышко на его камзоле… — Но Карен мертва…

— Думаешь, это я?

Почему от него исходит эманация смерти? Я вздрогнула. Откуда я это знаю?

— Где ты был?

Он промолчал, изучая меня пристальным взглядом.

— Где-ты-был? — произнесла раздельно.

— Выполнял поручение.

— Что за поручение? Кто тебе его дал?

— Не важно. Я всё равно с ним не справился.

— Это был мой отец? Что он тебе велел? Кого-то убить?

Дарен усмехнулся.

— Почему сразу убить? Хорошо же ты думаешь о своём отце.

— Так это он?

— Боже, Триллиан, что за допрос? И ты уходишь от главного. — Он лукаво выгнул бровь. — Что ты делаешь в моей комнате?

— Твоей комнате?! Да ты здесь даже не живёшь! — И это я ухожу от главного?

— Ну, допустим, не живу, — согласился он, прислонившись к комоду и скрестив руки. — Но ты-то этого не знала. Соскучилась, что ли? Тогда к чему обыск? Или ты искала любовные письма Карен? Извини, я их все сжёг. Так что ещё? Ах да! — прищёлкнул он пальцами и достал из внутреннего кармана вещицу, при виде которой у меня сбилось дыхание. — Ты его искала? — Медальон покачивался из стороны в сторону, гипнотизируя. — Признаться, я ожидал, что, после исчезновения Нэйта, ты о нём вспомнишь. Правда, не думал, что для этого тебе понадобится так много времени.

Демоны бы его забрали!

— Но ты меня удивила. Как ты додумалась меня обокрасть? Причём уже второй раз! Что я тебе сделал? — спросил он с притворной обидой. — Могла бы и попросить. Я же не изверг какой, отдал бы.

У меня в голове всё смешалось.

— Отдал бы?! Так ты мне его…

— Нет. Теперь уже нет. Ты подорвала моё доверие. И вернуть его будет непросто. Хотя способ есть.

Улыбка Дарена мне совсем не понравилась.

Через четверть часа, сжимая в руке завёрнутый в платок драгоценный кусочек металла, я бежала по коридору с жарко колотящимся сердцем и пылающими щеками. Хаос поглоти Дарена! Надеюсь, Аллен не узнает…

Придя к себе, закрыла дверь и привалилась к ней спиной, часто дыша. Меня переполняло смущение и растерянность, но больше всего — чувство победы. Медальон у меня! Странно, что Дарен его отдал, хотя и попросил… некоторую плату — как он удивил! — но ничего, это не так много, в сущности, пустяк.

Коснулась обрезанной пряди волос. Надо торопиться. Неизвестно, когда Дарен опомнится и заберёт медальон. Вдруг уже пожалел, что согласился? Предупредил, что держать у себя предмет хаоса опасно, и чтобы я была с ним аккуратна. Всё как всегда. Но… он как будто чего-то ждал. Что поведу себя глупо? Что поступлю в обход его предупреждений? А может, хочет застать с поличным и отнять медальон на законных основаниях, чтобы уже не возвращать?

Чего он ждёт?

Прошла в спальню и села возле туалетного столика у окна. Развернула платок. Медь тускло блестела в свете дня. Дразнила, манила прикоснуться. Казалось, поддайся искушению и откроется чудо. В прошлый раз Нэйт явился вскоре после того, как я случайно коснулась медальона. Сколько ждать теперь и сработает ли? Прислушалась. Никаких шагов. Тишина. Она будто пряталась по углам комнаты и выжидала. Я тряхнула головой, прогоняя наваждение. Вначале огненный знак хаоса, теперь предмет хаоса. Круг сужается.

Открыла тетрадь и сделала несколько записей-наблюдений. Я добьюсь справедливости для Гвен, её смерть не останется безнаказанной.

Тикали часы в гостиной, делая тишину глубже и пронзительней…

В комнату вошёл Нэйт. Я попыталась встать, кинуться навстречу, но тело словно одеревенело. Окликнуть тоже не получилось. Он прошёл мимо, и стены комнаты растворились…

Стоял погожий день, зелёная листва на деревьях и яркие навесы праздничной ярмарки трепетали на ветру. Молоденькие цветочницы с большими корзинами, полными ароматной нежности, кружились среди весёлой кутерьмы, как маленькие феи под звон бубенчиков и напевы сладкоголосых флейт. Экипаж с нарядными господами проехал мимо, туда, где вскоре развернётся театральное представление под открытым небом.

— Мама, ну идём. Ну я хочу посмотреть. Ну пожалуйста! — Светловолосый мальчик тянул за подол стройную золотоволосую женщину, юную, как ранняя прелесть весны.

— Нам туда нельзя. Мы потом посмотрим.

— Ну почему нельзя? Ну я так хочу! Ну, мама!

— Давай я куплю тебе леденец или вон ту свистульку?

— Не хочу леденец и свистульку не хочу. Хочу посмотреть сказку! Сказку хочу!

— Не капризничай, а то пойдём домой, — взяла она его ладошку.

— Ты злая! Ты меня ненавидишь! — вырвался ребенок.

— Я тебя очень люблю.

— А я тебя нет! Пусть ты умрёшь!

— Не нужно так говорить, я знаю, что ты меня любишь.

— А вот и нет.

— А вот и да.

— Ничего я тебя не люблю. Ты злая, злая! — Он толкнул её от обиды, со злости, и она, не удержавшись на краю тротуара, полетела на мостовую прямо под колёса проезжающего экипажа. — Мама!

Боль пронзила душу.

Мама!

Густая темнота накрыла, словно покрывалом.

Серый туман клубился, как грозовые тучи. Холод охватывал всё моё существо. Душа онемела. «Это я во всём виноват. Я!» Слова застывали осколками льда. «Это моя вина!»

Тёмная подворотня. Свет одинокого фонаря, что поскрипывал, шатаясь из стороны в сторону, как пьянчуга, бредущий неведомо куда.

Их трое, людей в капюшонах. Они склонились над ним, как статуи предвестников апокалипсиса. И им неведомо, что для него конец уже наступил.

— Вы вернёте её? Вернёте мою маму?

— Малыш, это будет непросто.

— Я сделаю всё, что вы хотите! Только, пожалуйста, верните её. Верните мою маму! Это я виноват. Я во всём виноват!

— Не плачь. Мы понимаем твою боль.

— Мы принимаем её как свою собственную.

— Мама вернётся к тебе, подожди немного. Стань одним из нас. Мы откроем для тебя новый путь. Ты сможешь всё изменить, всё исправить.

Человек в чёрном капюшоне положил руку на плечо мальчика. Как на собственность. Он не сомневался, каким будет ответ.

Теперь я знаю.

— …лиан! Триллиан! Да очнись же ты!

Что-то жаркое, как огонь, обожгло щёку. Я открыла глаза. Дарен стоял надо мной, как недавно статуи предвестников над Нэйтом.

— Теперь я знаю.

— Что ты знаешь? Демон тебя подери! Хотя нет… демон… Лучше не стоит. Я же тебя предупреждал. Говорил, не бери в руки эту дрянь! Но ты никогда не слушаешь. Проклятый медальон! — В порыве чувств Дарен наступил на него каблуком.

Почему я лежу на полу? Я села.

— Я видела маму Нэйта.

— Сейчас речь не об этом, — отмахнулся охотник. — Ты была мертва… у тебя губы посинели. О чём ты думала, Триллиан? Хаос всё поглоти! Дурацкая была идея. Я с самого начала считал, что не надо так рисковать…

— Я знаю… — облизнула пересохшие губы. — Знаю, что так было нужно. — И потянулась за медальоном, что преспокойно лежал в ворсе ковра. Но Дарен был начеку и откинул артефакт мыском ботинка.

— Ещё чего! Одного раза достаточно.

Медальон ударился о стенку и раскрылся. На меня взглянула светловолосая женщина — один в один как в видении. Мать Нэйта. Нэйт, видно, хотел вернуть её фотографию, вот почему ему так дорог медальон.

Дарен опустился возле меня на колени и взглянул в глаза, желая привлечь внимание.

— Я всё ещё здесь. А ты где?

— Мать Нэйта умерла.

— В самом деле? Какая досада, — равнодушно отозвался охотник.

— Они всё это время его обманывали. Обещали, что вернут её. Но они не смогут этого сделать… что бы Нэйт не совершил, как бы не старался им угодить. Они не вернут. Я теперь всё знаю. Помоги мне встать, — вцепилась я в руку охотника, и он помог подняться на ноги. — Я должна ему всё рассказать. Он винит себя в её смерти, но он ни в чём не виноват. Это несчастный случай. Она просто оступилась. Боже мой, бедный ребёнок! Жить с таким грузом на сердце. Не каждый взрослый способен нести такую ношу, а он… Я должна во что бы то ни стало разыскать Нэйта! Почему ты улыбаешься?

— Тебе не нужно его искать.

— Вот ещё!

— Он сам тебя нашёл. — В руке Дарена, как из воздуха, материализовался меч. — А может, идея была и не такая дурацкая.

В комнату вошёл Нэйт. Уже не тот маленький золотоволосый ребенок с по-детски пухлыми щеками, каким я запомнила его из видения. В комнату вошёл тот самый Нэйт, который целых два года жил с тяжким бременем на сердце, с виной, с желанием всё исправить, с болью. Взгляд его за эти годы стал совсем не детским. Холодным и пронзительным, как кусочки голубого озёрного льда. Нэйт подобрал медальон, что раскрытым лежал у стены. Его губы растянулись в ухмылке. Не веселье, не радость в ней сквозила, а жестокое удовольствие.

— Нэйт, ты ни в чём не виноват. Твоя мама…

— Заткнись! Что ты знаешь про мою маму? Ты не смеешь о ней говорить… никогда!

— Но она…

— Триллиан, — мягко перебил меня Дарен, — отойди подальше. Пожалуйста. Мне нужно поговорить с Нэйтом по душам. — Меч в руке охотника хищно блеснул.

— В чём дело, Дарен? Опусти меч. Давайте всё обсудим. Уверена, Нэйт будет не против.

— Время бесед закончилось.

— Да о чём ты говоришь? Ты же с самого начала понимал, зачем я взяла у тебя медальон. И теперь, когда Нэйт вернулся, когда он здесь… — Внезапно меня пронзила догадка. — Ты использовал меня? Хотел, чтобы он пришёл… Твоё поручение… — У меня подкосились ноги, и я опустилась на кровать. — Ты их всех убил… тех детей… — Это красное пятнышко на его камзоле.

Дарен не отвёл глаза, он смотрел прямо.

— У меня не было выбора. Генерал Роин как-то обо всём узнал… о том нападении в городе. Интересно, какая птичка ему напела?

В голове не укладывалось. Они все мертвы?!

— Зачем? Зачем ты это сделал? Боже мой! — Я спрятала лицо в ладони от сильного потрясения. Но слёз не было. Я не могла плакать. — Отец приказал тебе это сделать. И ты сделал. Сделал, несмотря на то, что я просила… Я не хотела им вреда.

— Я тоже. Поэтому они умерли спокойно.

Я подняла на него глаза, но Дарен не смеялся. Господи, дай мне сил на всё это. Я решительно выпрямилась. Дай мне сил!

— И теперь ты пришёл, чтобы забрать жизнь Нэйта?

Дарен молчал.

— А если я скажу этого не делать, если прикажу, ты послушаешь? Не станешь?

Губы охотника тронула едва заметная улыбка. Ему как будто нравилось происходящее.

— Я между двух огней, Триллиан. И хоть твой огонь светит ярче… Стану. Стану, будь я проклят! Но для начала… — продолжил он. — Для начала продемонстрирую, кого ты хочешь защитить.

Меч в руке Дарена плавно взлетел на уровень головы. Я впервые видела эту стойку. Верно, он хочет применить смертельный приём.

— Нэйт, беги!

Слова застряли в горле. Вместо Нэйта над полом висело багряное марево и в глубине его что-то копошилось. Что-то отвратительное, мерзкое, как клубок свившихся змей. Оно пульсировало, зарождаясь в агонии, потрескивало, словно сухая солома, объятая пламенем. Завороженная, я не могла отвести взгляда. Никогда прежде не видела, как человек — создание из плоти и крови — превращается в инфернальное существо, сотканное из какой-то иной материи. Красным полыхнули две точки, плавающие во тьме. Мне стало холодно, будто в мановение ока в комнате наступила зима, стены и потолок заледенели, и только сердце продолжало жарко колотиться в груди. И его стук, казалось, разносится повсюду.

Чёрная рука показалась из окаймлённой багровым маревом расщелины. Каждый палец оканчивался острым когтем. Это вовсе не была маленькая детская ладонь, да и на руку взрослого не походила. Существо вытянулось во весь рост и расправило могучие плечи. Мерцающая красная пелена таяла, стирая тьму из которой родился монстр. За его плечом возвышалось сложенное чёрное крыло. На вытянутом лице, как два пылающих угля, горели глаза. Заострённые уши по форме напоминали крылья летучих мышей. Плавными, текучими движениями он походил на чудовищ, вышедших из Озера Хаоса, но его рост превосходил их в два раза. Новое существо было более совершенным, более законченным. В его глазах теплился разум.

Как могло хрупкое маленькое тельце восьмилетнего ребёнка превратиться в сурового великана с мощным разворотом плеч и каменными мышцами?

Я пробовала почувствовать прежнего Нэйта, но ощутила пустоту. И вздрогнула, увидев на гладкой угольно-чёрной груди медальон. Медь словно впитала в себя символ хаоса — восьмиконечный знак.

— Нэйт?! — прошептала беззвучно.

— Потрясающе! — донёсся довольный голос охотника. — Значит, это всё-таки ты эл'сафид, а я сомневался. Думал, не может так повезти.

Существо молчало, и только тлеющие угольки глаз всё разгорались.

Дарен продолжил:

— Даже обидно, что ты так быстро раскрылся, я-то хотел тебя немного поизучать. Ну да ладно, переживу как-нибудь. — Охотник усмехнулся, но глаза его неотрывно следили за целью, ловя каждое движение, каждый вздох. — Почувствовал, что твоих марионеток нет в живых, прискакал. Как будешь мстить? Хочешь я… — Слова оборвались, и из горла охотника вырвался хрип вместе с кровью. Рубиновые капли на краткий миг застыли в воздухе и оросили пол, будто нерадивый художник опрокинул пузырёк с красной краской.

Дарен поломанной куклой свалился вниз, заливая ковёр кровью.

И я осталась один на один с чудовищем.

С черной руки капала алая жидкость. Монстр приближался шаг за шагом. Только миг спустя я сообразила, что он тоже ранен. Тоже. Ведь Дарен не мог умереть. Он просто без сознания. Он сильный, чтобы так легко сдаться.

Вдруг чудовище будто споткнулось и опустило глаза. Рука охотника крепко сжимала его ногу.

Удар, и Дарен отлетел к стене и сполз вниз, оставляя кровавые следы.

Больше преграды между нами не было.

Существо склонило голову набок, внимательно меня разглядывая, как интересную букашку, которую ещё неизвестно — оставить или прихлопнуть. Ни в одном из своих видений я не видела собственную смерть, но, может, это и правильно.

Монстр издал гортанный звук, похожий на далёкий рокот. Я вжалась в кровать. Сейчас, сию минуту меня не станет. Он протянул когтистую руку.

Одно прикосновение, и я погрузилась в темноту, в мир, где не было и не могло быть света…