Наследник рода Шевалье

Глава 6

Утро добрым не бывает. Именно такие мысли витали в моей голове, когда автомобиль остановился перед академией магии. Водитель лишь сочувственно кивнул, а я отправился в очередной день знаний.

Перед главным зданием группками стояли студенты. Никого из них я по определению знать не мог, так что просто взлетел по широким ступенькам в свою новою альма-матер.

Сегодня должна быть приветственная линейка и несколько лекций. Я взглянул на часы. А нет, линейка для меня отменяется. Мне точно нужны слуги. Ну или хотя бы личный ассистент.

В коридорах учебного заведения творился хаос и стоял гул голосов. Академия, похоже, жила собственной жизнью.

Я заглянул в телефон, стараясь понять, куда мне идти. Пропускать общую лекцию не хотелось. Тем более вводную.

В плечо ударилось что-то крепкое, и к моим ногам упала стопка рассыпавшихся бумаг.

— Простите, — поднял я глаза вверх, стараясь не ввязываться в конфликт в первый же день, — не заметил.

Передо мной стоял высокий худощавый юноша в круглых очках. Его волосы были убраны в хвост, а в руках находилась несчастная папка с рассыпавшимися бумагами. На черном пиджаке был вышит неизвестный мне герб.

В коридоре отчего-то стало заметно тише. Настолько, что я расслышал чересчур громкий шепот:

— Это же Никитин. Ну все, сейчас начнется.

Мне совсем не хотелось смотреть, что же начнется, так что я мысленно приготовил план Б. То есть отступление.

— Ничего, бывает. — грустно улыбнулся юноша, опускаясь на корточки, чтобы подобрать бумаги.

Я решил помочь собрать упавшие листы, в которых было невозможное к пониманию количество цифр и вычислений. Явно что-то на умном.

— У меня иногда ощущение, что мне черная кошка дорогу перебежала, — протянул я стопку дворянину. — Каждый божий день проблемы.

— Как я вас понимаю, — принял переданные бумаги юноша, а затем представился. — Заместитель председателя студенческого совета, Никитин Алексей.

— Первокурсник в поисках аудитории, Шевалье Рам, — протянул я руку дворянину.

Ответом мне было крепкое рукопожатие.

— Ваша аудитория на втором этаже. Первая слева от лестницы, — любезно подсказал мне Алексей. — Если вы не поторопитесь, то опоздаете.

— Благодарю, — уверенно кивнул я, а затем проследовал в указанном направлении.

Не перевелись на Руси дворяне настоящие. Драться в первый день в академии было бы моветоном. Во второй и все последующие — тоже. В конце концов, первый шаг в решении конфликта — деэскалация.

Найти аудиторию оказалось просто. Зал действительно был огромным и большинство мест уже были заняты.

Я зашел внутрь и обвел взглядом сидящих студентов. Лица как лица. Люди как люди. Эх, юность, пора открытий чудных.

— Даже не буду пытаться, — вздохнул я, направляясь к одному из свободных стульев где-то в середине зала.

Брать с собой ничего в первый день не следовало. По крайней мере на это я надеялся. Сам пришел и на том спасибо.

Заняв свое место, я просто расслабился в ожидании профессора. Времени на понимание окружающего меня мира за последние несколько недель было явно недостаточно, но я всегда мог что-нибудь придумать.

Слева раздалось шуршание и тяжелое дыхание. Кто-то грузно плюхнулся прямо рядом со мной.

— Рам, — выдохнул с трудом знакомый голос.

— О, Боря, — обрадовался я запыхавшейся морде товарища, — ты что, бегал? Но твоя футболка сухая и совсем не пахнет.

— Э-э-э… — протянул парень, тяжело засопев. — Я вообще-то в костюме.

— Такую классику не знать, — тоскливо промолвил я, а затем спросил с интересом. — Ты же на магической инженерии?

— Так у нас общая, — махнул рукой товарищ и начал доставать что-то из своей сумки.

На столе споро оказался блокнот и набор разноцветных карандашей.

— Это для чертежей, — отследив мой взгляд, замялся юноша.

— Да я не осуждаю, — пожал плечами я, переводя взгляд в зал. — Каждому свое.

В этот момент в дверь выверенным чеканным шагом вошел седой мужчина с густыми усами. Раздался звонок, и разговоры студентов резко стихли.

— Рад приветствовать всех в добром здравии, господа студенты, — занял место за кафедрой профессор, — меня зовут Петр Иванович Корсаков. Я преподаю историю. Как общую, так и магии.

Властный голос казалось заполнил весь зал, не оставляя ни единого свободного участка.

— Рекомендую не пропускать мои занятия, так как мы с вами обязательно встретимся на экзаменах, — продолжил говорить профессор, обведя студентов грозным взглядом. — Сегодня ваш первый день, так что я расскажу об академии, ее истории и устройстве. Затем, непосредственно о магии. Не забудьте записать вопросы, если они у вас появятся.

Манера речи профессора была строгой, но никакой враждебности не чувствовалось. Скорее наоборот, именно прямой и честный подход заставил студентов слушать внимательно.

Для меня же этот человек являлся злейшим врагом и лучшим другом. С одной стороны, он преподавал историю. Это означало, что мне каюк. Сколько отличий в течении мира может быть у параллельных реальностей? Вопрос явно не ко мне. С другой стороны, Корсаков был отличным источником местного лора.

Оказалось, что Московская императорская академия магии являлась профильным центром обучения для одаренных. Факультеты в основном относились непосредственно к магии, но было и несколько общих:. «теоретическая магия», «рунология», «магическая инженерия» — это лишь малая часть.

Обладать даром было не обязательно. Впрочем, не на всех факультетах, конечно. Если хотелось стать убийцей богов, небожителем и повелителем гарема, то есть студентом боевого направления, то дар был необходим. Про гарем, кстати, неточно. Есть у меня ощущение, что в боевой магии девушками и не пахнет.

Был в академии и студенческий совет, одного из представителей которого я уже встретил. Попасть туда было сложно, но престижно.

Когда Корсаков сменил тему на свою профессиональную, то стал мерно накручивать усы. Было видно, что он получал удовольствие от работы.

Магия, как оказалось, существовала всегда. Просто способы ее обработки, осознания и изучения значительно развились лишь в раннем Средневековье. До этого же люди просто списывали все на мифы и некое потустороннее вмешательство.

Впрочем, если верить профессору, то любимые многими герои древности были магами, хоть могли этого до конца и не осознавать. Со временем появились первые теоретики, техники и способы тренировок.

Естественно, в процессе многовекового кроссбридинга, а иногда и поперекбридинга, ой, то есть браков и укрепления магического дара с помощью селекции, сильные становились сильнее, а слабым выбора не давали.

В итоге, у дворян оказалось неоспоримое преимущество и власть. Империям в ходе этого сценария удалось сосредоточить силу в руках правящих элит, а все восстания зачастую захлебывались, не успев начаться.

Мир обречен на вечную власть и классовое неравенство. Грустная музыка. Занавес.

Так? Не совсем.

Оказалось, что история знала несколько удачных революций. Как же так? Все заключалось в видах магии.

Большая часть людей обладала стихийным даром. То есть использовала огонь, воду, землю и воздух. Достигая успехов в этих четырех базовых аспектах и развиваясь, можно было перейти на новую ступень и использовать комплексные элементы, например, электричество, металл, лед и так далее.

Этим, конечно, магия не ограничивалась. Постоянно появлялись новые направления и веяния. Более или менее успешные.

Как же связаны виды магии, история и современное мироустройство?

— К сожалению… — сделал театральную паузу Петр Иванович. — Не все готовы идти по пути упорного труда и самосовершенствования.

О, это про меня.

— Есть отвратительные создания, что когда-то были людьми. Магами, как многие из вас, — продолжил профессор. — Но алчность и желание быстрого успеха приводит их к табу.

Был и такой вариант? Быстрый успех я люблю.

— Эта сила основана на самой жизни, — застучал пальцами по столу Корсаков. — Ритуалы…

Чек.

— … жертвоприношения…

Чек.

— …призыв и создание ужасающих заклинаний…

Снова чек.

— …использование эссенции самой жизни для заклинаний — это кровавая магия.

У меня что-то засвербило внутри. Ну, звучит не так уж и страшно. Не казнят же меня за такой пустяк?

— Использование подобной магии, — словно прочитав мои мысли, отрезал профессор, — карается смертью.

Попадос. Впрочем, я ж никому не рассказывал?

В голове калейдоскопом замелькали картинки бесчисленных тренировок с Рафом за последние несколько недель. И отчего-то вспомнился бракованный маготест.

А, и так сойдет.

— Впрочем, — пожал плечами профессор, — хоть кровь и дает быстрый скачок в силе, маня испорченных людей к безграничному росту, но такие маги долго не живут. Кража или жертва жизни всегда оставляет след на самом естестве мага, который рано или поздно ведет к потере контроля над даром или сумасшествию.

Оказалось, что именно кровавые маги в прошлом стали двигателем нескольких республик и одних Соединенных Штатов в борьбе за независимость от монархий. Последней в прошлом веке пала Франция. Но такие государства все-таки были исключением из правил.

Бодрую лекцию профессора прервал звонок.

— На сегодня все, — подытожил Петр Иванович. — Те, кто не обладает даром, не забудьте определиться с элективами. Рекомендую словесность и искусство. Всего доброго.

Мы с Борисом споренько выбрались из зала и остановились у одного из широких окон академии.

— Ну что, — потянулся я всем телом, — кофе в столовой и по домам?

— А элективы? — неуверенно проблеял товарищ. — Мы же оба без дара.

— А-а-а, элективы, — понуро пробормотал я. — Ну давай. Словесность и искусство?

— Сейчас, подожди секундочку, — затараторил Боря, открывая блокнот. — Так. Сейчас выберем. Это нет. Тут я не прохожу.

Он, видимо, уже давненько выписал все варианты для студентов.

— Рам, — обвел что-то карандашом дворянин, а затем посмотрел на меня сощурившись, — а сделай па?

— Па! — вскрикнул я, изобразив из пальцев пистолет. — Ну как? Годен?

— Ясно, вычеркиваем, — помрачнел товарищ, но тут же завопил с надеждой в голосе. — Точно, ты же в лицее пел хорошо! Может, музыку возьмем?

— А что, звучит! Раз уж я такой талант, — согласился я. — Там и девчонок должно быть порядочно.

— Я бы не был так… — начал отчего-то возражать Борис.

— А ты? — прервал я его.

— Ну, я немного на скрипке играю, — почесал затылок товарищ.

Мы направились в музыкальный зал, где согласно информации Бори сегодня проходили пробы в оркестр. Неудивительно, что дворянству полагалось не только учиться магии, но и познавать прочие науки, что могли пригодиться в будущем.

Нас встретила округлая деревянная дверь больше похожая на арку, у которой небольшая группка девушек утешала одну из подруг:

— Не переживай ты так, в следующем году попробуем.

— Ну… как же… так… — заливалась слезами в платок симпатичная рыжая девушка. — Я же с детства пою… а она меня… с порога не взяла… даже спеть не дала…

— Тише, тише.

Приблизившись ко входу, мы услышали тихое и спокойное течение музыки из-за двери. Кажется, там уже вовсю шла репетиция.

— Что-то мне уже не хочется, — нервно сглотнул мой друг. — Может завтра?

— Вперед! — скомандовал я, рывком открывая деревянные створки. — В неизвестность!

Музыка оборвалась как только мои ноги ступили за порог. Зал оказался довольно большим. Стройный ряд зрительных мест, где расположились студенты, просторная сцена и изысканный позолоченный занавес. Несколько молодых людей на сцене замерли, явно ожидая развития событий.

Меня смущало лишь одно. В зале были исключительно парни. А девчонки-то где? Это какой-то сплошной бойз-бэнд, а мне такого даром не надо.

— Рами́, солнышко! — раздался бархатный, мелодичный, ласковый голос, а затем на меня мертвой хваткой обрушился вес цементовоза.

От медвежьих объятий я захрипел, но вырваться никак не мог.

Сжимала меня дородная женщина больше похожая на бочку, чем на человека. Волосы в стиле школьной директрисы, крупные черты лица и борцовский по крепкости захват.

— Мон ами! — наконец-то отпустила меня дама. — Я ждала тебя с самого лицея.

— Кха-кха, — закашлялся я.

— Знакомьтесь, — повернулась она к парням в зале, — это Рами́ Шевалье. Истинный талант с ангельским голосом. Ах, слышали бы вы его… впрочем, вам сейчас как раз выпадет редчайший шанс.

На меня опустились лишь обреченные взгляды студентов, полные скорби и сочувствия.

— Мальчики, — пропела преподаватель, — а почему это мы не хлопаем?

Раздались жиденькие аплодисменты.

— Громче! — недовольно гаркнула женщина. — Сильнее!

Парни активнее застучали в ладоши.

Я как-то даже вошел во вкус. Мне хлопают, а я даже еще не выступал. Прямо мечта артиста. Хвалите меня! Поклоняйтесь мне!

Может, раз эта дама так мной восхищена, то я сюда все-таки парочку девушек пристрою. Ну хотя бы рыженькую из коридора.

— Стоп. — серьезно скомандовала преподаватель, и зал погрузился в тишину.

Вот это хватка.

— Ну, — повернулась она ко мне, — спой же нам.

Ну, раз она просит.

— А и спою! — бодро зашагал я на сцену, а затем махнул замершим там юношам. — Гитарку мне принесите.

Они лишь молча уставились на женщину. Та же пожала плечами.

Через несколько мгновений в моих руках оказалась гитара. Я быстренько проверил настроена ли она.

— А как же распеться? — удивленно спросила дама, ерзая в сиденье.

— Побойтесь бога, — бросил я, удивляясь ее уверенности, — не с самого же утра!

В зале повисла гробовая тишина. Женщина, несмотря на мою ремарку, все-таки блаженно улыбалась, явно предвкушая божественные звуки неудержимого таланта.

Ударив по струнам гитары, я запел:

В жёлтой жаркой Африке, в центральной её части

Как-то вдруг вне графика случилося несчастье…

Улыбка на лице преподавателя начала увядать, а глаза застыли в удивлении.

Мой бодрый голос явно фальшивил, но получать удовольствие от строк это нисколько не мешало. Великие песни в любом исполнении останутся таковыми!

Женщина в первом ряду затряслась всем телом в агонии. Ее лицо покраснело то ли от гнева, то ли от поднявшегося давления. Глаза были распахнуты в бешенстве и грозились полезть на лоб.

Однако мой голос все так же разносился по залу:

…жираф большо-о-й, ему видне-е-ей…

Я мазал мимо нот, но продолжал петь. Ничто не могло остановить безудержной страсти распаленного артиста.

Студенты же улыбались, и в зале начали раздаваться смешки. Похоже, такая музыка им пришлась по душе.

Впрочем, все хорошее рано или поздно заканчивается. Вот и эта песня тоже.

— Каааак?! — вороной гаркнула дородная женщина протяжно, едва лишь затихли последние строки.

— Переходный возраст, — положил я гитару на сцену, — полагаю.

— Шевалье! Ты! Чтоб ни ногой сюда! — вскочила с места дама в ярости. — Никогда! Ни за что!

— Да тут и без меня сосисочная вечеринка какая-то, — беззаботно пожал плечами я, двинувшись к выходу.

— Вон! И чтоб больше не появлялся! — никак не унималась бестия.

Впрочем, на выходе меня уже ждала группа девушек с восторженными взглядами. Рыжая перестала плакать и просто пялилась на меня с открытым от удивления ртом.

— Вот так вот, — подмигнул ей я, проходя мимо. — И рот закрой, а то ворона залетит.

Боря все так же стоял в нескольких шагах от двери. Его лицо было безэмоционально, словно маска.

— Зассал? — бросил я товарищу, поравнявшись с ним.

— Зассал, — честно признался тот, разворачиваясь в противоположную сторону.

Больше тему музыкальных занятий мы не поднимали.

— Тогда пойдем на факультет словесности? — поинтересовался я у товарища, медленно удаляясь от все еще бушующего преподавательским гневом зала.

— Да, попробуем. — зашагал рядом Борис. — Ты что выберешь? Латынь?

— Как что? — искренне удивился я. — Конечно же французский.

— У меня два вопроса, — смело заявил друг, — первый: зачем? А главное…

— Умом, Борис Евграфович, — прервал я уважительно дворянина, — Россиюшку не понять.

— Вы же, Рами́ Кристофович, — вторил мне моим же тоном товарищ, — француз.

— Борис, попрошу вас, — состроил я серьезную мину, — аршином общим не мерьте.

Мой товарищ отчего-то призадумался, так и не проронив за наш оставшийся путь ни слова.

На факультете словесности нас приняли радушно. Я легко выбрал французский. Только странно посмотрели на меня, когда я назвал свою фамилию. Впрочем, электив был взят, а остальное — мелочи.

— Кстати! — опомнился Боря, когда мы закончили оформляться. — Это тебе.

Товарищ протянул мне письмо в форме сердечка.

— Мне нравится ваша решимость, но держите свои чувства при себе, — саркастически бросил я, даже не думая брать послание.

— Это не от меня! — взревел Борис. — Девушка попросила передать, пока ты в зале пел!

— Хммм… — недоверчиво смотрел я на протянутую валентинку. — Не брешешь?

— Честное дворянское. — сквозь зубы процедил товарищ и взмахнул письмом, словно оно обжигало ему ладони. — Забери уже!

— Ладно, — взял я конвертик. — А-то тебя сейчас удар хватит.

Содержимое оказалось донельзя банальным. Какие-то чувства, долгая разлука, желание увидеться в некоем ресторане «Року» в выходные.

— Это, кстати, модный японский ресторан, — вякнул на самое ухо Боря, который, похоже, читал письмо через мое плечо.

— Тьфу ты! — дернулся я от неожиданности, — Как некрасиво!

— А что я? — невинно спросил друг. — Ты в ресторан с девушкой пойдешь, а мне в инженерный клуб.

— Борис, — уставился я в глаза аристократа немигающим взглядом, — ты ходишь на свидания, чтобы найти девушку. Я хожу на свидания, чтобы убедиться, что они не изменились. Мы с тобой не одинаковые.

Вообще-то меня больше интересовал другой вопрос: платить же должен приглашающий, верно?