Непокоренная Березина

Партийное собрание

Погода была явно нелетная. Над лесом плыли налитые свинцовым холодом осенние ненастные тучи. В бору, на стоянке десантников, не затухая, жарко горели костры. На одном варился обед, у другого бойцы сушили одежду, у третьего собрались любители покурить и побалагурить, а возле четвертого, под густой размашистой елью, шло партийное собрание.

Собрание только что началось. С докладом выступал подполковник Огнивцев, одетый в теплую десантную тужурку.

— Товарищи коммунисты! Наше партийное собрание проходит накануне 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, — начал он. — Наш народ и героическая Красная Армия продолжают вести ожесточенные бои на советско-германском фронте. Особенно тяжелые бои развернулись на сталинградском направлении. Для защитников Сталинграда было немало дней, когда после ожесточенных бомбежек с воздуха и минометно-артиллерийского обстрела противника казалось, что никого и ничего больше там не осталось, ибо ничто живое не способно вынести такого адского огня. Но стоило противнику двинуться в атаку, как один за другим оживали окопы и огневые точки, а вскоре и весь передний край ощетинивался, вновь и вновь опрокидывая врага. Мы берем достойный пример с защитников Сталинграда, стараемся как можно лучше выполнять боевую задачу, поставленную перед нами военным советом фронта.

Можно сказать, что сегодня мы подводим итоги первого этапа нашей борьбы в глубоком тылу вражеских войск. Как он у нас прошел? В общем, неплохо. Наши отряды пустили под откос двенадцать вражеских эшелонов с живой силой и техникой, стало быть, внесли и свой скромный вклад в дело обороны Сталинграда. Вполне возможно, что некоторые из этих эшелонов предназначались для пополнения гитлеровских дивизий, рвущихся к Волге. Но мы не позволили им дойти до Сталинграда. Проделана большая работа по разведке. Ее важные данные систематически передавались командованию фронта. Организован ряд подпольных диверсионных и разведывательных групп в Борисове, Крупках, Орше. Фашисты уже не досчитались десяти эшелонов с горючим. Они были сожжены магнитными минами подпольных групп.

Нами проводится большая массово-политическая работа среди местного населения. Налажены деловые связи и организовано взаимодействие с партизанскими отрядами. И во всех этих делах коммунисты отряда были всегда первыми. Их мужество, героизм, сметка восхищали всех.

Вспомним боевые дела командира отряда Артура Карловича Спрогиса, Лели Колесовой, Григория Винограда, Нины Шинкаренко, Ани Куликовой… Это мужественные, героические люди. Они никогда не знали страха в борьбе и не жалели себя ради победы. Их девизом было: «Победить, одолеть, перехитрить, выведать, бить наверняка!»

Но, товарищи, надо признать, что не все у нас прошло гладко, без ошибок и потерь. В боях на героической белорусской земле мы теряли и своих дорогих боевых товарищей. Ранен командир Спрогис, погибли Леля Колесова, разведчик Березка, переводчик Озол, старшина Григорий Виноград, сержант Маковец… Ушли от нас навсегда три отважные девушки-десантницы, трагически погиб лихой разведчик Алимхан Сандыбаев. Все они страстно хотели жить, разгромить врага и дойти до светлого дня Победы. Почтим же их память минутой молчания.

Все встали. Старая ель замерла, как часовой на посту. Тишина обняла бор. Только потрескивали черные поленья дров да о чем-то своем лопотал вечный огонь. Угли — одни таяли, другие алели бутонами майских маков.

— Прошу садиться, товарищи, — кивнул командир. — Долг памяти отдан. Но до тех пор, пока мы живы, пока будут жить наши потомки, память о павших за Родину не исчезнет. Ей жить века!

Год тому назад, товарищи, в калининских лесах погиб украинский хлопец Ковеза. Кто он мне? Сын, брат?.. Сержант, командир танка. А я его помню. Стоит он у меня перед глазами, как живой. Я к чему обо всем этом говорю? А к тому, что память о наших боевых товарищах разжигает нашу ненависть к врагу, усиливает наши удары по нему. Мы, коммунисты, — люди особого склада. Наши слезы скупы, но ярость сильна. Враг под Сталинградом обливается кровью, но лезет к Волге. Он пока не раздавлен. И будет жить, пока бесноватый Гитлер будет посылать все новые дивизии под Сталинград из резерва. Они мчатся по железной дороге мимо нас с вами, товарищи. Наш долг…

— А, значит, наш долг — их не пропустить, — докончил за Огнивцева фразу парторг Колюпанов.

— Как видите, задача возникает как бы сама собой.

— Но мы же только что ушли оттуда, от железной дороги.

— Как ушли, так и придем к ней. Пусть меньшими по числу, но не менее крепкими по духу группами. К тому же на юге проходит столь же важная железнодорожная магистраль Минск — Бобруйск — Гомель. Будем делать так, чтобы летели под откос вражеские эшелоны как на северной магистрали, так и на южной. Уничтожая живую силу и боевую технику, горючее и боеприпасы, военное снаряжение врага, здесь, в глубоком тылу, мы будем помогать фронту.

Однако и в новом районе нашей главной задачей остается разведка и еще раз разведка противника. В ближайшее время нам предстоит создать разведывательные группы в Бобруйске, Осиповичах и Могилеве. В этом важном деле мы должны широко использовать опыт нашей работы в Борисове, Крупках.

Командир перевернул страничку записной книжки, продолжал:

— Второе, товарищи! Подготовка к зиме. Вопросы нашего, так сказать, выживания. Слово «выживание» я употребил не случайно… Некоторые бойцы, испытавшие трудности прошлой военной зимы, рассуждают примерно так: «Главное — выжить зимою, а там и на трофеях выедем». Но разве дело только в том, чтобы выжить? Запастись провизией, закрыться в теплых землянках и сидеть? Нет, товарищи. И летом и зимой мы будем вести разведку, совершать нападения на вражеские коммуникации. Этого требует Родина. Расхолаживаться нельзя. И растягивать сроки благоустройства тоже. Грянут холода — земля замерзнет. Тогда нам будет туго.

Еще страничка записной книжки.

— Третье, товарищи. Это продовольствие. Как вам известно, запасов у нас в этом районе, по сути, нет никаких.

— Всего на трое-четверо суток, — уточнил хозяйственник коммунист Паучок.

— Вот видите!.. Запасы продовольствия надо создавать. Хозяйственники должны немедля отправиться по окрестным деревням и начать заготовку картофеля и капусты. Обком партии и облисполком разрешили нам брать в счет выполнения деревнями, колхозами плановых поставок, установленных Советской властью. На первый случай, как говорят, на обзавод, нам выделено пять голов крупного рогатого скота. Это неплохо, но этого очень мало. Скотину будем брать у оккупантов и их прихвостней.

— А кормить скот чем? Надо подумать о заготовке кормов.

— Это уже продумано. Коров мы оставим у крестьян временно. Пусть они пользуются молоком от них, а когда нужно будет, мы их заберем. У них есть в наличии сено, солома, корнеплоды. По две-три коровы на деревню — продержат!

— Это хорошо придумано. Дельно.

— Далее, товарищи. Решая боевые и хозяйственные задачи, мы ни на минуту не должны забывать о политическом воспитании бойцов и командиров отряда. В зимние вьюги, долгие темные ночи у нас будет свободное время. Его надо использовать для политических занятий, политинформаций, бесед, читок книг… И все это возглавить должны вы, товарищи коммунисты. Можно назначить чтецами, беседчиками наиболее подготовленных комсомольцев. Так я говорю, товарищ Юферев?

— Так, товарищ командир. Могу вам доложить, что я уже создал кружок литераторов. Ребята живо интересуются книгами, да и сами кое-что сочиняют…

— Ну, вот видите! Дело начато. Зеленую ему дорогу. Еще об одном, — продолжал докладчик. — Зима в Белоруссии, по рассказам стариков, снежная и вьюжная. Оккупанты на машинах далеко не разгонятся, дороги будут заметены. И если они куда-нибудь и попытаются сунуться, то только на лошадях. А отсюда какой вывод напрашивается?

— Обзавестись лошадьми и сделать отряд не менее подвижным, чем у фашистов и полицаев, — высказался Алексеев.

— Правильно, Николай Федорович. На первых порах посадить на сани разведку, а затем и весь отряд.

Заканчивая свое выступление, докладчик призвал усилить удары по врагу и бить его по-сталинградски. Сразу же начались прения. И у каждого коммуниста на устах — лютая ненависть к фашистам, призыв к усилению ударов по врагу.

— В трудном сорок первом, когда враг рвался к Москве, мы верили Родине, нашей партии, что враг будет остановлен и разбит, — говорил старшина Озеров. — И это сбылось. Мы убеждены, что враг будет разбит и под Сталинградом. Недалеко то время, когда заря победы поднимется над нашей Родиной. Наша задача — ускорить появление этой зари и, не жалея сил, здоровья и самой жизни, беспощадно истреблять врага и этим самым помогать фронту.

— Слово предоставляется начальнику штаба коммунисту Алексееву! — объявил председатель.

Огнивцев смотрел на Алексеева и думал: «Вот тебе и начальник штаба оперативной группы. Давно ли было, когда он командовал взводом? Думал ли кто в первом памятном походе в тыл немцев под Велиж, что Алексееву придется занять такой ответственный и беспокойный пост…»

— Мой разговор пойдет вот о чем, товарищи, — начал Алексеев. — Приближается зима. Нам надо подумать об активизации наших действий в условиях зимы. Я вполне согласен с предложением докладчика сделать наш отряд маневренным, особенно нашу разведку. А раз это так, то возникает возможность расширить район боевых действий против оккупантов. Не оставляя в покое магистраль Минск — Смоленск, мы можем и должны наносить удары по врагу на железной дороге Минск — Бобруйск — Жлобин, по гарнизонам фашистов и их полицейских прихвостней в этих районах. У нас еще нет достаточного опыта боевых действий в глубоком тылу врага в зимних условиях, но это дело — наживное. Зима не менее благоприятна, чем и все другие времена года. Взять хотя бы маневренные возможности отряда. Они зимой ничуть не хуже, чем у наших врагов. Фашист на санях — и мы на них. Да, наверно, наступила пора всерьез браться нам за изменников Родины, которые кое-где подняли голову и выслуживаются как только могут перед фашистами, — продолжал Алексеев. — И навести порядок не только в близлежащих селах, пора бы заглянуть и подальше, скажем, на Гомельщину. Показать немецким прихвостням, что Советская власть достанет их везде и сумеет покарать предателей, где бы они ни гнездились. Попутно можно за счет изъятия у них награбленного колхозного скота пополнить и наши продовольственные запасы.

После того как закончил свое выступление Алексеев, слово взял парторг политрук Колюпанов:

— Мы с вами, товарищи, действуем в необычных условиях — в глубоком тылу врага. Я прошу вас еще и еще раз осознать это. Обстановка требует ежечасно и ежеминутно от каждого из нас высокой бдительности и железной дисциплины. А у нас, к сожалению, еще встречаются и ротозейство, и прямые отступления от требований воинских уставов. Почему, скажем, Озол пошел один без разрешения командира группы в село, занятое противником? Мы скажем: его повело туда беспокойное сердце воина-патриота, ненависть к врагу и жажда мщения, стремление выполнить долг разведчика. Но, с другой стороны, непонятная беспечность… Расплата последовала за забывчивость, отступление от приказа командира. Есть у нас и другие внушающие тревогу примеры. Значит, что же? Какой вывод для нас? Почему так бывает? В сутолоке важных боевых дел мы забываем о человеке, о воспитании людей. Неверно полагать, что человек сам все поймет, до всего дойдет. Коллектив обязан влиять на каждую отдельную личность с высоты общих интересов. С этого начинается дисциплина, ответственность человека не только перед собственной, но и перед совестью всего коллектива. Наши задачи усложняются. Их нам не выполнить, если наша дисциплина не станет осознанной и крепко связанной с каждым конкретным нашим делом. Будь это всегда так — не потеряли бы мы сегодня Озола и тех славных ребят, которые увлеклись в деревне кваском так, что вовремя в Васильевке не заметили фашистов и оказались в окружении врагов.

Парторг говорил дело. Все понимали, что он прав. О воспитании чувства ответственности говорили все коммунисты. Потом разгорелись страсти по поводу мобильности отряда. Не все было тут ясно.

— Скакать с места на место зимой не будем. Это утомительно и неразумно, — уточнил командир в заключение. — Главная наша база — Усакинский лес. А вот устраивать вылазки небольшими группами, прощупывать врага на севере, на юге, на железнодорожных магистралях и в отдельных гарнизонах разумно. Это нам разрешено и даже предписано самим Центром.

Партийное собрание обсудило жизненно важные проблемы. В принятом решении указывалось, что коммунисты и все десантники в зимних условиях сделают все, от них зависящее, чтобы активно вести разведывательную работу, мешать регулярной переброске войск и боевой техники по железным и шоссейным дорогам на восточный фронт, что коммунисты, как и прежде, будут примером храбрости и мужества в боях с врагами.

Уходя с собрания, коммунисты чувствовали себя так, будто получили новую духовную зарядку перед предстоящими большими делами.