Неведомые земли. Том 4

Предисловие редакции

Хронологические рамки, которыми Рихард Хенниг ограничивает материал, излагаемый в последнем, четвертом томе «Неведомых земель», образуют 1416 год, когда Генрих Мореплаватель организовал морской поход к северо-западному побережью Африки, и 1483 год, ознаменовавшийся открытием мыса Доброй Надежды Бартоломеу Диашем. Только в двух случаях Хенниг сознательно выходит за нижнюю хронологическую рамку: в гл. 190, где рассказывается о поисках англичанами в Атлантическом океане мифического острова Бразил, завершившихся уже после двух экспедиций Колумба вторичным открытием северо-восточного побережья Америки, и в гл. 197, повествующей о странствиях португальца Ковильяна, закончившихся его проникновением в Эфиопию после открытия мыса Доброй Надежды.

Наибольшее внимание в последнем томе Хенниг уделяет проблеме так называемого открытия Западной, Экваториальной и Южной Африки, то есть последовательной атлантической экспансии Португалии в 1416–1488 гг. Продвижению португальских мореходов на юг вдоль западного побережья Африки, от выхода из Гибралтарского пролива до мыса Доброй Надежды, исследованию ими прибрежных вод Восточной Атлантики в субтропических и тропических зонах обоих полушарий и попутному открытию островов Мадейры и Зеленого Мыса Хенниг отводит 18 глав. (Кроме того, гл. 194 посвящена мнимому плаванию португальских моряков вокруг Южной Африки в 1484 г., то есть за четыре года до Бартоломеу Диаша.)

Вся эта тема излагается в строго хронологическом порядке, причем дается очень большой и ценный историко-географический материал. В оригинальной и переводной литературе, опубликованной на русском языке, нет ни одной книги, которая так подробно, по отдельным этапам освещала бы период, непосредственно предшествовавший эпохе великих открытий.

Но освещен этот вопрос Хеннигом односторонне. Как и многие другие буржуазные западноевропейские историки географических открытий, Хенниг идеализирует принца Генриха Мореплавателя, подчеркивая его личное бескорыстие. Автор закрывает глаза на то, что именно принц Генрих положил начало превращению Западной Африки в «заповедное поле охоты на чернокожих», санкционировал продажу африканских рабов на португальских рынках и лично присутствовал при первой их массовой распродаже в портовом городе Лагуш.

Бот что рассказывает об этой трагедии ее очевидец, современник Генриха Мореплавателя, португальский летописец Азурара в своей «Хронике открытия и завоевания Гвинеи», прося бога простить ему, что он плакал из сострадания к судьбе рабов-африканцев.

«…Что же, по-твоему, господи, должна была испытывать моя человеческая натура, когда перед моими глазами были эти несчастные люди… Одни, опустив голову, с мокрым от слез лицом, глядели друг на друга; другие… устремив свои взоры к небу, громко плакали…; иные били себя руками по лицу, ложились ничком на землю; кое-кто выражал свои жалобы, по обычаю своей страны, в похоронных причитаниях. И хотя мы не могли понять их речи, звуки ее вполне выражали всю их печаль»[1].

«Бескорыстный» принц, разрешая частным лицам плавать к берегам Гвинеи, выговаривал себе пятую долю добычи, и захваченные в рабство африканцы разделялись по жребию на пять групп.

«…Пришлось разлучать, — продолжает Азурара, — отцов с сыновьями, мужей с женами, братьев с братьями… Каждый стал туда, куда выпал его жребий… Как только пленных ставили в какую-нибудь группу, дети, видя, что их отцы попали в другую, изо всех сил вырывались и бросались к ним; матери обхватывали руками своих детей, и ложились с ними на землю, и принимали удары, совсем не жалея своей плоти, лишь бы не отпустить от себя детей»[2].

Оправдывая поведение принца Генриха, буржуазные историки ссылаются на «дух времени». Но из описаний Азурары видно, что этот дух был чужд трудовому народу — горожанам и крестьянам, ставшим свидетелями невиданного ими ранее зрелища.

«И когда они увидели, как одни рыдали, а другие разбивали пленников на группы, это вызвало среди них такое волнение, что люди, распоряжавшиеся разделением, немало были смущены»[3].

Бесстрастным оставался только благочестивый принц, прибывший на рынок в сопровождении своих придворных, чьи услуги он тут же оплатил натурой: «…Награждая своих любимцев, он выказывал мало интереса к своей личной добыче, ибо очень скоро он роздал все сорок шесть душ — причитавшуюся ему пятую часть добычи; самое ценное для него было в том, что осуществлялась его цель, ибо он с большим удовольствием размышлял о спасении тех душ, которые доселе были потеряны»[4].

Между тем не только в XV–XVI вв., но и гораздо позднее, в XIX–XX вв., христианские писатели находили и находят «высшее оправдание» злодействам католических и протестантских колонизаторов по отношению к коренному населению в том, что этим были спасены для «вечного блаженства» если не души самих язычников, то хотя бы их потомков.

Следует отметить, что, отводя португальцам самое большое место среди всех западноевропейских исследователей XV в., предшествовавших Колумбу, Хенниг правильно подчеркивает одно важное обстоятельство. В числе мореходов, которые совершали «плавания для открытий» к берегам Западной Африки под португальским флагом, было немало иностранцев, из которых наиболее известны итальянцы Кадамосто, Узодимаре и Ноли, датчанин Воллерт и прославленный немецкий картограф Мартин Бехайм. Этих осведомленных иностранцев после ряда плаваний и открытий в Гвинейских водах португальская корона беспрепятственно освобождала от службы, и они благополучно возвращались на родину. Хенниг вполне обоснованно утверждает, что засекречивание открытии, совершенных на португальских судах, было вовсе не таким строгим, как это представлялось многим историкам, зачастую списывавшим чужие выводы. Мало того, автор указывает (гл. 177), что лица, действовавшие по прямому поручению принца Генриха и даже самого короля Аффонсу (очень недоверчивого человека), вступали в своего рода «культурный обмен» с географами и картографами других европейских стран, предоставляя им сведения о новых португальских открытиях и получая от них в свою очередь ценные материалы и карты.

С едкой и справедливой иронией обрушивается Хенниг на тех «ученых» авторов разных национальностей, которые, тщетно пытаясь найти обоснования для своих шовинистических вымыслов, до настоящего времени спекулируют мнимым засекречиванием географических сведений, собранных португальским правительством, утверждая, будто оно оставляло в тайне даже такие величайшие достижения, как открытие Северной, Центральной и Южной Америки, якобы совершенные португальскими мореходами в XV в., до Первой экспедиции Христофора Колумба.

В связи с этим хочется отдать справедливость Хеннигу, который очень много сделал, чтобы опровергнуть рассчитанные на сенсацию или продиктованные шовинистическими, колониалистскими и другими низменными побуждениями измышления квазиученых об открытии тропической Америки до Колумба.

Особенно острой критике все подобные «теории» о доколумбовом открытии тропической Америки подвергаются при рассмотрении автором второй по важности темы, относящейся к поискам «неведомых земель» в северной части Атлантического океана, в результате которых мореходы Западной Европы достигли Азорских островов (гл. 165–182) и северо-востока Американского континента (гл. 188–190).

Помимо сообщений об этих подлинных географических достижениях западноевропейцев в Северной Атлантике, до нас дошли еще некоторые смутные, относящиеся к XV в., сведения о португальских заатлантических экспедициях (гл. 177, 189). Именно на такого рода известия, используя их неясность, ссылались и продолжают ссылаться до настоящего времени так называемые антиколумбианцы разных стран Европы и Америки, чтобы дать хотя бы видимость обоснования своим утверждениям, будто Антильские острова и Южная Америка были известны европейским мореходам еще до Первой экспедиции Христофора Колумба. Хенниг критикует подобные гипотезы в очень резкой форме, вполне, впрочем, оправданной в тех случаях, когда он выступает против заведомо ложного толкования исторических документов и особенно против прямого подлога.

Так, например, в заключительной главе подвергается критическому разбору ложное сообщение о достижении в 1488 г. пресловутым французским капитаном Жаном Кузеном устья Амазонки, то есть о мнимом открытии им Бразилии за 12 лет до ее действительного открытия испанскими экспедициями В. Я. Пинсона и Д. Лене и португальской экспедицией П. А. Кабрала.

Однако, отрицая подлинность или значимость дошедших до нас туманных средневековых известий о трансокеанских плаваниях европейцев в западном направлении в умеренно-теплой, субтропической и тропической зонах Атлантики, Хенниг объективно допускает возможность случайного достижения островов Центральной Америки или Южноамериканского материка до Колумба. Точно так же при наличии одного неоспоренного документа, надписи на Карте мира фра Мауро от 1457 г., Хенниг допускает, что неизвестные арабские мореходы около 1420 г. (то есть примерно за 70 лет до Бартоломеу Диаша) обогнули с юга Африку, пройдя из Индийского океана в Атлантический (гл. 162).

Третьей теме — проникновению европейцев в глубинные области Африки — посвящено шесть глав. В них рассказывается о путешествиях в Западную Сахару со стороны Атлантического океана (гл. 175) и в Центральную Сахару со стороны Средиземного моря (гл. 176), о пересечении Сахары от Средиземного моря до Тимбукту (гл. 186), об открытии португальцами страны Мали при продвижении от атлантического побережья Африки (гл. 193), о посещениях европейцами Эфиопии (гл. 191, 197).

По сравнению с предшествующими томами азиатской тематике в четвертом томе отводится скромное место — всего пять глав. В них рассказывается о путешествиях Николо Конти и Афанасия Никитина, то есть о дальнейшем ознакомлении средневековых европейцев с Южной и Юго-Восточной Азией (гл. 161, 185), о морских походах китайцев под начальством «великого евнуха» Чжэн Хэ в Южную и Западную Азию и Восточную Африку (гл. 163, 164) и о персидском посольстве в Китай (гл. 160).

В отличие от предшествующих и особенно от последующих столетий, когда непосредственно за солдатом или торговцем, а нередко вместе с ними шел миссионер, в XV в. среди выдающихся западноевропейских путешественников не было церковников. Правда, Хенниг в последнем томе отводит сравнительно много места развернутому рассказу о францисканцах, посланных папой в Эфиопию в 1482–1483 гг. (гл. 91). Но он мог бы свободно отказаться от этой темы, так как папское посольство дало европейцам очень мало новых сведений о христианской стране «царя-священника Иоанна» в Африке. Вряд ли это посещение Эфиопии, в отличие от путешествия португальца Ковильяна (гл. 197), оказало сколько-нибудь заметное влияние на открытие прямого морского пути в Индию.

Еще меньше заслуживает особого рассмотрения сообщение о посещении византийцем Ласкарисом Кананосом хорошо известных к тому времени стран Северной Европы и Исландии (гл. 168).

Ведь не отвел же Хенниг, и вполне основательно, особой главы для рассказа о «путешествии из Венеции в Тану, Персию, Индию и Константинополь» Джосафата Барбаро, даже не дал извлечений из его отчета, а только вскользь упомянул о нем (гл. 197).

В связи с разбором этих, по мнению редакции, излишних глав необходимо отметить, что в заключительном томе, как и в предшествовавшем третьем томе, явно недостает сведений о великих географических достижениях русских землепроходцев и мореходов в XV в. на северо-востоке Европы и северо-западе Азии.

Что касается основных источников, использованных автором в четвертом томе, то здесь, как и в третьем томе, редко цитируются книги, составленные самими путешественниками или написанные с их слов. Но это нельзя считать упущением Хеннига, если оставить в стороне книги восточных путешественников. Дело в том, что у нас нет никаких данных даже для предположения, что многие западноевропейские книги подобного содержания были написаны, но не сохранились до наших дней. Напротив, есть все основания — считать, что португальские мореходы XV в., главные герои событий, рассматриваемых в последнем томе «Неведомых земель», как правило, не писали книг о совершенных ими плаваниях или о достижениях своих предшественников и современников (Диогу Гомиш, о котором будет сказано ниже, был среди них редким исключением). Капитаны португальских судов представляли принцу Генриху, а после его смерти — королевским чиновникам только краткие отчеты. Эти отчеты были частично использованы либо хронистами XV–XVI вв., либо позднейшими историками географических открытий, которые разыскали их в португальских архивах.

В последнем томе своего труда Хенниг цитирует только восемь сочинений, написанных самими путешественниками, из них два принадлежат португальцу — первооткрывателю островов Зеленого Мыса Диогу Гомишу, четыре — итальянцам, остальные два — китайцу и русскому.

С работой Ма Хуаня (спутника китайского флотоводца Чжэн Хэ) «Обозрение берегов океана» (гл. 163, 164) Хенниг ознакомился по английским переводам, помещенным в востоковедческих периодических изданиях. К числу других сочинений самих путешественников относятся «Плавание к неведомым землям» Альвизе Кадамосто, «Плавание капитана португальца Педру Синтра», описанное тем же Кадамосто (гл. 183), «Путешествия Николо Конти», описанные Поджо Браччолини, отчеты Диогу Гомиша «Об островах, впервые открытых в западном море-океане» и «О первом открытии Гвинеи». С «X ожени ем затри моря Афанасия Никитина» Хенниг ознакомился в английском переводе Виельгорского. Этот перевод был включен в 1858 г. в сборник рассказов о путешествиях в Индию до открытия мыса Доброй Надежды «Индия в XV веке» (см. т. 22 известной серии публикаций Общества Хаклюйта). Последний из отчетов путешественников, — использованный Хеннигом, — это «Трактат о Святой Земле и Востоке» Франческо Сурьяно. В эту книгу включен и отчет итальянского путешественника, побывавшего в Эфиопии, — Баттисты Имолы (гл. 191).

«Хожение за три моря Афанасия Никитина» (подлинники в нескольких списках и перевод на современный русский язык) многократно у нас переиздавалось. Что касается перечисленных выше сочинений иностранных путешественников, то ни одно из них не переводилось на русский язык ни полностью, ни в сокращенном виде.

Можно пожалеть, что, рассматривая путешествия по странам Азии, Хенниг почти не использовал сообщений мусульманских путешественников XV в., в частности перса Абд ар-Раззака (о посещении им Индии автор, несомненно, знал, хотя бы по работам Катрмера) и особенно араба Ахмеда Ибн-Маджида.

Хенниг недооценил значение этого великого арабского навигатора, несмотря на то что был знаком с его трудами. Ведь одну из рукописей Ибн-Маджида он приводит в списке использованной литературы, указывая также на статьи в востоковедческих журналах и на публикации арабских текстов с комментариями выдающегося французского востоковеда Феррана, «открывшего» для Запада Ибн-Маджида. Между тем Ибн-Маджид был именно тем арабским кормчим, который довел в 1498 г. эскадру Васко да Гамы от берегов Восточной Африки к юго-западному побережью Индии. Правда, первая экспедиция да Гамы выходит за хронологические рамки, которыми Хенниг ограничивает свой труд. Но важнейшая работа Ибн-Маджида — пособие по навигации («Книга полезных данных об основах морской науки и ее правилах») — была составлена в 1475–1489 гг. Это пособие, как и ряд других работ арабского ученого-моряка, дошедших до нас в рукописях, свидетельствует о его громадном опыте, накопленном до плавания с португальцами. В 70–80-х годах XV в. Ибн-Маджид плавал не только в западных, но и в восточных морях и заливах Индийского океана. Он посетил также все крупные острова от Мадагаскара до Цейлона и от Цейлона до Суматры и Явы, обошел берега Восточной Африки от Мозамбикского пролива до Суэцкого залива и берега Южной Азии от Аравии до Индокитая с Малаккой, а в Южно-Китайском море ходил до Тайваня. В своем основном труде (отделы VI–XII) арабский мореход дает лоции целых побережий, а не беглое, случайное описание того или иного берега, как это поневоле делали отдельные европейские купцы, плававшие в XV в. в Индийском океане только в качестве пассажиров.

Для более развернутой характеристики всех путешественников, как тех, которые оставили собственные описания, так и тех, чьи отчеты до нас не дошли (а они составляли большинство), Хенниг широко использовал погодные записи (анналы) Одорико Райнальда, Цезаря Барония, Луки Ваддинга, а также труды западноевропейских историков XV–XVI вв. В связи с основной тематикой четвертого тома он чаще всего обращался к трудам португальских авторов: Гомиша Азурары («Хроника открытия и завоевания Гвинеи»), Антониу Галвану («Трактат об открытиях») и Жуана Барруша («Декады об Азии»), ни одна из этих работ на русский язык не переведена. Кроме того, Хенниг несколько реже цитирует жившего в Португалии немецкого хрониста Фердинанда Валентина.

Иногда в качестве первоисточников приводятся письма самих путешественников, например Антонио Мальфанте (гл. 176) и Антоньотто Узодимаре (гл. 179).

Пестрым подбором цитат отличаются гл. 188–190, в которых рассказывается о вторичном (после норманнов) открытии Северо-Восточной Америки.

Для освещения этой темы, второй по важности для рассматриваемого периода, Хенниг привлекает следующие источники: так называемый «Дневник» Христофора Колумба и «Жизнь адмирала», которая приписывается его младшему сыну Эрнану Колону; письма о западном пути в Восточную Азию флорентийского ученого Паоло Тосканелли и нюрнбергского врача Иеронима Мюнцера; письма королей Испании и Англии, итальянских и испанских дипломатов и т. д.; надписи на картах и глобусах XV–XVI вв.; историко-географический сборник венецианца Рамузио «Плавания и путешествия»; исторические труды испанцев Лас-Касаса («Всеобщая история Индии») и Гомары («История Индии»), португальца Кордейру («Островная история»); английские хроники XV в.; географические труды шведа Олая Магнуса, голландцев Корнелия Витфлита и Георга Хорна, а также официальные документы (английские, исландские, португальские).

Отдавая должное работе, проделанной Хеннигом по сбору критической оценке и систематизации огромного историко-географического материала, содержащегося в четырех томах «Неведомых земель», редакция тем не менее считает нужным снова обратить внимание читателя на неполноту этого материала. Так, для воссоздания культурных связей между отдаленными странам» Старого света в древности автор недостаточно использовал археологические данные, а по средневековью отвел слишком мало места византийским источникам, вполне для него доступным. Из-за незнания языков из поля зрения Хеннига выпали также славянские источники, главным образом русские, и историко-географические документы других народов, населявших территорию СССР.

Учитывая это обстоятельство, редакция в добавление к библиографии Хеннига решила поместить список книг и важнейших статей, вышедших на русском языке и посвященных той же тематике. Ознакомление с ними поможет читателю восполнить пробел Хеннига. Кроме того, в список литературы, вышедшей на русском языке, включены все переведенные работы иностранных авторов, использованные Хеннигом в оригинале.

Перевод последнего тома «Неведомых земель» Рихарда Хеннига сделан со второго, посмертного издания, вышедшего в свет в Лейдене в 1956 г.

В работе над книгой в качестве консультанта по вопросам истории принимал участие доцент Д. Г. Редер.

И. Магидович