Неведомые земли. Том 4

Введение

Выбор 1415 г. в качестве хронологического рубежа между III и IV томами «Неведомых земель» глубоко обоснован, хотя, возможно, на первый взгляд нельзя определить, почему именно этот год имеет такое значение. Но в IV томе мы будем говорить об эпохе открытий, которая началась, как это общепризнанно, с экспедиции португальского принца Генриха Мореплавателя[5]. Стимул к его историческим деяниям дали именно события 1415 г. В этом году португальцам при личном участии самого принца, которому исполнился тогда 21 год, и его брата удалось стремительным налетом (21 августа 1415 г.) вырвать Сеуту из рук мавров, этих сильнейших врагов христиан Пиренейского полуострова. Сеута была важным опорным пунктом мавров на побережье Марокко.

Трудно переоценить значение взятия Сеуты португальцами. Это была первая победа, позволившая христианам закрепиться в Северной Африке после того, как ее покорили приверженцы ислама. Не мудрено, что весть о взятии Сеуты была воспринята как звук фанфар, возвещавших, что христианский мир, по крайней мере в Западном Средиземноморье, готов подняться для ответного удара победоносно проникавшему повсюду исламу. Кроме того, завоевание Сеуты имело в высшей степени важное экономическое и политическое значение. Правда, к христианским купцам и морякам и до этого относились терпимо в северо-африканских гаванях. Но любая попытка завязать регулярные торговые сношения с глубинными районами Африки пресекалась мусульманскими султанами. Только отдельным христианам, которые, подобно Ансельму д'Изальгие (см. т. III, гл. 156), не помышляли о торговых делах, удавалось проникнуть в глубь этого материка.

Со взятием Сеуты положение существенно изменилось, особенно для Португалии, в истории которой дата 21 августа 1415 г. стала подлинным началом новой эпохи. Внешняя политика Португалии более полутора веков была направлена на захват Северо-Западной Африки. Португальцы и мавры с переменным успехом воевали друг с другом, пока поражение и смерть короля Себастьяна в битве при Алькасаре (4 августа 1578 г.) не положили бесславный конец португальской политике захватов. Но завоеванная Сеута была использована принцем Генрихом Мореплавателем как ключ к малоизвестным богатствам внутренних районов Африки и для раскрытия тайн этого еще неведомого мира.

Немецкий хронист португальских открытий XV в. Валентин Фердинанд писал в 1507 г.: «Инфант дон Генрих, сын короля Жуана I, решил после завоевания Сеуты исследовать берег в юго-западном направлении, потому что узнал от мавров, что за золотом они отправлялись на запад»[6].

С этой целью принц, по словам Барруша, сразу после взятия города начал собирать сведения о путях, ведущих через пустыню в Судан[7].

Снова, как это часто отмечалось в истории открытий (см. т. I, стр. 19), auri sacra fames [презренная жажда золота] привела к великим географическим подвигам. Эта жажда золота еще в 1346 г. увлекла в океан каталонца Феррера, сделавшего неудачную попытку найти «Золотую реку» (см. т. III, гл. 146). Но теперь к этому приступил более крупный деятель, который, чтобы отыскать легендарные страны дальней Африки, действовал медленно, по заранее продуманному плану. Для этого он вывел в открытое море свой слабо искушенный в мореплавании парод и сделал его вскоре одним из первых мореходных народов той эпохи.

0 внутренних областях Африки в Европе знали тогда еще очень мало. Правда, уже автор «Книги познания» (см. т. III, гл. 144) собрал из вторых рук сообщения об этих областях, и великолепная Каталонская карта мира от 1375 г., составленная жившим на Мальорке евреем Авраамом Крескесом[8], «ошеломляет точностью» своих сведений[9] о внутренних областях Африки (см. т. III, рис. 12). Однако знакомство с Атлантическим побережьем Африки не выходило за пределы южной части Марокко.

Как обстояло дело до 1415 г., хорошо сформулировал Кроун: «Галеры христиан постоянно посещали примерно дюжину или даже более африканских гаваней: важнейшими среди них были Масса, Сафи, Сале и Танжер на Атлантическом океане, Хонайн, Алжир, Бон и Тунис. Сицилийские норманны прибыли сюда первыми, за ними последовали пизанцы, генуэзцы, марсельцы и венецианцы, которые добивались различных прав и привилегий на побережье варварской страны. Каждое государство заключало договоры об охране безопасности своих подданных и их торговых интересов, содержало консула и агента в тех гаванях, где вело торговлю. Эта торговля была организована так хорошо, что лишь изредка прерывалась таким бедствием, как пиратские набеги. Морской разбой был постоянным источником международных трений, правда, его зачинщиками христиане бывали чаще, чем магометане. Несмотря на своих консулов и агентов, христиане были совершенно отрезаны от глубинных областей. При случае предприимчивому торговцу удавалось добраться до Марракеша, Константины или Кайруана, но договорные права не гарантировали им защиты от торговых посредников-мусульман, которые ревниво охраняли свою торговлю в глубинных областях и сопротивлялись попыткам проникнуть в них»[10].

«Золотая река», Сигильмесса[11], Гвинея, Тимбукту и другие области все еще оставались легендарными неопределенными понятиями, озаренными романтическим блеском приписывавшихся им несметных богатств. 1415 год открыл наконец дорогу ко всему этому великолепию: «Сеута была воротами к новым открытиям, входом в Африку и Индию»[12].

Как правильно указал Фридерици: «Здесь — в Сеуте и через Сеуту — инфант Генрих Португальский около 1416 г. получил из арабских источников и сообщений знания, которые дали ему толчок для его африканских плаваний, то есть для начала европейского трансокеанского судоходства»[13].

Грандиозная деятельность принца Генриха в области географических открытий началась в 1416 г., то есть через несколько месяцев после завоевания Сеуты, с одного на первых порах совсем незначительного предприятия (см. гл. 158). Поэтому большой труд Бизли о средневековых географических исследованиях заканчивается словами, правильно определяющими положение вещей в ту эпоху: «Изложение нашей темы о распространении европейцев и развитии географических знаний в средневековье завершается началом, а не концом того дела, которому была посвящена жизнь принца Генриха»[14].

Бизли закончил свое изложение средневековой географии 1420 г. С точки зрения автора этой книги, рубежом, отделяющим средневековые географические исследования от открытий нового времени, правильнее считать 1415 г.

Именно в 1415 г. произошли и другие события, ставшие историческим рубежом. В этом году была сделана последняя успешная попытка папства сожжением Яна Гуса (6 июля) подавить развивавшуюся в Центральной Европе идею реформации церкви; после битвы при Азенкуре (25 октября), казалось, должна была осуществиться и попытка Англии покорить себе Францию; благодаря объединению владений Гогенцоллернов с Бранденбургской Маркой (30 апреля) создавалась основа для возникновения новой германской империи.

Для истории географии именно 1415 г. открыл новую эпоху. Для всемирной истории начало нового времени, сменившего средневековье, знаменует только 1492 г.[15], который принес открытие Америки, а для религиозной идеологии такой датой был 1517 г., когда Лютер прибил свои тезисы на стены Замковой церкви Виттенберга. Но мы вряд ли ошибемся, если для истории географии примем за тот рубеж, который отделяет средневековье от нового времени, 1415 г. Во всяком случае, для истории географии 21 августа 1415 г. — день взятия Сеуты — был не менее знаменательным, чем 12 октября 1492 г. и 20 мая 1498 г., когда европейцы открыли Америку и впервые достигли Индии морским путем[16].