Неведомые земли. Том 4

Глава 187. Исследование Гвинейского залива до экваториальной области (1470–1473 гг.)

В следующем 1472 г.[724] Фернан да По открыл остров, который носит его имя. В то же время были открыты у экватора острова Сан-Томе и Принсипе, одновременно с той частью суши, где находится царство Бенин, которое простирается до мыса Санта-Катарина. Этот мыс расположен под 3° ю. ш. Человек, который сделал это открытие, состоял на королевской службе, и звали его Сикейра[725].

Эту материковую страну за год до того [в 1485 г.] посетил Фернан да По, который открыл тот берег, а также остров близ материка, и поныне носящий его имя[726].

После экспедиций 1461–1462 гг., подготовленных и снаряженных еще принцем Генрихом, исследовательские плавания португальцев прекратились на многие годы. Король Аффонсу «первоначально после смерти принца не был склонен также усердно продолжать открытия, ибо достигнутые успехи обманули надежды на материальные выгоды»[727]. Да и различные политические соображения оттеснили исследовательские экспедиции на задний план. Только позднее, в немногие спокойные годы, король мог поощрять разведывательные плавания, привлекая к этому иностранцев. В основном он стремился к тому, чтобы все накопленные знания сделать всеобщим достоянием ученых. Вот почему все, что узнали португальцы во время своих плаваний, он великодушно сообщил фра Мауро для научного использования, когда тот в 1457–1459 гг. составлял свою большую карту мира. Фра Мауро, монах камальдульского монастыря Сан-Мурано, близ Венеции, был тогда, по общему признанию, величайшим географом своего времени («geographies incomparabilis», то есть «несравненный географ»). Разумеется, в карте фра Мауро допущены значительные ошибки, однако Африка на ней уже сужается к югу, а Атлантический океан связан с Индийским (см. рис. 3). Это, видимо, усилило надежду на достижение Эфиопии и Индии морским путем, обогнув Африку с юга.

Король не испытывал особого желания, да и не мог посвятить себя организации и финансированию экспедиции. Поэтому в 1469 г. он сделал разумный и успешный шаг — отдал всю гвинейскую торговлю в аренду дворянину из своей свиты, Фернану Гомишу[728], сроком на 5 лет, обязав его вносить в казну значительную сумму (ежегодно 500 дукатов) и продвигать исследование побережья Африки ежегодно по крайней мере на 100 лиг (около 600 км)[729].

Детали исследований, проведенных Фернаном Гомишем с достойной признания энергией, до нас не дошли. Поэтому восстановить ход его открытий, к сожалению, мы можем только в общих чертах. Случайно о нескольких самых выдающихся достижениях упомянули более поздние историки. Однако их сообщения расходятся в деталях, и мы можем нарисовать только самую схематическую картину событий, происходивших в районе Гвинейского залива в 1470–1473 гг. Видимо, в течение 1470 г. капитан Суэйру да Кошта зашел за мыс Мезурадо, который с 1461 г. был самой южной точкой, достигнутой португальцами на побережье Африки, и нашел реку (вероятно, Ассипи), впадающую в море на Береге Слоновой Кости. Вскоре после этого последовала новая экспедиция, под командой Жуана ди Сантарена и Педру ди Эшковара, в которой участвовал также искуснейший португальский кормчий той эпохи — Алвару Эштевиш. На этот раз португальцы дошли до страны Ашанти, и ее главный складочный пункт Самма вскоре стал важнейшим торговым центром, где португальские товары обменивались на золото, доставлявшееся из глубинных районов. Здесь возник в 1482 г. португальский город Сан-Жоржи-да-Мина (Алмина, Эльмина), который вместе со своим фортом приобрел выдающееся значение в колониальной истории.

Когда именно португальцы впервые достигли побережья Ашанти, точно установить нельзя. Вероятно, это произошло в 1471 г. Если судить по названию Сан-Жоржи, то открытие должно было состояться в день св. Георгия (23 апреля 1471 г.). Однако это только шаткая гипотеза.

Неясны также обстоятельства, при которых произошли остальные открытия в Гвинейском заливе с 1470 по 1473 г. О моряке Фернане да По, по имени которого, согласно источнику, Галвану назвал найденный им остров, вообще ничего неизвестно. Верен ли названный Галвану 1472 г., не установлено, так как у этого хрониста часто встречаются ошибочные даты. Барруш, допускающий еще более грубые хронологические ошибки, пишет, что открытие острова Фернандо-По состоялось в 1485 г., и Пешель считает эту дату правильной на том основании, что Бехайм, обогнувший побережье Африки в 1485 г.(см. гл. 195), еще ничего не сообщает об острове Фернандо-По[730]. Однако столь поздняя дата открытия совершенно неприемлема. Строго говоря, в ярив еденной выше цитате Барруш сообщает только, что Фернан да По посетил названную его именем землю в 1485 г. Отсюда следует, что ее открытие могло состояться раньше. Остальные острова Гвинейского залива, за исключением Аннобона, несомненно, были открыты, самое позднее, в 1472–1473 гг. Как же мог остаться незамеченным один только Фернандо-По, самый близкий к материку, самый большой и приметный из всех островов. Ведь этот остров благодаря мощному вулкану Санта-Исабель, возвышающемуся на 2850 м, виден даже с побережья материка. По другим данным, остров Фернандо-По был найден еще в 1469, 1470 или 1471 г. Думается, что эти даты гораздо ближе к истине, чем 1485 г., хотя первая из них — 1469 г., — несомненно, не подходит. Самым вероятным кажется 1472 или 1473 г. В пользу первой даты высказались Риттер[731] и Равенстейн в своем очень добросовестном исследовании[732]. Более надежных данных для определения даты найти не удалось.

Наиболее вероятным представляется следующий ход событий, излагаемый здесь в виде рабочей гипотезы. В 1469 г. Фернан Гомиш взял на себя обязательство ежегодно продвигать открытие побережья Африки на многие сотни километров и добросовестно выполнял свое обещание. Поскольку в 1470 г. он открыл Берег Слоновой Кости, возможно, что в 1471 г. был обнаружен и Золотой Берег с Эльминой. Затем португальские корабли дошли до Нигерии и в 1473 г. открыли три больших острова Гвинейского залива.

В конце 1472 г. состоялось, видимо, засвидетельствованное Галвану плавание Сикейры, который впервые пересек экватор у Африканского материка и достиг лежащего под 1° 51' ю. ш. мыса Санта-Катарина [теперь в Республике Габон]. Название мыса позволяет заключить, что он был открыт 25 ноября 1472 г. (день св. Катерины). Как сказано у Галвану, Сикейра состоял на королевской службе. Выходит, что эта экспедиция была организована короной, а не Фернаном Гомишем. Очевидно, он только в течение нескольких лет смог покрывать расходы на эти дорогостоящие экспедиции, так как после 1472–1473 гг. о плавании его судов ничего больше не сообщается. К тому же срок аренды Гомиш а кончился в 1474 г., а вместе с этим прекратилось его обязательство снаряжать дальнейшие экспедиции. Достижения Томища в области географических исследований были высоко оценены королем, и этому мореплавателю воздали различные почести[733].

Вряд ли португальцам удалось монополизировать гвинейскую торговлю на длительный срок. Но даже в те немногие годы, в течение которых эта монополия сохранялась, она, по мнению Риттера, не дала положительных результатов. Не присоединяясь полностью к выводам Риттера, автор все же считает долгом процитировать его важный вывод: «Монополистические торговые компании скорее тормозили, чем стимулировали географические открытия, поскольку им предоставлялись привилегии на богатом золотом береге»[734].

Как бы то ни было, португальцы так развили свою торговлю в Западной Африке, что португальский жаргон стал в конце концов обиходным торговым языком на всем Гвинейском побережье[735].

Насколько удачна наша попытка уточнить хронологию открытий в Гвинейском заливе, трудно судить. Сантарен относит открытие островов Гвинеи на зиму 1470/71 г.[736] С учетом исторических событий автору представляется более вероятной зима следующего года.

Сильно расходятся сведения об открытии острова Анн об он, название которого «Хороший Новый год» пытаются объяснить открытием этого объекта в день Нового года. Валентин Фердинанд сообщал в 1506 г., что остров, видимо, был открыт в первый день 1501 г. сбившимся с курса кораблем Фернана ди Мелу[737]. Эту дату нельзя считать недостоверной только на том основании, что она слишком поздняя. Ведь острова Анн о бон нет ни на карте Солиго от 1485 г.[738], ни в изданном тогда труде Пашеку[739]. Однако Равенстейн[740] и Гюнтер[741] высказали предположение что какой-то открытый Капом «insula Martini», показанный на глобусе Бехайма в Гвинейском заливе, тождествен острову Анн об он, который лишь позднее получил свое современное название. Большей ясности в этом вопросе добиться не удалось. Здесь нужно напомнить, что в те времена португальцы отмечали новогодний праздник не 1 января, а 25 марта.

Пашеку сообщает, что острова Сан-Томе и Принсипе были открыты только во времена короля Жуана II, то есть после 1481 г. Это, однако, весьма сомнительно. По-видимому, эта ошибка объясняется тем, что в 1485 г. остров Сан-Томе был подарен королем Жуаном II Жуану ди Пайва и вскоре его заселили[742].

Равенстейн предполагал, что Сан-Томе и Санту-Алтан (Принсипе) были открыты Сикейрой при обратном плавании от мыса Санта-Катарины, а Аннобон — лишь в 1486 г.[743] Эта гипотеза вызывает, однако, сильные сомнения, и только с первой со частью можно согласиться, да и то с некоторыми оговорками. Так как мыс Санта-Катарина, как уже говорилось, был, видимо, открыт 25 ноября 1472 г., то для открытия острова Сан-Томе лучше всего принять 21 декабря 1472 г. (день св. Фомы), а для Санту-Антана, то есть для Принсипе, — 17 января 1473 г. (день св. Антония).

Мыс Санта-Катарина добрые 10 лет оставался крайним южным пунктом, достигнутым португальцами. Только в 1482 г. Кан при первом плавании (см. гл. 192) перекрыл этот рекорд и нашел не очень далеко от мыса реку Конго!

Итак, 1470–1473 гг. ознаменовались исследованием неизвестного Гвинейского залива с его побережьем и островами. Детали этих открытий, кроме немногих имен, неизвестны.

Почему же с достижением мыса Санта-Катарина дальнейшее исследование побережья Африки приостановилось почти на целое десятилетие и при жизни короля Аффонсу вообще не возобновлялось? По этому вопросу никаких известий до нас не дошло, и мы можем только делать различные предположения. По мнению автора, Руге нашел совершенно правильное объяснение.

«Во время этого затишья, возможно из-за досады на то, что неожиданно обнаружилось неблагоприятное [для достижения Индии] направление Гвинейского берега, появляется новый план Тосканелли, рекомендовавшего совершенно иные пути»[744].

Какая обстановка создалась к тому времени? Португальский король надеялся, что его корабли скоро достигнут южной оконечности Африки и смогут выйти в Индийский океан. Берег Гвинейского залива на большом протяжении простирался на восток, что порождало большие надежды. Но затем экспедиция Фернана Гомиша в 1472–1473 гг. показала, что береговая линия снова поворачивает на юг и даже на юг-юго-запад и на большом расстоянии сохраняет это направление. Не было никаких признаков того, что скоро будет достигнута южная оконечность Африки. Нетрудно понять, что при этих обстоятельствах король поставил вопрос: нет ли более коротких путей в Восточную Азию и Индию, чем те, которые проходят у южного мыса Африки. Думается, что как запрос, направленный флорентийцу Тосканелли в 1474 г. о пути через Западный океан в Азию, так и попытка португальского короля уговорить повелителя Дании, чтобы он снарядил экспедицию для пересечения Северной Атлантики (см. гл. 188), были следствием этого разочарования. Нельзя подкрепить эту гипотезу доказательствами, однако вряд ли можно считать случайностью, что с 1473 г. португальцы полностью отказались от главной идеи Генриха Мореплавателя, причем одновременно у них пробуждается интерес к плаванию по неизвестной западной части Атлантики. Во всяком случае, 1473–1474 гг. мы можем рассматривать как время возникновения идеи Колумба, которая позднее, примерно в 1482–1483 гг., вступает в соревнование с мыслью о поисках морского пути вокруг Африки.

Идея Колумба так типична для периода после 1472 г., что автор счел нужным посвятить ей специальное исследование, чтобы сделать понятнее значительную часть последующих глав.