Неведомые земли. Том 4

Глава 183. Открытие побережья Сьерра-Леоне и Перцового берега (1461 г.)

…После меня там побывали и другие. Прежде всего после смерти инфанта дона Энрики послал туда португальский король две вооруженные каравеллы. Ими командовал приближенный этого государя, некий Педру ди Синтра, которому было приказано идти под парусами вдоль негритянского берега как можно дальше, чтобы отыскать новые земли. С этим капитаном оправился мой друг португалец, который путешествовал со мной в качестве секретаря. Так как я при возвращении кораблей находился как раз в Лагуше, мой друг пришел ко мне и совершенно точно описал открытую ими землю, сообщив все названия, которые они дали различным населенным пунктам, и расстояния до каждой их стоянки, считая от Риу-Гранди, которую мы также отыскали…

За 24 мили[659] по ту сторону мыса Зеленого они открыли новый мыс, который назвали Лиедо, что означает «Веселый», ибо вместе с окружающим живописным, покрытым зеленой растительностью побережьем он радует взор. За мысом поднимаются величавые горы, простирающиеся в длину более чем на 50 миль и покрытые высокими могучими деревьями. Возле него обнаружено три острова, лежащих в 8 милях от берега, причем самый большой достигает в окружности 10–12 миль. Острова они назвали Сальвецце [Бисагуш], а горы — Сьерра-Леоне. Это название они дали из-за раздающегося там мощного рева: то гремит гром в облаках, всегда окутывающих вершины гор… В 30 милях за горами моряки открыли новую большую реку с устьем шириной примерно 3 мили. Реку эту они назвали Красной, так как ее вода из-за окраски грунта казалась красноватой. Дальше находился еще один мыс, покрытый красноватой почвой, который поэтому тоже был назван Красным. Близ этого мыса, примерно в 8 милях от берега, лежит в море маленький пустынный островок, который также назван Красным [Шербро]. Здесь северная Полярная звезда поднимается над горизонтом примерно на высоту человеческого роста[660]. Расстояние от Красной реки до этого острова составляет 10 миль. Потом прибыли они к какому-то морскому заливу и, пройдя в нем значительное расстояние, открыли устье большой реки, которую назвали Рио-де-Санта-Мария-делла-Неве, ибо нашли ее в этот день [5 августа]… [Дальше следует описание других открытий.]

В 70 милях за мысом Санта-Анна они открыли другую реку, которую назвали Пальмовой [Сулима], ибо там росло много пальм… Пройдя еще 60 миль вдоль побережья, они обнаружили другой мыс, на котором возвышался маленький холм. Этот мыс был назван мыс Кортезе или Мезурадо…

Далее этой страны до моего отъезда из Испании 1 февраля; 1463 г. не ходил ни один корабль[661].

Насколько удалось выяснить, рассмотренное выше плавание Диогу Гомиша по Гамбии (см. гл. 181) было последней разведывательной экспедицией к побережью Африканского материка, состоявшейся при принце Генрихе. В последние годы своей жизни как из-за недостатка средств, так и в связи с новой войной в Марокко принц не мог уже отдаваться своей страсти к открытиям. Завоевание Константинополя турками (29 мая 1453 г.) глубоко потрясло весь христианский мир. Папский престол прилагал всяческие усилия, чтобы побудить христианских государей к новым войнам с мусульманами. Пана Каликст III (1455–1458) отправил ряд посольств к различным христианским правителям, призывая их предпринять крестовый поход против неверных. В письме к германскому императору 10 апреля 1457 г. папа просил его «выйти в поход против турок с очень сильным флотом» и побороть «это чудовище — Мухаммеда II»[662]. Даже властителю Эфиопии был послан такой же призыв о помощи[663]. Португальский король Аффонсу тоже получил письмо папы от 1 декабря 1456 г. с просьбой «стремительно напасть на турецкие страны с военным флотом»[664]. Просьбы папы оставались бесплодными: то ли из-за равнодушия, то ли из-за эгоизма христианские государи бездействовали, наблюдая за тем, как усиливалась угроза турецкого нашествия. Португалия, правда, готовилась к войне, в значительной мере по настоянию принца Генриха, но португальцы были гораздо больше заинтересованы в том, чтобы напасть на африканских мавров, поскольку турки доставляли хлопоты не им, а другим христианским государствам. Принц Генрих, последний из членов королевской фамилии, принимавших участие в славной битве под Сеутой в 1415 г. (см. введение), был снова облечен властью военачальника. В Лиссабоне сконцентрировалась военная флотилия из 220 кораблей, которая 3 октября 1458 г. появилась перед Сагришем. Здесь 64-летний Генрих взошел на борт корабля и принял командование флотом. На этот раз он оказался более удачливым флотоводцем, чем в 1437/38 г. Стремительным, ошеломляющим налетом он уже 16 октября вырвал из рук мавров важный населенный пункт Алькасар[665]. Однако война, затянувшаяся более чем на 12 лет, полностью поглотила внимание принца Генриха за последние годы жизни, и его открывательская деятельность прекратилась.

Принц Генрих скончался 13 ноября 1460 г. в 66-летнем возрасте. Значение Генриха для эпохи открытий трудно переоценить. Правда, из-за робости его капитанов открытия, совершенные под его эгидой, не могут идти ни в какое сравнение с позднейшими достижениями, которые стали возможными благодаря его деятельности. Сам принц принадлежал к числу лучших правителей позднего средневековья. Над делом жизни Генриха сияет его прекрасный девиз: «Talent det bien jaire» [«Умение хорошо работать»]. Вероятно, еще сам принц задумал подготовку нового плавания в 1461 г., которое после его смерти, при его царственном племяннике, и привело к новому расширению знаний о Западной Африке. Руководителем экспедиции на этот раз был Педру ди Синтра.

Об этом плавании, состоявшемся, видимо, в 1461 г. (по Кроуну — в 1462 г.)[666], мы, вероятно, ничего не узнали бы, если бы Кадамосто, который находился тогда в Португалии, не записал весьма надежный рассказ своего друга, писца Суэйру да Кошта, участвовавшего в экспедиции. Только благодаря итальянцу, тщательно собиравшему все географические сведения, до нас дошло сообщение о том, при каких обстоятельствах были разведаны берега Сьерра-Леоне, открыты острова Бисагуш и Шербро, а также Перцовый берег (теперь принадлежащий Либерии). У мыса Мезурадо (6°19' с. ш. в современной Либерии), самого южного пункта, достигнутого этой экспедицией, моряки очутились у входа в огромный Гвинейский залив. Береговая линия Африки здесь заметно поворачивает прямо на восток. Из этого можно было сделать вывод, что достигнут самый южный мыс Африканского континента и суда находятся у входа в Индийский океан. Заметьте, что, несмотря на это, прошло целых 10 лет до нового разведывательного плавания. Ведь уже не было в живых принца Генриха, пытливый ум которого стал движущей силой всех экспедиций.

Большие достоинства, присущие Кадамосто как автору отчетов о путешествии, проявляются и в его описании плавания Синтры. Вот что пишет по этому поводу Кроун: «Кроме обнаружения островов Зеленого Мыса, Кадамосто за два плавания не сделал никаких других открытий. Ценность его труда заключается в другом… В его описаниях нет места сказкам и сенсациям. Внимание автора было обращено на обобщения, и все свои усилия он направил на то, чтобы собрать и систематизировать сведения, полученные из различных источников»[667].

Сам Кадамосто в 1463 г. покинул Португалию и возвратился в родной город. Здесь он женился в 1466 г., а в июле 1483 г. скончался в Ровиго в 53-летнем возрасте[668]. Кадамосто, видимо, долго принимал активное участие в географических исследованиях. Вероятно, старейший из дошедших до нас печатных портуланов, опубликованный в 1491 г., составлен этим мореплавателем и взят из его наследства[669]. Как доказал Фишер, даже «Нижненемецкая морская книга», которая приобрела такое важное значение для немецких ганзейских городов, очевидно, была написана непосредственно по портулану Кадамосто[670].

Исследовательские плавания вдоль побережья Африки после экспедиции Синтры, видимо, прекратились на многие годы, по крайней мере мы о них ничего не знаем. Правда, и о плавании Синтры мы ничего не узнали бы, если бы случайно им не заинтересовался Кадамосто. Поэтому не исключена возможность, что состоялись еще какие-либо экспедиции, о которых нам ничего не известно. Однако это не очень вероятно; ведь король Аффонсу, хоть и прозванный историками «Африканским», сосредоточил все свое внимание на Марокко и на военных операциях в этой стране. «Король пренебрег или просто не заметил деятельности португальцев на западном побережье этого материка». Когда же Аффонсу в 1470 г. снова отдал приказ о продолжении разведки побережья, это дело было поручено частному лицу, которое обязалось выплачивать королю ежегодную ренту (см. гл. 197). Сам же Аффонсу не имел к этому делу никакого отношения.