Нулевой потенциал

Глава 10. В гостях у монстра.

Дверь отворилась, и в избу шагнуло нечто.

Я видел смутно, сквозь прореху в пестрой занавеске.

Высокий силуэт, с меня ростом, закутанный по макушку в холщовые тряпки. На руках перчатки до локтя, будто металлические, но без блеска и гибкие, не мешавшие пальцам двигаться. На ногах сапожищи из такого же материала, с широкой, толстой подошвой. Таким ни туман не страшен, ни острая трава. На груди и спине пластинчатая защита, ремнями стянутая. Голова замотана, ни волос не видать, ни подбородка. Только маска на глазах чудная, металлическая, с округлыми стеклами непрозрачными.

И не понять, мужик ли, баба ли. Разве что крупный, сволочь, не по-женски. А ростом-то мне и АнМихална не уступала. Еле поместились с ней на печи.

Шагал пришелец тихо, с едва слышным шипением. А ведь железная обувка грохотать должна. По дощатому-то полу.

Вошёл уверенно, как к себе домой. Огляделся сразу. Ясное дело, понял, что в избу чужие влезли. Голова медленно повернулась. Глаз я не видел, но чуял, как чудище обшаривает взглядом каждую потревоженную деталь нехитрой обстановки. Задержался на котелке со сдвинутой крышкой и крохами картошки возле. Опустил голову вниз, разглядывая влажные следы от Аннушкиных сапог. Узких, видно, что бабьих, с чётким отпечатком каблука. Медленно повернул башку налево, к столу. Карту я брал осторожно, прочих свитков не потревожил. Может, и не поймёт сразу.

Монстр тяжело шагнул к столу. Изучил лежавшие на нём бумаги. Потом медленно, так медленно, что у меня дыхание перехватило, перевёл взгляд на печь. Стёкла в маске зажглись белёсым светом. Я почуял прижатым к Аннушкиной спине плечом, как заколотилось у неё сердце. Пару шагов, и мы попались. Сжал зубы, осторожно продумывая плетение. Воплощать сразу побоялся: а ну как почует тварь магию? Подготовить, а там…

Зашипело вновь, и монстр двинулся к печи.

Шаг.

Второй.

Третий.

Рука в перчатке потянулась к занавеске. От моего лица металлические пальцы отделяло сантиметров десять.

Попались.

И тут с улицы раздался вой околиса, а потом грохнуло так, что избушка содрогнулась. По окнам скользнул отсвет зарева. Грохнуло второй раз, уже потише.

Монстр развернулся и сорвался с места. Дверь за ним захлопнулась. Я высунулся осторожно, полностью уверенный, что нам уготована ловушка, и хозяин сейчас заглянет в оконце полюбопытствовать, что за мышка пошуршала в его припасах. Выглянув за край печи, я сквозь мутное, полыхающее заревом окно увидел, как стремительно, огромными скачками удаляется силуэт монстра в сторону того самого пятна света.

— Аня, уходим, сейчас.

Мы ссыпались с печи как тараканы, прыснули в сторону двери. Я на ходу сплёл сеть. Аннушка замешкалась у стола с едой.

— Ань, быстрее!

Приоткрыл дверь и приготовился кинуть сеть на околиса, но Аннушка поднырнула мне под руку и швырнула твари кусок вяленого мяса. Околис принюхался недоверчиво, потом жадно сглотнул весь кус разом. Я усмехнулся наивности АнМихалны. Зверь дикий, лаской да пищей не приручишь. Но околис вдруг пошатнулся, закатил глаза и рухнул на землю.

— Чистая магия жизни и никаких фокусов, — кокетливо улыбнулась Аннушка. — Пошли.

Быстро выбравшись за калитку, мы понеслись сквозь лес. Потенциальная встреча с тварями теперь пугала меня куда меньше возможности познакомиться с хозяином избушки. Но троп я старался избегать, тонким потоком пустив вперёд магию на разведку. Резерв надо поберечь, но сейчас главной задачей было уйти как можно дальше. Инстинкты разведчика вопили, что с распростёртыми объятиями нас вряд ли примут.

Постепенно мы замедлялись. Бежать по лесу — то ещё удовольствие, хоть тело Матвей Палыча и оказалось выносливее, чем я рассчитывал. С физической подготовкой у мальца неплохо дела обстояли. А под магию раскачаемся, невелика беда. Времени бы только, да откуда ж его взять.

Аннушка же неслась, что твой заяц. Ножки в очередной раз за отсутствие груди отдаривались. Да и привык уже я к маленьким аккуратным холмикам, так славно в ладони помещавшимся.

Мысли пробудили острое вожделение. Магия тоже жалобно заныла в предвкушении сладкой силы. Не сейчас, уйти бы.

— Матюх, там нора.

Аннушка замедлилась, тяжело дыша. Умоталась-таки девка. Переоценил я её.

— Где? Какая?

АнМихална махнула рукой и склонилась, упираясь в колени. Ну конечно. В десяти шагах левее зияло Нутро. Интересно, как это Аннушка быстрее меня его чует?

— Полезли. Только, АнМихална, поспешай, не торопясь. Мы у сердца Гнили, здесь в Нутре может кто-то крупный и злой попасться.

— Слушаюсь и повинуюсь.

— Скажешь так ещё раз, когда отдыхать будем.

— Добро. Ты первый тогда, Матюх. Раз мне магию нельзя.

Я бегло осмотрел Нутро. Много не разглядишь, оно с земли непроницаемо взгляду, одна муть чернильная. Прикинул вероятность быть атакованным, решил, что наверху страшнее и бросил вниз крохотную искру. Округлая полость Нутра озарилась скудным светом. Падать невысоко, метра два будет.

— Матвей!

В окрике Аннушки паника собралась плотным комом. Я оглянулся и увидел далеко позади белёсый свет масочных стёкол.

— Прыгаем!

И мы сиганули вместе, разве за руки не держались, как любовники. Ноги спружинили, и я перекатом погасил удар, извазюкавшись в слизи. Краем глаза отметил, что Аннушка тоже сгруппировалась и перекатилась. Видок у неё был не чище моего.

Нутро заворочалось, по стенкам дрожь пошла. Я пустил ещё одну искорку, прикидывая, хватит ли мне на бой остатка резерва. Или хотя бы на защиту. Выводы сложились неутешительные. Крохотная разведчица покружила пару секунд по пещере, потом уверенно рванула в один из трёх ходов. Только к сердцу Гнили нас не вытащи, милая. И к избушке нам не надо. К Грани веди, к нормальному миру.

Разведчица ускорилась и понеслась. Мы следом, стараясь не оскальзываться. Нутро ворчало и ревело, содрогаясь склизкими стенами. Перед поворотом я оглянулся мельком.

Из чернильного провала ямы полыхали белёсым светом окуляры.

Аннушка поскользнулась, не вписавшись, я подхватил её под руку и потянул за собой. Котомку свою перехватил ещё в лесу: девка молодец, припасы не бросила. Да ещё и котелок утянула из избушки. Правда, бежать стало тяжелее: прочная скорлупа подпрыгивала и колотила по спине. Если выберемся из Гнили, синяки потом примочками лечить с неделю придётся.

Если выберемся.

Нутро содрогнулось и сжало стены, оставив проход едва ли в полметра. Аннушка взвизгнула. Я протолкнул её вперёд, протиснулся сам. Спазм сошёл, пещера вновь расширилась до полутора метров.

— Что это, Матюх?

— Переваривать готовится.

— Ох, ведьмины портки!

— Не паникуй, беги. Сдюжим. Нам оторваться надо.

Слизь обильно потекла со стенок, теперь ноги погружались до середины стопы. Сапоги пока спасали. Бежать стало сложно, пол скользил, содрогался. На каждом шагу балансировать приходилось. Искра едва мерцала впереди. Ещё немного, ещё хоть чуточку…

Мы проскочили три или четыре развилки, искра уверенно выбирала путь. Резерв потихоньку проседал, действие снадобий сходило на нет, тело уставало. Надо останавливаться. Аннушка вон спотыкается уже. Но как?

Одно хорошо. Погони за нами я не слышал. И не чувствовал. Еще минут двадцать, хотя бы, и можно попробовать усмирить участок Нутра. Опустошу резерв, но смогу с Аннушкой пополнить. А на крайний случай, снадобье есть.

Выдержали даже полчаса. Ноги теперь гребли в слизи уже по щиколотку, наше продвижение замедлилось до тяжёлого шага, когда тоннель явно пошёл на подъём. Значит, впереди яма, выводящая на поверхность.

— Ань, стой. Будем обустраиваться.

— Плавать любишь?

— Не в желудочном соке. Нам нужно понять, преследует ли нас чудо-юдо из хибарки.

— Нет, — Аннушка пожала плечами. — Он спускаться не стал.

Я застыл в изумлении и уставился на спутницу.

— А ты откуда знаешь?

— Чувствую. То бишь, не чувствую. Я сознания людей могу ощущать. Тварей — нет. Эта дрянь в обмотках и железе — точно человек. И соваться в Нутро он не стал.

— Что не мешает ему обойти по поверхности… — пробормотал я, анализируя навыки новой подруги.

Удобную бабу я подцепил. Очень бы мне пригодилась помощь АнМихалны. Надо попробовать её к себе привязать. Ох, не силён я в делах амурных… Все мои любови койкой и ограничивались. Да ну, тварева задница, надо будет — женюсь. Бабы, вроде, падки на такое. Незавидный, говорит, жених. Ну, так положение в обществе я верну. Всё равно для борьбы с Гнилью ресурсы нужны. И хорошо бы с помощью АнМихалны. Круг замкнулся.

— Ладно, Аннушка. Иди ко мне поближе. Я сейчас здесь почищу всё, разобьём лагерь. Искра всё равно выдыхается. Да, я на чистку и разведку весь резерв спущу. Могу сознание потерять: тело у Матвея Палыча к магии не приучено. Лечить меня не надо, слышишь? Вообще, магию свою прижми, как сучка хвост, а то тебя досуха выцедит Нутро, оно на взводе. И меня заодно, пока без сознания валяться буду.

Я не торопился. Разметил для начала опорные точки, прикинул, как направлю потоки. Сил в запасе немного, но при рачительном использовании хватит. Оставив Аннушку в центре планируемого заклятия, прошёлся, накладывая метки оставшимися монетками. Разбил дорожку магии до ямы на поверхность, поставил точки для заградительного заклятия. Сунулся в два боковых тоннеля. Чисто. Нутро сжималось всё крепче, слизь поднялась уже до середины икры. Начинало печь кожу сквозь сапоги.

Вернувшись к беспокойно переминавшейся с ноги на ногу Аннушке, я сплёл три мощных заклятия, открыл резерв и погрузил кулак в противно чавкнувшую слизь, достав до пола.

АнМихална ахнула. Каюсь, да, мог бы сделать зачистку менее эффектной. Но не удержался. Да и расположение Аннушки одной койкой не заработать, баба тёртая, впечатлять требуется.

Тёмные искры разбежались по намеченным тропинкам, прокладывая магические нити. Полыхнули скромными серыми факелами опорные точки. Разгорелась сеть на заградительном участке. И заискрило.

Замерцала переливчато слизь под ногами, заклубилась, забурлила и изошла холодным паром, поднимаясь к потолку сияющими облаками. Осветились бледно-зелёными точками стены, иссушаясь, очищаясь. Забилось Нутро в припадке, попыталось стены сжать покрепче. И я влил остаток магии.

Бахнуло. Нас с АнМихалной разбросало в стороны. Я головой о стену приложился, Аннушка мордой лица ткнулась в невысохший до конца пол. Завозилась, матерясь сквозь зубы, поднялась на четвереньки и застыла.

Нутро полыхало зеленовато-серым. Иной раз в небе этакую красоту увидеть можно, а тут вокруг. Аннушка зачарованно поднялась на ноги, протянула руку. Тонкая ладонь прошла сквозь пламя. По коже искорки побежали, пожирая остатки слизи. Аннушка развернулась ко мне с одуревшими, счастливыми глазами. Лицо тоже мерцало зеленью. Искорки добрались и туда.

— Матвей… это… это…

— Это магия смерти, АнМихална. Нравится?

— Слов нет!

Я сидел, привалившись к стене от накатившего опустошения и расслабленно улыбался. Зелёное свечение постепенно стихало. Нутро расслаблялось, вновь возвращая привычную ширину тоннеля. Получило, тварево отродье? Теперь будет раны зализывать. Нам здесь безопасно. Ежели только какая тварь на головы свалится.

Аннушка присела рядом, взяла меня за запястье и обеспокоилась.

— Матвей, ты как?

— Будто меня меж двух жерновов пропустили. С полчаса я не боец, АнМихална.

— Вообще не боец?

Ох, взгляд-то какой… Чистое пламя. Выдающиеся части организма просигнализировали боевую готовность.

— Если местами только. Но, в целом, я — бревно.

Узкая ладошка АнМихалны скользнула по животу вниз, будто невзначай задев боеспособную часть.

— В гимназиях благородные девицы спортподготовкой занимаются. В некоторых особых учебных заведениях усиленно. Знаешь, что там девки на бревне вытворяют?

— Нет, — слабо улыбнулся я, неспособный сейчас даже потянуться и сорвать поцелуй.

— А я тебе покажу…

И показала.

Меня раздирало на части от двойного потока удовольствия. Тело брало своё, очень быстро отказавшись от роли неживого снаряда. А душа купалась в потоках силы. Живой, бьющейся, тёплой. Резерв, кажется, под завязку наполнился, а сила всё лилась и лилась. Я поглощал её, как не в себя, отдариваясь АнМихалне умелой лаской. И ни одна тварь нас не потревожила.

От огня пришлось отказаться: магию я тратить не стал, а разжечь по-людски в Нутре не из чего было. Но припасы, заботливо сворованные Аннушкой в избушке, и без разогрева заходили отлично. Картошечка отварная, холодная, суховатая, рассыпчатая, да несколько ломтей вяленого мяса. Я так проголодался, что на возможную ядовитость пищи и внимания не обратил. К тому же, если чудище в обмотках и железе человеком было, значит, и еду принимало человеческую.

Воды нам едва хватило, но мы не жаловались. Набив животы, вырубились под тихое мерцание моих сигнальных заклятий.

А утро разбудило меня стоном Аннушки. И отнюдь не сладострастным.

— Голова болит, Матвей, — страдальчески пожаловалась она. — Словно сваи вбивают прямо в мозг. И тело ломит, как в лихорадке. Простыла, что ли…

— Нет. Это Гниль тебя пить начала. Время на исходе. Держись, Аннушка. Будем выбираться.

— Может, снадобье?

— Нельзя. Оно жизненную силу твою укрепит, считай, добавки Гнили положила. Здесь Нутро выжженное, тянет слабо. Как выйдем наверх, станет хуже.

— Не дойду я, — ухватила суть АнМихална. И произнесла-то спокойно. Отстранённо как-то. Словно не о себе.

— Дойдёшь, Аннушка. Пока сможешь, идти будешь. Как совсем невмоготу станет, я тебя в кокон запечатаю. От Гнили защитит на время, но своими ногами уже идти не сможешь. Донесу.

АнМихална хмыкнула недоверчиво, но спорить не стала.

— Раз времени мало, давай решать, как выбираться. Ты сориентироваться сможешь, куда нам?

Я покопался в своей поклаже и достал карту.

— Каждый скрал, что нужным счёл, — усмехнулась АнМихална. — Мы отличная команда, Матвей.

— Я тоже в этом убеждён. Скажи, ты сможешь по этой карте разобраться, где мы? Я-то страну три века не видел. Тем более, говоришь, Гниль пожрала большую часть.

Аннушка подхватила волосы шнурком, склонилась над картой, освещённой слабой искоркой. Какое-то время водила пальцем, бормотала неразборчиво, мычала под нос, кивала самой себе. Я смотрел её пантомиму, изнывая от нетерпения, но не вмешиваясь. Доверие к АнМихалне окрепло за проведённые в Гнили дни. А на поверхности мне вообще, возможно, придётся ей довериться всецело.

— Так, смотри, Матвей. Место, где мы с тобой из паучицы снадобья варили, здесь. Там рядом деревня была, Опрядовка. Деревья очень приметные росли, с полыми стволами. Там Гниль накатила, а потом отступила. Но растительность изменилась уже. Потом добычу деревьев наладили, на скорофоны.

— На что?

— А, не важно. Из них-то мы колб и наделали. Выскочили, видать, сюда. Где два жимедя напали. Вот, гляди, похоже?

— По направлению похоже, — согласился я.

— А дальше за паучицей прыгнули куда-то…

— Смотри, — оживился я. — Вот луг. Лес его огибает. Огромный, зараза. Вот, похоже, избушка. Метка стоит, по направлению верно.

Мы перевели взгляды на область с чистым небом. Неровная трапеция, тщательно заштрихованная чьей-то рукой. Без пояснений, без деталей. Но пометки — схематично изображённый череп — двоякого толкования не допускали. Не зря я побоялся туда соваться.

Поползав над картой ещё с десяток минут, мы определили приблизительно наше местоположение. Поспорили дважды над поворотами, которые проскакивали бегом. Но я прогулялся до ямы, запомнил расположение уходивших от неё двух тоннелей и, вернувшись, уверенно ткнул пальцем.

— Здесь.

— Смотри, Матвей. Тоннели по-разному отмечены. Мне кажется, где чернила потемнее, те к сердцу ведут. Вглубь. А где посветлее, там к поверхности.

— Дельное замечание. Умница, АнМихална. Выходит, нам с тобой сейчас в левый ход, потом в правый, потом ещё раз налево, и выскочим аккурат к Грани.

— Да. Предполагаю, около села Жадники. До Приморска километров двести будет. Я смогу своих людей вызвать, сил хватит.

Я не был уверен, что хочу вновь попасться в лапы к «Аннушкиным людям», и она считала мою заминку правильно. Помялась сама, потом тихо произнесла:

— Матвей Павлович, у меня к тебе будет предложение. Тебя не просто так ко мне в Приморск отправили. Казалось бы, Шестерню в столицу нести надобно, там ждут недостающий артефакт в крепость. Но родители твои были верхушкой айсберга. Зреет заговор. И мы надеялись, что ты сможешь пролить свет хотя бы на часть его.

— Меня месяц допрашивали с ментальным пристрастием. И всё мимо.

— Знаю. Не сердись. Ты спрашивал, почему я тебе поверила. Я не просто маг жизни, Матвей. Я менталист. Сильный и не вполне обычный. Я умею взламывать, умею потрошить. Но, кроме того, я хорошо чую человечье сознание. И всегда точно знаю, когда человек врёт. Я должна была тебя просканировать и решить, что с тобой делать дальше.

— И что решила?

— Ты мне не соврал ни разу, — глядя в глаза, отчеканила Аннушка. — И Гниль хочешь уничтожить искренне. О заговорщиках ничего не знаешь, но сам для них лакомый кусок. Давай работать вместе, Матвей Павлович. Я — не каратель, тут я тебе наврала. Напугать хотела. Я — тайная ищейка Государева. Для всех — дурочка, деньгами и связями выбившая себе место в Тайном Сыске. Руковожу отрядом, напоказ самодурствую, в общем, подтверждаю мнение, что бабам в армии делать нечего. А тем временем занимаюсь поиском заговорщиков. Они с Гнилью связаны. Как — не знаю. Но увидела достаточно, чтобы получить пищу для размышлений. Возьму тебя под своё крыло, будешь болванчиком при дуре-начальнице. Скажу, что пока отсиживался в поместье, Гниль изучал, проводником можешь быть. И станем потихоньку дело делать. Ты — своё, я — своё.

Я насмешливо улыбнулся.

— Анна Михайловна, когда Матвей Павлович появится на людях с ненулевым потенциалом, вопросов мноооого возникнет. И вся твоя легенда псу под хвост.

— А это, Матвей Палыч, не твоя тревога. Тебе служанка магию заблокировала? Так я тоже могу.