Нулевой потенциал

Глава 22. Арест.

— Предупредительного не будет!

Бойцы в сизых мундирах окружили нас. Вибраций магии я не чувствовал, но видел искры, окутавшие ладони шестерых солдат. У троих в руках было огнестрельное оружие. Последний стоял, заложив руки за спину. Именно он и говорил. И, невзирая на непринуждённую позу, его я определил, как самого опасного.

Я неторопливо шагнул вперёд, подняв руки с раскрытыми ладонями. Два бойца вскинулись с уже подвешенными наготове магическими сетями.

— Добрый день! Я — граф Охотников, Матвей Павлович. Направлялся с шофёром и слугой в родовое имение, когда мобиль потерял управление…

— С дороги нас скинули, господа патрульные, — буркнул сзади Тихон, не поднимаясь. Я удивился его дерзости. — От заставы как мобиль за нами пристроился, так и начал нас здесь в Гниль выжимать.

— Ваш мобиль где? — сухо спросил один из прибывших. Судя по нашивкам, офицер.

— Дык… — открыл рот Тихон, но я остановил его взмахом ладони. Внутри начала закипать ярость.

— С кем имею честь, господа? Заметьте, я вам представился первым. И я всяко выше вас по титулу.

— Синицын Александр Егорович, капитан Летучего отряда Его Императорского Величества, Московский уезд. Ваше Сиятельство, вам придётся пройти с нами для выяснения обстоятельств.

— Буду признателен, учитывая, что остался без транспорта. Мобиль наш в реке. Вы же в Москву нас отвезёте?

— Маги среди вас есть? — вновь поинтересовался Синицын, игнорируя мой вопрос.

— Есть. Григорий, мой слуга. Стихийник. Но у него дар запечатан после попытки обучения. Неконтролируемая сила. Прорывается спонтанно.

— А вы?

— Увы. Нулевой потенциал, — я пожал плечами, машинально проверив пальцем наличие кольца.

— Родовая магия какая?

Я впал в ступор. Магия смерти, какая же ещё. Но что-то мне подсказывает, что трубить об этом не стоило.

— ВашБродь, Александр Егорович, да что ж вы барина моего маринуете на улице? — вдруг возмутился Тихон, выпрямившись в полный рост. — Мы только из реки выбрались, грязные, как ведьмины портки, усталые. Доставьте в Управление, а там уже и разговоры вести станем.

Синицын прищурился и вдруг расплылся в радостной улыбке.

— Простите, Тихон Петрович, не признал. Да что ж вы ко мне с благородием? Я ваших уроков не забыл ещё. Пожалуйте в мобиль, господа. Мысль верная, продолжим разговор в штабе.

Мы уместились в одном мобиле. Сажать в зарешёченное отделение нас не стали, взяли пассажирами. Я удивился беспечности, но настаивать, конечно, не стал. Я и Гришка сели сзади, а Тихон — рядом с водителем. Капитан Синицын пригласил моего шофёра пройти в его мобиль, но я знаком велел остаться со мной. Знакомство бывшего и нынешнего членов Летучего Отряда меня совсем не успокаивало. Наоборот.

— Шофёр их под защитой, — тихо шепнул мне Григорий. — Вреда ему не причинить.

— Да разве ж мы собираемся? — удивлённо вытаращил глаза я.

— Ваше сиятельство, будьте любезны, воздержитесь от разговоров, — строго произнёс водитель. — Доставим в Управление, там с Александром Егоровичем и побеседуете.

Пока ехали в Москву, я исподволь разглядывал сидевшего за рулём патрульного. Форма у них была нетипичного цвета. Сизого, с серыми вкраплениями. И погоны такие же, серебристые. Да и сам покрой… Мундир узкий, короткий, но движений не стеснявший. Брюки прямые. Высокие сапоги… Хотя… Летучие Отряды, вроде, с Гнилью разбирались. Значит, цвет обусловлен маскировкой: в плотном тумане солдат и видно не будет.

Мне вновь выпало счастье лицезреть парадную Москву: Управление располагалось у самого Кремля, подле Воскресенских ворот. Правда, изучить архитектуру не удалось: город мы пролетели стрелой, из мобиля в здание нас перепроводили быстро, под конвоем. Всё, что я заметил — ослепительный белый камень стен, озарённых солнцем. И высоченные деревянные двери. Под гигантов делали, не иначе.

Внутри царила тесная, шумная суета. Весь первый этаж был отведен под приёмную с близко стоящими деревянными столами. Голоса служащих и посетителей сливались в ровный гул, не позволяя различить отдельных фраз.

Кое-кто окидывал нашу процессию равнодушным взглядом, но большинство и не думало отрываться от дел. Видно, люди благородных кровей здесь не такие уж и редкие гости.

Я зацепился взглядом за узоры на стенах. Обереги. Вот так дела, чтоб меня паршивая ведьма облобызала… Ни разу не наткнувшись на зачарованные пуговицы, я уже подумал, что умение из предметов обереги делать ушло. Заклятие Пелагеи, успевшей перед смертью зачаровать пуговицу для Матвейки, меня обрадовало. А вот обереги на стенах Управления насторожили. В моё время такие делали маги смерти. Если теперь их извели, а владение такой силой карается казнью, то кто же обереги делал? Или просто мозаика, не имеющая никакого значения? Жаль, кольца не снимешь. Мне всё больше раздражало вынужденное положение слепого котёнка.

Я нервничал, но виду старался не подавать, расправив плечи и нацепив на лицо маску равнодушия. Учитывая недавнюю историю рода Охотниковых, ещё неизвестно, какая угроза для меня была опаснее: бандиты или государевы люди.

На втором этаже обстановка отличалась не в лучшую сторону. Прямо за лестничной клеткой проход перегораживала плотная кованая решетка. Крепления уходили глубоко в стену. Кольцо мешало прощупать, но я ни разу не сомневался, что железо там непростое, заговорённое. И обычных посетителей, видать, сюда не пускали. О том, что находилось на третьем этаже, мне оставалось только гадать...

С той стороны мигом подлетел служивый и, завозившись с ключами, распахнул дверь. Синицын первым прошёл внутрь и кивнул конвойным. Григория и Тихона увели за разные двери. Мы же продолжили маршрут в сопровождении ещё одного Летучего. Я насчитал семь кабинетов. Что же за беседы проводились тут, за зачарованной решёткой? И, если я полагался опасным преступником, почему в сопровождении лишь два человека?

Матвею Павловичу едва восемнадцать минуло. По легенде, магией он не избалован. Значит, буду вертеть головой, осматриваться и удивляться. Юности свойственен беззаботный взгляд на жизнь.

Синицын дошёл до конца коридора и, открыв кабинет, жестом предложил войти:

— Располагайтесь, Ваше Сиятельство.

Я беззастенчиво глянул за его плечо, на ещё одну решётку, закрывающую коридор, и капитан поторопил меня взмахом руки.

Что ж, обстановочка в кабинете была победнее, чем у АнМихалны. Кстати, об Аннушке…

— Александр Егорович, — еле вспомнив имя капитана, произнёс я нетерпеливо, — насколько затянется наш визит? Меня ждут в имении. В такое неспокойное время волнения людям ни к чему.

— Всецело зависит от ваших ответов, Ваше Сиятельство. Если миром разойдёмся, не дольше часа. Заволноваться не успеют, из дома сообщите о задержке. А ежели у нас к вам вопросы останутся… то сами сообщим.

Ответ меня не порадовал, но выбора не оставалось. Я неохотно опустился в кресло у добротного рабочего стола.

— Воды, Ваше Сиятельство?

— Спасибо, в речке напился. Переходите к делу, Александр Егорович.

Капитан присел за стол напротив, снял фуражку и я, наконец, рассмотрел его. Светловолосый, как и я, с маленькими, прищуренными зелёными глазами и жиденькими усами над тонкой верхней губой. Но, невзирая на мелкие черты, лицо к себе располагало. Возможно, по служебной необходимости — с симпатизирующим тебе подозреваемым общаться всяко легче.

— Повторите ещё раз, будьте любезны, кто вы и с какой целью оказались на излучине реки.

— Охотников Матвей Павлович, граф Охотников, недавно вступил в наследство за безвременно почившими родителями. Проживаю в имении Июневка, что на юго-западе от Москвы. Имею дом в Москве, приехал уладить дела с документами и навести справки об отцовских производственных связях. Сегодня утром направился в Июневку, но на середине пути был атакован неизвестным мне мобилем чёрного цвета. Нас выжали с дороги и скинули в реку, где Гниль подступила близко. Подозреваю, что меня пытались убить.

— Вы опознали людей, находившихся в атаковавшем мобиле?

— Нет. Иначе уже беседовал бы с их хозяевами.

— Имеете ли вы подозрения насчет причины нападения?

— Никаких, абсолютно. Я в Москве несколько дней. И ровно столько же в праве владения. Не могу представить, кому я сдался.

Синицын покачал головой.

— Кто-то из нападавших или ваших спутников применял магию?

— Нет. Хотя… — я нахмурился. Синицын наблюдал за мной с тем же равнодушным выражением. То ли не интересовался ответом, то ли и так всё знал, а опрашивал для проформы.

— Да?

— У Григория, кажется, спонтанно случился выброс стихийной магии. Но я плохо помню события. Сильно приложился головой, когда мобиль перевернулся. Не помню даже, как мы выбрались.

— А другую магию?

Я беспомощно пожал плечами.

— Вроде, не было ничего. Но за нападавших поручиться не могу. Я магию не чувствую, только зрением могу различить. Если глазом не видно, то и не пойму.

— Какова ваша родовая магия?

Я развел руками.

— Не знаю, Александр Егорович. Я обделен магическим даром с рождения. Родители мне ничего толком и не рассказывали. Наверное, магия жизни. Стихийная более эффектна на вид.

— Имеются ли при вас родовые магические артефакты?

Родовым колечко АнМихалны назвать ну никак было нельзя, поэтому я честно ответил:

— Нет.

— Известно ли вам, за что были казнены граф и графиня Охотниковы?

Я скрипнул зубами, сжав челюсти.

— Известно. По обвинению в измене и использовании магии смерти. Но, прошу покорно меня простить, я не верю в подлинность обвинений.

— Вот как… — Синицын побарабанил пальцами по столу и испытующе взглянул на меня. — Нам был передан сигнал, что у реки за мостом ведется сражение с применением магии смерти. Направившись в указанное место, мы обнаружили вас. Есть ли у Вашего Сиятельства какие-то соображения на сей счет?

Вот, значит, как. А прав был Гришка. Если бы я снял кольцо и применил магию, следы бы остались. А так — крыть Летучим нечем. Чист я.

Магию смерти нападавшие не применяли. Они вообще не пользовались магией, грубой силой действовали. А я ещё удивлялся, почему не притопили нас в мобиле-то… Значит, своими руками не собирались. Подставить хотели. Чтобы, значит, щенка Охотниковского вслед за маменькой и папенькой… Но как Григорий догадался? Простая осторожность?

Или он знал?

Если выберусь… Когда выберусь, тряхну парня как следует.

— Никаких, Александр Егорович. Среди моих людей магов смерти нет. Если нападавшие и применяли запрещенные заклинания, то вы должны были следы найти, не так ли?

— А говорили, что не осведомлены, — заметил будто между прочим Синицын.

— Да кто же этого не знает? — искренне удивился я. — Я, может, и нулевой потенциал, но грамоте обучен и газеты почитываю.

— Хорошо, Ваше Сиятельство. Вопросы у меня закончились, но, в связи с отягощенным личным делом, мне придется просить вас пройти магическую проверку. Ваших людей, разумеется, тоже проверят.

— Когда так просят, отказаться нет никакой возможности, Александр Егорович, — усмехнулся я, хотя на душе кошки скребли. Как же выпутаться из дурацкой ситуации? Надеяться оставалось только на кольцо.

За второй решёткой в конце длинного коридора обнаружилась ещё одна лестница. Куда проще и непригляднее той, по которой мы поднимались сперва. Стены, выкрашенные в тёмно-синий цвет, истёртые ступени, слабое освещение. Да уж. Для полноты картины не хватало только скованных за спиной рук.

Мы спустились на четыре пролета, в подвал. На входе дежурил безусый солдатик, мгновенно вытянувшийся по стойке «смирно».

— Свободно?

— Так точно, Александр Егорыч!

— Не впускай никого.

Дальше коридор снова перегораживала решётка, но мы до нее не дошли, свернув в единственную открытую дверь. Видимо, за толстыми железными прутьями располагались камеры. Наверное, для тех, кто проверку не прошёл.

В комнате было светло. Кроме мощной лампы на потолке, свет исходил от странного агрегата, растянувшегося во всю трёхметровую стену. Прямо напротив меня было кресло, увитое проводами. Далее разбегались россыпью разнокалиберные циферблаты, шкалы и счетчики. А в самом углу тяжёлой махиной громоздился металлический стол с панелью управления. От обилия рычагов я едва не присвистнул. Пыточный инструмент какой-то, не иначе.

Нам улыбнулась миловидная девушка в такой же сизой форме. Фуражку она кокетливо сдвинула набок, но на этом вольности закончились. И мундир был наглухо застегнут, и прямая длинная юбка сидела безукоризненно. Да и грудь, в отличие от АнМихалны, девушка надевать не забывала. Видимо, потому, что за такие ножки, как у Аннушки, удавилась бы на ближайшей берёзе. Зато задница у неё была, что надо.

— Как дела, Катенька? — неожиданно ласково осведомился Синицын.

— Ожидаемо, Александр Егорович, — кокетливо улыбнулась Катя. — Стихийник, потенциально полновесная десяточка.

Синицын присвистнул.

— Но заблокирован тщательно, спонтанно до пятерки, не больше. Второй пустой. Ну, вы и сами знаете.

Я в этих цифрах ничего не соображал, но понял, что Григорий впечатлил капитана.

— Присаживайтесь, Ваше Сиятельство, — указал Синицын на кресло. — Больно не будет, ежели баловаться не станете.

— Да чем тут баловаться-то…

— Магические артефакты на вас имеются? — буднично, как доктор, осведомилась Катенька.

— Нет.

Я, не пытаясь скрыть волнения, опустился в кресло. Что должен чувствовать человек, лишённый магии, при виде такого аппарата? Тревогу, любопытство… Сойдёт. Интересно, кольцо-следячку чудо-агрегат распознает?

Катенька подошла, мило улыбаясь, поправила мои руки, прижав ладони к подлокотникам. Легонько надавила на плечо, чтобы я полностью откинулся на спинку. Не иначе специально они такие кадры подбирают. Управляй агрегатом дюжий мужик, испытуемый разволнуется куда больше.

Синицын отступил к двери и привалился к косяку. Руки он скрестил на груди, но я не сомневался, что именно в них и заключается его основное оружие. Стрелять в маленьком помещении неразумно. А вот приложить магией можно, ежели аккуратно.

Катенька переместилась к столу, пощелкала рычагами, вдавила массивную кнопку, и аппарат позади меня загудел. По телу прошла лёгкая вибрация, а кольцо на пальце начало стремительно нагреваться. Я глубоко вдохнул, сдерживая боль. Аппарат щелкнул, тренькнул и заглох.

— Что там? — нетерпеливо спросил Синицын.

— Ваше Сиятельство, имеются ли на вас магические артефакты? — медовым голосом уточнила Катенька.

Я пожал плечами, и Катя, качая бедрами, подошла ближе. Пробежалась по телу внимательным взглядом и зацепилась за кольцо.

— Что это?

— Что? А, кольцо? — я изобразил рассеянность. — Это мне выдали, когда из-под стражи освобождали, в связи со снятием обвинений. Как я понимаю, следит за мной, чтобы не сбежал.

— Ну что же вы, Ваше Сиятельство, — всплеснула руками Катя. — Спрашивали же вас. А вы признаться не изволили. Артефакты снимать надо. Больно, наверное?

— Да нет, тёплое только стало, — выдавил я, не убирая рук с подлокотника. — Я и забыл про него. Магии не чувствую, болтается и болтается на пальце.

— Обжечь может. И аппарат сбивает. Снимите, будьте любезны, — проворковала Катенька, но глаза её загорелись недобро.

— А не накажут? Мне велели нигде не снимать. В баню с ним хожу. Мне моя свобода дорога, уважаемая Катерина, простите, не знаю, как по батюшке.

— Не накажут, Ваше Сиятельство, — хмыкнул Синицын. — Под мою ответственность, у меня все разрешения имеются. Снимите, будьте добры.

Я улыбнулся и медленно потянул кольцо. Что делать? Атаковать? Синицын готов к этому. Да и какая тут защита стоит — неизвестно. Вполне может меня приложить так, что как звать себя забуду.

— Поторопитесь, Ваше Сиятельство, — фальшиво улыбнулся Синицын, чуя мою заминку. Он весь подобрался, как охотничий пёс перед броском.

Эх, мне бы Дуняшу сюда… да откуда ж ей взяться.

Кольцо скользнуло по пальцу, задержавшись на последней фаланге.