Нулевой потенциал

Глава 23. Двойное дно.

Кольцо скользнуло по пальцу, задержавшись на последней фаланге. Синицын подался вперёд.

«Пропал», — подумал я, но тут дверь распахнулась, едва не зашибив Синицына.

— Что ещё такое? Велено же никого не впускать!

— Капитан Синицын, приказано передать свидетеля для дальнейшего сопровождения к Его Высочеству Князю Рудакову. Фёдор Иванович лично желает допросить графа Охотникова.

— Так мы проверку на магографе ещё не закончили. Пару минут ждёт дело?

— Никак нет, капитан Синицын. Его Высочество велели торопиться. По оказии в Управлении оказались, спешат.

Я неслышно выдохнул. Кажется, ещё повоюем.

— Хорошо, забирайте, — раздражённо всплеснул руками Синицын и проводил меня недобрым прищуром.

На третьем этаже, как оказалось, располагались кабинеты посолиднее, чем у капитана Синицына. Во всяком случае, тот, куда привели меня, по сравнению с прошлым казался хоромами. И убран был не в пример лучше.

Князь Рудаков восседал за столом, задумчиво разглядывая меня.

— Здравствуйте, Ваше Высочество.

— И вам не хворать, Матвей Павлович, — кивнул Фёдор Иванович и бросил солдатам, — оставьте нас.

Конвой в количестве четырёх человек, щелкнув сапогами, покинул кабинет. А я ведь даже важной птицей успел себя почувствовать. На меня одного такой отряд.

— Присаживайтесь, Матвей Павлович. Коньячку не желаете? Нервишки поправить?

— Благодарю, Ваше Высочество, не имею привычки к крепким напиткам.

— Вина? Французское имеется. Шипучее.

— Благодарю. Но откажусь, с вашего позволения.

— Похвально, — протянул Рудаков и указал на кресло, — садитесь, прошу.

Я неловко расположился в кресле, на ходу соображая, как бы вёл себя Матвейка. Трястись я точно не собирался. А вот любопытство проявить, наверное, юнец должен был.

— Чем обязан приятной встрече, Ваше Высочество?

— А сами, Матвей Павлович, не догадываетесь?

— Никак нет, Ваше Высочество.

Рудаков пожевал губу, сверля меня проницательным взглядом и неторопливо начал:

— Когда Аннушка… Анна Михайловна Потапова предложила мне сделать из младшего Охотникова наживку, я предполагал, что вы отправитесь штаны по балам протирать. С дамами любезничать, с молодежью повесничать. И мне станете докладываться. А вы, любезный Матвей Павлович, развили бурную деятельность. У Крепости отметились, когда за мобилем Маржинова погнались. На завод зачем-то сунулись, ещё и оцепление выставили… Теперь вот покушение на вас. Тем ли вы заняты, Ваше Сиятельство?

Я криво улыбнулся. И, сделав вид, что набираюсь решимости, заговорил горячо:

— Я хочу убийц родителей найти, Ваше Высочество! Тех, кто их под плаху подвёл! За Григорием я погнался, было дело. Но у Крепости не отмечался. Развернулся, когда понял, чем дело грозит.

Рудаков молчал. Я тоже. Если АнМихална докладывается ему по всей форме, от и до, он должен знать, что я принял бой. Но князь покачала головой:

— За слугу заступиться хотели, значит?

— Никак нет. Подумал, что на след напал. Раз покусились на слугу Охотниковых, значит, к делу отношение имеет прямое. Но не рассчитал своих сил.

— А на завод зачем поехали?

— Так я же полжизни у Гнили провёл, Ваше Высочество, — всплеснул руками я. — Столько времени прошло, поутихло уже всё. Не должно было быть прорыва. Хотел посмотреть. Имелись у меня подозрения.

— Не поделитесь?

— Охотно. Я подозревал, что прорыв могли спровоцировать. Хотел убедиться. И убедился.

— Каким образом? — глаза Рудакова становились всё строже, но я делал вид, что меня уже несёт в порыве выслужиться и раскрыть тайну. А сам осторожно подбирал слова, чтобы лишнего не сболтнуть.

— Я там подклады нашёл. Мне нянька моя, Агафья, про них рассказывала. Можно сделать подклад, чтобы тварей от Грани отпугнуть. А можно, чтобы привлечь.

— Интересно… и чем же отпугивают?

— Травами, заклятиями. Но с магией я не умею… полынь с солью жгут, потом пеплом этим обсыпают начерченные знаки.

— А привлекают?

— А вот это мне неведомо, — пожал плечами я. — Но Григорий сказал, что магия жизни там была. А твари на неё как на лакомство бросаются.

— И всё это вы от нянюшки узнали, Матвей Павлович?

Я не позволил себе ни секунды промедления. Версию продумал загодя, давно уже.

— Конечно. Я ж пустой, нулевой потенциал. Детей больше у маменьки с папенькой не было. Как мне защищать имения? Вот нянюшка и учила, чему могла.

Рудаков усмехнулся в усы и откинулся на спинку кресла.

— А в Гниль на заводе вы как прошли?

Ага. Ловушка. Ну, в эту игру можно играть вдвоём.

— Так тоже мне показывали. Когда у Грани рукой ведёшь, она, ежели не стабильная, волноваться начинает. Человеческую жизнь чует. Там и пройти можно. Анна Михайловна и Григорий помогли. Один бы не вышел. Напали на нас там.

— Очень интересно. Анна Михайловна мне об этом не доложилась.

Щёлк. Ловушка захлопнулась.

— Она и мне молчать покуда велела, — довольно сообщил я. — Сказала, что разобраться сначала надо, а потом уже к вам на доклад. Но вам-то можно рассказать, Ваше Высочество?

— Мне — нужно. Что произошло у речки?

— Догнали нас, Ваше Высочество, стали выдавливать с дороги. Тихон хитёр, боролся, как медведь. Но не смог. Скинули нас. В речку, значит. Там и Гниль пошла, прорыв, видимо, Грани случился. Вроде, Григорий нас магией прикрыл, но, может, и показалось мне. Я головой ударился. Как выбрались — не помню. Только отдышались, тут и Летучие приехали.

Рудаков встал, прошёлся по кабинету, выглянул в окошко, отодвинув длинными ловкими пальцами невесомый тюль.

— А сами-то, Матвей Павлович, вы что думаете?

Я тоже помолчал, привлекая к себе внимание. И продолжил значительно тише.

— Я думаю, Ваше Высочество, что не было у родителей моих магии смерти. А вот у врагов наших — была. Меня и первый раз к Крепости заманивали. И на заводе прорыв не случайность. И сегодня вот. Возможно, не успели преследователи недозволенного применить. А раз меня, юнца сопливого и пустого, подставить пытаются, значит, охотились не за магией родительской. А за

чем-то, что у них имелось. Не знаю, может, документы какие. Или разработки. Так что, Ваше Высочество, мне не по балам гулять надо, а в родном доме ухо востро держать. Может, и слугам что известно.

Рудаков обернулся. На лице его промелькнула хитрая улыбка.

— Да… не ошиблась Аннушка. Человек вы сметливый, Матвей Павлович. Что ж, отпускаю вас. Продолжайте ваши изыскания. И постарайтесь Летучим на глаза больше не попадаться. А то в следующий раз обследует капитан Синицын ваше колечко, и поймёт, какая вы… крупная птица.

Я уставился в глаза Рудакову. Догадался? Знал? Аннушка рассказала? Но Рудаков улыбнулся ещё шире и закончил:

— Определят, кто заклятия на колечко накладывал, вся конспирация псу под хвост. А нам рыбёшку в государевых прудах ловить надо. Без конспирации никак.

«Знает», — понял я.

— Благодарю за доверие и содействие, Ваше Высочество. Разрешите откланяться?

— Идите, Матвей Павлович, — он дождался, пока я дойду до двери, и быстро спросил: — что Шестерня, которую вы несли, пустая, вы знали?

Я медленно повернулся. И решил играть полными ставками.

— Знал, Ваше Высочество.

— Откуда?

— Не стал бы отец заряженную шестерню из Крепости дома держать. Это же измена.

Тихона и Гришку я подобрал уже внизу, в приёмной. Шофёр мой успел подсуетиться и мобиль арендный найти, на замену утопшему. Интересно, Антип сильно горевать станет? Да и как доставать теперь? Не телега ведь…

В свой московский дом я ехал, мечтая об отдыхе. Но не успела нога моя переступить порога, как следом ворвалась АнМихална, едва не оттолкнув Василия.

— Целы, Матвей Павлович? — первым делом воскликнула она.

— И невредим, любезная Анна Михайловна. Чем обязан счастью вас видеть?

«Придушу», — пообещали ласковые лисьи глаза Аннушки.

«Если только в кровати», — подмигнул я в ответ. Не знаю, дошёл ли до неё смысл моей пантомимы, но АнМихална смутилась и взгляд отвела.

— Как раз собирался обедать, Анна Михайловна. Не составите ли мне компанию? Гриша, позвони в Июневку, сообщи, что мы не приедем сегодня. Тихон, отдыхай.

Слуги разошлись, а Аннушка присела в кресло, нервно теребя кружевную манжету.

— Что случилось, Матвей?

Я в третий раз подробно изложил происшествие. И, закончив, спросил:

— Долго ты меня за нос собиралась водить, Аннушка?

Она вздрогнула и подняла на меня несчастный взгляд.

— Ты о чём, Матвей?

— Сколько уровней игры ты ведёшь? И почему я тычусь, как слепой котёнок, если ты владеешь всей нужной информацией?

— Поясни.

Я совершенно невоспитанным образом плюхнулся на диван: разводить политесы с АнМихалной мне надоело.

— Что мы на заводе в Гниль ходили, докладывалась?

— Нет, — испуганно ответила Аннушка. — Зачем мне было?

Не докладывалась, значит. А Рудаков знал наверняка. Сам понял? Или Гришка напел?

— Рудаков не удивился, когда я ему изложил своё «открытие». О том, что родителей преследовали не за магию. Вы знали. Вы всё это время знали, что Охотниковых пасли из-за чего-то другого. И оба происшествия, и у Крепости, и попытка подставы сегодня, удивления у Его Высочества не вызвали. Вы знали, что у кого-то имеются маги смерти, способные проворачивать такие дела. А мне ты сказала, что все они истреблены. О том, что я в Гниль ходил на заводе, ты Рудакову не доложилась, вроде как. Но он не удивился, хоть и выспросил меня, с улыбкой выслушав ложь. И про кольцо мне намекнул. Что нельзя допустить, чтобы Летучие его сняли. То есть, он в курсе, что я — маг смерти. Он знает, кто я?

— С ума сошёл, Матвей? Тебя казнят сразу же. Без возможности амнистии.

— Тогда, выходит, ему известно, что Охотниковы были магами смерти. И что сын в них пошёл.

— Не Охотниковы, — нехотя пояснила АнМихална, не глядя на меня. — Только Её Сиятельство. Евлалия Степановна.

— И многим об этом известно?

— Нет. Но кому надо, тот знает. Евлалия Степановна была дружна с Государем Императором. Бывала в гостях у Его Императорского Величества Константина Алексеевича. И на брак с Павлом Охотниковым он её благословил.

— Рассказывай. Всё рассказывай. Иначе я на вас работать не стану. Думаешь, кольцо и Гришку мне втюхала, и всё, на коротком поводке Матвейка? Я через Гниль пройду, и в жизни меня не сыщешь. Мне ваши политические разборки до одного места.

Дверь скрипнула, впуская Василия.

— Ваше Сиятельство, обед сервирован в столовой. Извольте пройти.

— Давайте сначала отобедаем, Матвей Павлович, — обречённо попросила Аннушка. — Разговор нам долгий предстоит.

После обеда мы переместились в мой кабинет. Василий подал чай и оставил нас. Я расположился в кресле за столом, а Аннушка нервно меряла шагами кабинет.

— Не мельтеши, — лениво попросил я. — Обещал же помочь тебе. Помогу. Но вслепую действовать не хочу.

АнМихална со вздохом опустилась во второе кресло.

— Магов смерти истребляли, это правда. Казнили едва ли не за подозрение.

— А Шестрени для Крепостей кто заряжал?

— Они и заряжали. Свободу им обещали. Но мало кто выживал после обряда. Поначалу. Шестерня много силы из магов пьёт. А кто выживал, те в таком состоянии были… помочь на тот свет пойти было нетрудно.

— Вот она, цена государева слова… — пробормотал я, но Аннушка услышала и вспыхнула:

— Ты мне тут речи крамольные брось! Тогда речь о выживании шла. Магов смерти в Гниль как магнитом тянуло.

— Ясное дело, её же закрывать надо. Сдерживать. Молчу! — я поднял руки, сдаваясь под гневным взглядом. — Продолжай.

— Но тринадцать лет назад всё изменилось. Магам стали предоставлять выбор: служить государству, оставаясь в тени, не афишируя свои силы, или…

— …свободу, — не удержался я.

Анна скривилась.

— Умеешь ты всё вывернуть! Разумеется, большинство соглашалось. Да и было их не так много. Тех, кого находили. Их ставили на полное государственное обеспечение, давали работу. Защищали.

— На цепь не сажали?

— Матвей! Прекрати паясничать!

— Анна Михайловна, мудрое руководство Российской Империи умудрилось истребить единственную силу, способную остановить Гниль. И, как понимаю, опомнилось совсем недавно. Что я должен чувствовать, увидев, как дело всей моей жизни тварям под хвост пустили? — хмуро заметил я и отхлебнул чай. — Правильно ли я понимаю, что местонахождение всех подвластных государству магов смерти сейчас доподлинно известно? Как и род занятий?

— Да. Все при государственных делах. Большая часть обеспечивает функциональность Крепостей, меньшая выходит в сложные рейды с Летучими отрядами. Когда ситуация становится опасной.

— Ясно. А мне голову морочила, что стихийники Гниль закрывают. Есть ли такие маги, кто на службе у частных лиц?

— Нет. Официально нет. Не то, чтобы запрещено, но… смертников боятся, Матвей. За триста лет вы успели байками да страшными историями обрасти. Ни один человек в здравом уме себе на службу смертника не возьмёт, но…

— Но ты не поручишься, что все аристократы в здравом уме, — понимающе кивнул я.

— Вроде того. Если проявляются где смертники, их Летучим сдают. Ну и рейды по стране государевы люди делают. Но результатами не блещут. Тем не менее, нам приходилось ловить свободных магов смерти. Взрослых. Состоявшихся. Вернее, как свободных. Под клятвами они были. Не государственными, личными. Однако здоровье у них было подорвано. И с головой не всё в порядке. Добиться хоть каких-то сведений нам не удалось пока ни от одного. Их приходилось казнить, Матвей.

Анна Михайловна окинула меня умоляющим взглядом. Но снисхождения я не испытывал. Как и понимания.

— А нападение на имение Охотниковых, когда Матвейка ещё с родителями жил, не государственных магов дело?

— Нет. Нападавшие вышли из Гнили.

Тааак… А вот это уже интересно.

— Тогда только три года минуло, как стали на службу Летучих брать смертников. До того все были при Крепостях. Перед тем, как с тобой на встречу в Приморск отправиться, я перелопатила дело Охотниковых от и до. Странно там всё было. Вышли из Гнили, дали бой в имении, ушли. Летучие прибыли почти сразу, но предъявить Охотниковым было нечего. Следов предостаточно, начали следствие, да ищи ветра в поле.

— В Гнили, — поправил я.

— Угу. Перед тем, как арестовали графа и графиню, было ещё одно нападение. Но тут Летучих загодя вызвали, похоже. Нападавшие ушли, а применение магии смерти Охотниковыми было зафиксировано. Их и арестовали. А там следствие, связь с заговорщиками…

Я скрипнул зубами. Больше подставой попахивало, чем заговором. Но зачем?..

— Сколько сейчас магов на государевой службе?

— Тридцать. Двадцать следят за Крепостями, десять выезжают с Летучими. Ты — тридцать первый, о ком мне известно.

Я побарабанил пальцами по столу и вновь отхлебнул чай. Почти два десятка магов. Не повоюешь. Но основные очаги, как минимум, вокруг столицы, мы бы закрыли. Да кто же мне даст…

— И Матвейка, ну, Охотников, должен был бы тоже на государеву службу пойти?

— Да. Только Евлалия Степановна, по-моему, таковой судьбы сыну не желала.Ещё бы. Какая мать согласится родного сына на цепь посадить. Но вряд ли их убили за то, что они Матвейку отдавать не захотели…

— И Государь Император наверняка бы ей уступил. У Охотниковых была своя задача, — закончила Аннушка.

— Какая?

— Ресурсы поставлять, Матвей. Без смертников это затруднительно осуществить.

То есть, такой же поводок, только малость подлиннее. Тем более непонятно, почему Охотниковых так лихо на плаху отправили.

— Значит, наша цель — не столько найти убийц Охотниковых, а изловить тех, кто промышляет магией смерти без государственного разрешения?

— Нет, Матвей. Всё гораздо сложнее, — вздохнула Анна и, наконец, притронулась к чаю. — Нам попалось всего несколько смертников. Но я уверена, что масштаб происходящего куда шире. И действуют неведомые враги организованно. Мы даже об Артели думали. Сведений о ней мало осталось, всё, что найдено, я прочла. Ничего мне это не дало. Но руководит смертниками кто-то хитрый. Кто-то, кто не заинтересован в сдерживании Гнили. Иначе уже давно очаги стабилизировали бы. Где они прячутся и почему, попадаясь нам, находятся в таком плачевном состоянии — вот в чём вопрос. Ну и кто собирает магов в обход короны. Я думаю, что речь идет о заговоре. Тринадцать лет назад переворот не удался, видать, собираются снова попробовать.

Я обдумывал услышанное. Где прячутся — понятно. Магу смерти проще всего в Гнили схорониться. Почему истощены и рассудком слабы — тоже понятно. Если они в Гнили живут подолгу, то она из них соки тянет. Но делиться объяснениями с Аннушкой я не спешил. Перебьётся.

Стоп.

— Переворот?!

— Ну да. В тысяча девятьсот семнадцатом. Ты разве не помнишь? А, конечно… Была попытка бунт поднять. В нескольких городах разом вспыхнули беспорядки с требованием к Его Императорскому Величеству отречься от престола. Выдвинули обвинения в неспособности закрыть Гниль, в нехватке еды и работы для населения, в несправедливом распределении ресурсов. Требовали отдать власть народу.

— А народ, как я понимаю, сплошь магией смерти владел? — интересный расклад. Чтобы подбить на бунт несколько городов нужны значительные силы. Это ж только со стороны просто — речи толкать. Там армия надобна…

— Нет, конечно. Маги смерти были зачинщиками. Они заварили кашу в городах. Большинство горожан в панику ударилось. А те, кто поддержал… скорее, отбросы.

— Охотниковы были среди бунтовщиков?

Анна отвела взгляд и вся будто сжалась.

— Ее Светлость Евлалия Степановна Охотникова с личным отрядом верных людей помогла обезвредить бунтовщиков в Москве. Там тяжелее всего пришлось. В прочих городах силами патрулей справились.

Вот так поворот! А её за это на плаху… Не вяжется что-то.

— Правильно ли я понимаю, что основные подозреваемые совпадают с теми, кого назвал мне Антип? Маржинов, министр финансов, Прытников или дочурка его, которые торговлей ведают, и министр транспорта, Колесов?

— И Охотникова Евлалия Степановна, — тихо закончила Анна. — Её исключить тоже нельзя.

— Даже после помощи Государю Императору в подавлении бунта? Даже после смерти?

— Мага смерти высокого уровня? Особенно после смерти. Поэтому ты и под подозрением, Матвей. В смысле, Матвей Павлович.

— Я понял. Копать в имении и общаться с подозреваемыми. И твареву Гниль как-то стабилизировать надо. Но чтобы никто не пронюхал, правильно?

Аннушка отмахнулась.

— Сосредоточься на первых двух задачах. Гниль подождёт.

Я нехорошо усмехнулся, но спорить не стал. С бабой препираться — последнее дело. Только до головной боли и договоришься. Ты права, любезная моя Аннушка, конечно, права. А как действовать я стану — это уже дело моё.

Там видно будет.

Утром я по скорофону связался с Антипом.

— Слушаю, Ваше Сиятельство!

— Не один?

— Один. Но лучше поостеречься.

— Ясно. Надеюсь, сегодня буду. Подготовь всё, придётся прогуляться. Сырьё нужно срочно.

— Все исполним в лучшем виде, Ваше Сиятельство. Постарайтесь не припоздниться, совсем затемно тяжело выходить будет.

— Постараюсь. Семью шофёра нормально устроил?

— Всё как вы велели, Матвей Павлович. На окраине деревни. С двух сторон дома верных людей. У них жёнки такие — весь Тайный Сыск вдвоём обставят. Так что ни шороху мимо не проскользнёт, Матвей Палыч. Если его к Вам приставили, где-нибудь, да проколется.

— Спасибо, Антип. Тогда за ночь обернёмся, а там я…

— За ночь? Скоры вы, Ваше Сиятельство. Григория вашего на ночь чайком особым попотчуем. А там люди отвлекать будут. Скажем, загуляли вы, Матвей Палыч, с девкой. На пару дней хватит.

— Пара дней?! Антип, у нас столько нет!

— А твари тоже у Грани с сырьём в зубах не выстраиваются. Ваше Сиятельство.

Собирался я быстро, торопился. Но, едва вышел из дома к поданному Тихоном арендованному мобилю, как рядом затормозил второй. Громоздкий, словно ржаная буханка. Из распахнувшихся с лязгом дверец высыпало пятеро дюжих молодцев. Не в форме, значит, не Летучие.

— Ваше Сиятельство, просим проследовать с нами.

Опять. Да что ж такое-то!