Нулевой потенциал

Глава 18. Бой у крепости.

Держись, Григорий! Я скоро.

Легче сказать, чем сделать.

Мы медленно миновали мост. Ближе к пригороду скорость мобиля похитителей, действительно, снизилась. Но и наша снизилась тоже. Дорога стала у́же, высоченные, аж в пять этажей дома остались позади. По бокам потянулись невысокие, но ладные домики с аккуратными, свежевыкрашенными заборами. На дороге иногда попадались куры и гуси, приходилось притормаживать, объезжать.

— Почему именно на запад, как думаешь? — спросил я у шофёра во время очередного замедления. По пустякам старался не отвлекать на скорости.

— Ежели они недоброе замыслили, так там самое место. Река из города течёт, со скотобоен в неё грязь попадает. Если надо скрыть преступление, лучше и не придумаешь. Да и крепость там близко. По реке слабо держит, говорят.

Я похолодел, осознав перспективы. Выходит, Гришку моего со счетов списать решили. Плохо дело.

— Сейчас дворы кончатся, как Дорогомилово пролетим, там земли тихие, заводы и фабрики до крепости. Как думаете, ВашБродь, стрелять по нам будут?

Ох, ведьмины титьки, я об этом и подумать не догадался…

— А дальность выстрела какая?

Шофёр хмыкнул, но комментарии оставил при себе. Видимо, дворянину положено знать такие мелочи.

— Увернёмся, ВашБродь, не переживайте. Я больше магии опасаюсь. Если у них боевые маги, туго нам придётся.

Значит, кольцо, скорее всего, буду снимать. То есть, свидетелей оставлять нельзя. Что ж, излишним человеколюбием я никогда не отличался. А эти уроды ещё и первые начали. Только бы Гришка был жив.

Почему я так переживал за жизнь Григория, я понять до конца не мог. Может, во мне говорила часть личности Матвейки, который, в отличие от меня, за своих людей держался. Может, голый расчёт: потеря соглядатая могла добавить проблем к и без того непростой ситуации. А, может, вело чутьё, буквально вопившее, что нападение на слугу Охотникова напрямую связано с делами рода.

Мы миновали промышленную застройку. Потянулись унылые луга. Скота здесь не было, видимо, из-за близости крепости. Вскоре показалась и она сама. Невысокая, метра три будет. Мрачная серая каменная стена, огораживающая город от лап Гнили. Насколько я помнил карту, с запада и северо-запада Гниль к Москве подходила вплотную, норовя вторгнуться в пределы города. Июневка, расположенная на юго-западе, к Гнили примыкала, как и несколько других имений. В моём времени Москва была важным торговым узлом, вот и магов смерти вокруг обитало достаточно. А уж по наезженным трактам до любого очага добраться было куда проще, чем по вечно разбитым дорогам глубинки.

С другой стороны, Петербург вообще был центром политической жизни Российской Империи, а вот поди ж ты, пала столица… На карте вокруг него и живого места не было.

Резкое торможение выдернуло меня из раздумий. Мобиль похитителей остановился у стены, там, где река убегала под её каменный полог сквозь шлюзы. Ну да. Нет тела — нет дела. Засосёт, и принимай Тёмная Владычица Григория.

— Спасибо, — я протянул шофёру пять рублей. Тот вытаращился изумлённо.

— ВашБродь, да что вы…

Много, видать. Но я уже вышел из мобиля, по пути стянув кольцо с пальца и перевесив на шнурок. Улепётывай, шофёр. Целее будешь. А мне такой свидетель, может, и на пользу. Если разбирательство какое у Фёдора Ивановича случится, подтвердит, что не я первый начал. Пусть он судьбу шофёра и решает.

Едва я преодолел тридцать шагов из сотни, отделявшей меня от мобиля и суетливо выволакивавших Гришку похитителей, как пахнуло магией. Своей. Знакомой. Ровный, сильный, уверенный поток. И струился он от крепости…

Времени наблюдать и размышлять не было. Я навесил на себя плотный кокон, чтобы не тратить энергию на купол. Да и магию он пригасит, чтобы сразу не считали.

— Шли бы вы, граф, — крикнул мне один из молодчиков. — Вас трогать велено не было.

— Человека моего отдайте, и уйду, — легко солгал я.

Гришку надо бы вытащить к себе, иначе работать придётся ювелирно. Благо, после вчерашнего Аннушкиного приветствия резерв аж по швам трещал. А после ночи с Дуняшей я мог уже освоить чуть больше его половины. До двух третей не доходило пока, ну да ладно.

— Так он ваш человек? Так невелика потеря, граф. Проворовался, на том и поймали. Идите своей дорогой.

— Охотниковы своих не бросают! — ответил я и ударил магическим кулаком, целясь в переговорщика.

Тот снова развёл ладони, но теперь, без надоевшего кольца, я почуял тонкое полотно магии. Вновь озоном запахло. Молодчик шевельнул пальцами, сплетая новый виток, а я уже понял, куда он клонит. Высверкнула молния, грохнул разряд, напоролся на поднявшуюся с земли обратную воронку и ударил по своим. Гришку нападавшие бросили на земле у мобиля, готовясь вступить в бой. Да только стояли двое слишком близко друг к другу, даже плечами соприкоснулись. Их и прошило насквозь. Не изжарило: моя сила часть заряда поглотила, но вырубило.

Оставшиеся двое бойцов рассредоточились. Тот, что позади, выкинул купол, закрыв себя и товарищей. Красивый такой, аж перламутром отливающий. Только, граждане маги, смертушка-то всё живое выпивает. А вам, видать, с такими как я, не доводилось бороться.

Но отвлечение стоило мне дорого. Атакующий боец ударил градом, и острые камушки врезались в грудь, едва не опрокинув. Кокон-то выдержал. Но толчок ощутимый вышел. Вокруг ветер поднялся, зарябило от пыльной взвеси в воздухе. Я сместился, пытаясь выйти из эпицентра. Не настолько силён противник, чтобы большую площадь покрыть. Попутно сплёл пару заклятий наизготовку, приготовился ударить и ошалел.

Бочком, стараясь не попасть в поле зрения оставшихся бойцов, крался мой шофёр. С явным намерением пробиться к Гришке.

От нового стихийного удара я отмахнулся пластичным щитом и, вытянув силу до предела, навесил кокон на смельчака-шофёра. Долго держать не смогу, пока ещё силушка богатырская не вернулась, да и тело Матвея пропускать большой поток не научилось. Но на тройку атак должно хватить.

И тут же перекатился, почуяв, как волосы зашевелились на макушке. Надо мной прошёл ударный кулак, едва не смяв кокон. Не поднимаясь с земли, я высвободил одно из заготовленных заклятий и пустил змейкой. Неприметная магия, слабая, из набора новичка. Но сколько раз меня выручала, с умом применённая. И вскочил на ноги, сближаясь, отправив подряд три кулака, рассредоточив их между оставшимися на ногах бойцами.

Первый рассыпался о купол. Перламутр пошёл рябью, но устоял.

Второй столкнулся с выставленным атакующим щитом, взбаламутил воздух и рванул, взметнув мелкие комья и камушки.

А перед третьим купол лопнул. Выпила моя простецкая «змейка». И вся ударная мощь пробилась через второй щит, наспех сплетённый, без тщания, с надеждой на защиту купола. Атакующий маг завалился назад, брызжа кровью из посечённого лица.

Подельник его пошёл на сближение, разворачивая хорошее, широкое боевое полотно. Магия жизни. Конец моему кокону. Я, проклиная неловкие пальцы Матвейки, торопился выплести купол, когда от крепости протянулся широкий, глазом видимый сероватый язык силы и ласково лизнул оставшегося бойца. Тот рухнул, не донеся ноги до земли.

Я подбежал. Глаза у парня закатились, в горле клокотало, ртом шла пена. Тронул запястье. Сердце сходило с ума. Не жилец. Пара секунд. Убедившись, что жизнь из противника ушла, подбежал ко второму. Без сознания, но цел. Пара вырубленных в начала боя молнией тоже ещё не очухалась. Надо их убить, но как? Горло перерезать? Так слуги Маржинова видели, как я в погоню бросился. Прямое обвинение выдвинуть может…

Магией добить? Я ничего не знал о состоянии современного следствия. Наследил я уже как гусь во дворе, но одно дело — бой, а другое — убийство. Там, где человек с жизнью расстался, магия надолго запечатывается. Как бы мне не засветиться…

Я уже несколько секунд стоял неподвижно, вперив невидящий взгляд в серую кладку. Пока меня вдруг не осенило.

Крепость. Магией смерти от неё фонило так, что у меня дрожь шла по всему телу. И мага жизни она убила. Выпила. Не перекроет ли её поток мой след?.. Только надо додуматься, как спровоцировать…

Шофёр, тем временем, оттащил Гришку мне за спину. И, вроде, не сказать, чтоб богатырского вида мужик. Но тащил умеючи, ловко.

— ВашБродь, уходить надо. Возмущение было, сейчас проверить приедут.

— Тебя как звать-то?

— Тихоном.

— Тихон, волоки слугу моего к мобилю. И не подходи сюда.

Тот послушался без возражений.

Я же, осторожно, по капле вливая силу, проложил «тропку» до крепости. Тонюсенькую. Как разведчицу-искру пускал.

Монолит магии качнулся и потёк по тропке, зажигая мои опорные точки. Я быстро отрезал поток, и сила ушла, вернувшись в стену. Ладно. Попробуем по-хитрому.

Минут семь я ползал по месту боя, осторожно размечая маячки, протягивая между ними нити. И закольцовывая их так, чтобы потоки магии неизбежно столкнулись под телами. Топорно, конечно. Ефрем, первый мой командир, что когда-то орал, намереваясь меня из Артели вышвырнуть, голову бы открутил за такую самодеятельность. Но голь на выдумки хитра.

Я завершил рисунок, влил магии побольше, запуская поток. И, убедившись, что он спровоцировал ответный ток от крепости, отсёк от себя и побежал к мобилю, не оглядываясь. Моя магия, начавшаяся с небольшой волны, набирала обороты, усиливаясь на каждом маячке. Сила, струившаяся от стены, тоже увеличивала напор.

Эх. Я желал, чтобы они столкнулись разом. Красиво бы было. Эффектно. Жаль, только Аннушки нет рядом, поглядеть. Хотя, не факт, что её порадовали бы куски выжженной плоти, мелким романтичным дождём оседавшие на землю.

Но вышло немного иначе. Моя магия-то бежала ровно, равномерно разгоняясь. А вот сила крепости, почуяв сопротивление, поддала мощи.

И первым рванул мобиль похитителей. Надо у Антипа уточнить, что там так мощно взрывается. Вспышки под телами уже не выглядели впечатляюще, но результат получился, что надо.

Волной меня толкнуло в спину, и я запахал носом, не успев толком сгруппироваться. Подскочил Тихон, поднял рывком, толкнул к переднему сидению

— Давай, парень, шустрее. Тут после твоего представления сейчас патруль будет.

Я послушно влез в машину, едва соображая сквозь звон в ушах. Проверил Гришку: цел, на заднем сидении распластался неловко. Тихон влетел в шофёрское кресло, пощёлкал рычажками, крутанул рулём и понёсся так, что мобиль болтало, как лягушку в ведре.

— Держитесь, Ваше Благородие. Окольными путями поедем, — довольно, с азартом рявкнул Тихон.

— На патруль не нарвёмся?

— Куда им… я Москву-матушку до последнего уголка знаю…

И мы неслись. Мимо каких-то домишек, огородами, чтобы не мелькать на глазах. Петляли садами, снижая скорость до минимума. А потом крутились в переулках, где Тихон разворачивал машину с умением заправского мастера, едва не вокруг своей оси.

— Куда вам надо-то, ВашБродь?

— Дом Охотниковых знаешь?

— Знаю, как не знать. Да к парадному нельзя. Увидеть могут. Но мы с вами сейчас со двора подкрадёмся.

И ведь подкрались. Уж не знаю, как удалось Тихону пропихнуть мобиль в узую арку между домами. А, главное, как он потом выбираться планировал. Развернуться во дворе негде, задом, разве что. Ну, если посшибает что ненароком, оплачу соседям, конечно. Скажу, упившись, велел шофёру мастерство показать…

Но мастерство, действительно, выше всяких похвал оказалось. От мобиля до чёрного хода метров пять осталось, и мы вдвоём заволокли Гришку в дом. Дверь пожилой лакей открыл сразу, я и стучать-то толком не начал. Есть, всё же, преимущество у маленьких домов. А подступившие сумерки скрыли наш приезд от любопытствующих глаз соседей: темень во дворе стояла, едва жиденьким фонарём разбавленная.

Я сунул Тихону ещё пять рублей. Не обеднею. Конечно, отпускать его опасно. Но что я за сволочь буду, если убью того, кто мне помог выжить? Если не жизнью, то свободой ему обязан точно.

Тихон уехал, а на шум выскочила престарелая горничная. И тут же деловито отстранила меня и муженька своего, закатав рукава белоснежной блузы. И принялась врачевать моего «в каком-то роде коллегу». Вот прямо там, на полу у чёрного хода.

И тут я понял, что в роду Охотниковых случайных людей не было вовсе. Слуг себе ПалЛяксандрыч с ЛяльСтепанной подбирали тщательно, со знанием дела. И заботились, видать, так хорошо, что и после их смерти люди преданно служили наследнику, которого уже восемь лет как в глаза не видели.

Ошибочность моего поведения в прежней жизни становилась всё очевиднее.

— Идите, Матвей Павлович, наверх, пожалуйста, — попросил старик-лакей. — Ольгуня тут и без нас управится. Если придут за вами, не надо вам в таком виде показываться.

— Как зовут тебя? Прости, запамятовал.

— Василий я, Матвей Павлович.

— А по батюшке?

— Да будет вам, Ваше Сиятельство… Мне так привычнее.

— Хорошо, Василий. Давай наедине без сиятельств. Спасибо.

Я заторопился наверх, поспешно надев на палец кольцо. Забыл совсем! Нет, надо что-то получше придумать. Так и себя выдать недолго.

Едва я умылся, как постучала Ольгуня. Она бегло осмотрела меня, с моего позволения, и удовлетворённо покивала головой, не обнаружив ран. Кожу только ссадил немного, когда от взрыва упал. Залечить мои раны Ольгуниной магии уже не хватило, всё на Гришку ушло. Как выяснилось, владела она ею совсем чуть-чуть, на уровне деревенской знахарки. Но этого оказалось достаточно, чтобы привести в себя Григория.

Он ждал меня в своей комнате, в кровати, укрытый одеялами. На тумбочке рядом вился паром чай в крепкой глиняной кружке. Пахло травами.

— Прошу покорнейше извинить меня, что не встаю, Ваше Сиятельство. Слабость, — Григорий глянул на меня запавшими глазами.

— Лежи. Как себя чувствуешь? — после пережитого приключения выкать Гришке мне не хотелось. Он-то, конечно, самое интересное пропустил, валяясь в беспамятстве.

— Как будто табун лошадей по мне проскакал, Ваше Сиятельство.

— За что тебя?

— Да я пока вас ждал, прошёлся немного по дому. Думал, если увидят, скажу, кухню искал, водички попросить. И ненароком разговор подслушал…

— Что за разговор?

— Я так понял, речь о каком-то новом оружии шла. Не разобрал. Ругался кто-то, что сырьё нужно. А другой ему отвечал, мол, вот-вот завод заберут у простофили, и всё, что надо отгрузят. И тут меня охрана Маржиновская засекла. И думается мне, что завод имеется в виду Подмосковный, а простофиля — это вы, Ваше Сиятельство. Простите за дерзость.

— А за то, что ты, приставленный меня охранять, сунулся, куда не просят, не хочешь покорнейше прощения просить? — разозлился я. — Тебе кто велел по дому шнырять?! Если бы я не заметил, что тебя мутузят, так и кормил бы сейчас тварей в Гнили. Или рыб в шлюзе.

Григорий отвернулся и смолчал.

— Ладно. Фёдор Иванович разберётся.

Григорий удручённо покосился на меня и снова промолчал.

— Ох ты ж, ведуньины титьки… — спохватился я. — Мне ж надо Анне Михайловне доложиться! А не то она сейчас пришлёт к нам команду спасения… Отдыхай, Гриша. И чтоб завтра как огурчик был. Нам в городе показаться надо. Целыми и невредимыми.

— Ваше Сиятельство… Матвей Павлович, — догнал меня голос Григория у двери.

— Да?

— Спасибо. Вы мне жизнь спасли.

— Отдыхай уже. Герой.

Я не знал, среагирует ли следящее заклятие на кольце на бой, если я колечко-то снял. При себе носил, как-никак. Обычно такие заклятия срабатывали, если носитель в схватку вступал. Или ранение получал.

Анна Михайловна оказалась не в курсе дел. И я доложился коротко и скупо, пообещав подробнее рассказать при встрече. Не хотелось мне по скорофону щекотливое дело излагать. Не доверял я покуда магической технике. Аннушка выслушала в неодобрительном молчании. Не ругалась неблагородно, из чего я сделал вывод, что не одна она.

Лёг поздно, решившись перед сном снять кольцо и аккуратно подлатать себя. Не знал я, в каком объёме местные блюстители порядка могли магию смерти учуять. Но понадеялся, что скупой поток, пущенный вокруг тела, не засекут.

Сон был рваным и беспокойным. А наутро меня разбудил Василий, сообщив, что в гостиной дожидается посетитель.