Нулевой потенциал

Глава 6. Задача для нулевого потенциала.

— Живи, Матвей! Пожалуйста! Да дыши ты уже, тварев сын!

Губ коснулась тёплая и нежная кожа, и я не удержался, перехватив инициативу в невинном поцелуе. Аннушка, вместо того, чтобы возмущённо отстраниться, вдруг приникла всем телом, жарко лобызая мой окровавленный рот, а потом обмякла, спрятала голову на плече и разрыдалась.

— Живой… живой, Гниль тебя забери…

— Ты поаккуратнее с проклятиями-то, — укоризненно заметил я, неловко поглаживая сотрясающуюся спину. — Чай не сельская простушка. Рёбер мне много сломала?

— Что? — от неожиданности Аннушка даже реветь перестала.

— Учитывая, как яро ты мне дыхание восстанавливала, полагаю, рёбрам досталось по-полной, — пошутил я, уже выяснив, что кости целы. И не только они. Я не ощущал даже раны на спине, а ведь жимедь когтями до самого сердца добрался.

Ох… снова пощёчина. Да что ж она заладила мне по морде-то лупить?!

— Я тебя спасала, неблагодарная ты скотина! — проревела Аннушка, усаживаясь на мне поустойчивее и вновь замахиваясь. — Всё сделала, чтоб ты не издох тут, а ты…

— А я, — перехватив тонкие запястья, я перевернулся, подмяв стройное горячее тело под себя, и снова поцеловал. Теперь уже обстоятельно и настойчиво.

Организм сообщал, что он восстановился более чем полностью и готов на любые подвиги, в том числе наследить в истории потомками. Да и магию, кстати, пополнить не помешало бы.

— А я решил согласиться на твоё щедрое предложение помочь товарищу с нулевым потенциалом восстановить магию.

— Моё предложение? — изумилась АнМихална и тихо пискнула, когда колено скользнуло ей промеж бёдер.

Слизь на стенах была совсем слабой, истончившейся и подсохшей. Это я отметил в первые минуты после пробуждения. Значит, Нутро недавно кем-то плотно позавтракало. То есть, у нас в запасе часов семь-восемь. А я столько всё равно не продержусь: приятное восстановление магии — дело затратное, а я ослаб. После двух смертей-то. Час, максимум.

Ладно, полтора.

…Через два часа мы лежали, совершенно обессиленные, на тёплом земельном полу пещеры. Аннушка Михална оказалась не просто горячей, а прямо таки огненной штучкой. И, судя по пылу, с воздыхателями у неё в последнее время дела обстояли так себе. Но и первым у неё я тоже не был. И даже третьим.

— А ты не боишься, что тебя порченную потом замуж не возьмут?

Анна приподнялась на локте и окинула меня пренебрежительным взглядом.

— Ты с какой горы спустился, Матвеюшко? Невинностью теперь торгуют только важные наследницы и отчаявшиеся нищие дворянки.

— А ты неважная или обнищавшая?

— Вот наглец, а. Важная. Но у меня конкурентов нет. Я одна наследовала за родителями. Немалое состояние. Так что на мою руку очереди выстраиваются. Женятся, даже если у меня выводок детей и любовников будет. Род надобно продолжить, при таком раскладе у магов даже внебрачные все признаются.

— А у не магов?

— По-разному.

Ну, хоть что-то осталось стабильным в сумасшедшей исторической каше. Маги всегда были выше неодарённых людей. Хотя бы потому, что сильнее.

— Нас переваривать скоро начнут? — лениво поинтересовалась Аннушка, вновь улегшись и накручивая прядь моих волос на палец.

— Не терпится стать результатом пищеварения?

— Нет, просто привыкла за сутки к тому, что раз ты спокоен, значит, опасности нет.

— Я ж нулевой потенциал. Мне положено не чуять опасность, пока под самым носом не завоняет.

— Ври, да не завирайся, Матвей Палыч. Может, у твоего предшественника потенциал и был нулевой. Может, у тебя сейчас низковат. Но то, что ты творишь… то, как ты управляешься с магией, намекает на большой опыт и искусное умение.

— Ладно, Ань. Одевайся и пойдём. Нам надо выбраться наружу. И найти в тваревой Грани место для пробоя. И тварям не попасться. И…

— Задачка для полубога?

— Для нулевого потенциала.

На этот раз пришлось поплутать часа три. Судьба подбросила нам яму, выводящую в срединную часть Нутра, ту, что ближе к сердцу Гнили. Очень хотелось пить. Флягу, которая по счастливой случайности болталась у Аннушки на поясе, мы честно поделили на двоих и держались на такой малости сутки. Теперь поиск воды стал первоочередной задачей. Жрать тоже хотелось, но, в отличие от жажды, голод не был убийственным, по крайней мере, в ближайшие пару-тройку суток. Я надеялся выйти из Гнили раньше.

Никогда прежде в мою койку не попадали сильные женщины-маги. Следовало признать, что я бездарно прожил четыре десятка лет. Хорошо, два с половиной: кроме тех годков, в кои я о бабах ещё не помышлял. Восстановление с Аннушкой ни в какое сравнение не шло с обычными кувырканиями даже с самыми сочными и полными жизни красотками. С другой стороны, в моем мире женская магия ограничивалась уровнем знахарки, особо не развернёшься.

Потенциал Аннушки же близился к моему собственному. К прошлому собственному. За такое и жениться не жалко. Зато шанс зарядиться всегда под рукой. Правда, я был готов пожертвовать свободой только с условием регулярных увольнительных для походов налево. Исключительно по служебной необходимости. К тому же, Аннушка обмолвилась, что она наследует солидный капитал. А на восстановление службы Пригранья потребуется много средств…

Резерв мой едва не лопался, как упругий зад у дочки трактирщика. Но контакт с магией по-прежнему не складывался. Я мог почерпнуть из резерва, максимум, пятую часть сил. Ну, четверть, если из жил рваться. И то, с натяжкой. Что-то блокировало магию, не давало отозваться. Обнаружить препону мне никак не удавалось. Значит, ближайшие цели следовало пересмотреть. Мне срочно нужны были снадобья. Без них шанс пробить ровную, без перепадов Грань стремился к нулю. Даже если мы с Аннушкой станем кувыркаться безостановочно.

Тем не менее, даже с такими скудными возможностями, Нутро я неплохо подпалил. Тихонько, понемножку, не нарушая сна. Там, где мы с Аней проходили, оставались сухие, чистые подземные тоннели. Палёным только воняло. И ещё кое-чем.

— Фуууу… — Аннушка отпрянула из узкого хода, куда только что свернула, и позеленев, согнулась пополам. Но рвоты не последовало: не то пустому желудку нечего было исторгнуть, не то АнМихайлна взяла себя в руки.

— А как ты думала? Пищеварение вообще дело ароматное, — я под руку вытащил Аню в уже обработанную часть тоннеля, где воздух был свежее. — Зато мы теперь точно знаем, что туда нам не надо. Нутро ещё кого-то переваривает.

— А помочь?!

— Ты вонь-то почуяла? Нечему уже помогать. Совсем. Даже если человек там был. А где здесь человека-то сыскать? Тварь какая-нибудь свалилась, на наше счастье. Продышалась? Давай, двигаем обратно, там ещё боковой тоннель был.

К счастью, на этот раз Нутро не стало ронять нас с высот, а выпустило из своих подпалённых объятий на окраине симпатичной округлой полянки. Сплошь увитой густой липкой паутиной. С мощным коконом по центру, в паре метров над землёй. Гнездо. Что, Матюха, насладился прелестями земной любви? Иди, отрабатывай.

Можно было, конечно, вернуться в Нутро. Но ближайшие тоннели мы уже обследовали. А сколько придется топать до следующего «выхода» — вопрос не праздный. Может и не хватить времени, и тогда проголодавшееся Нутро станет серьёзной проблемой. Выберемся, конечно, но жечь и пепелить придётся по полной. И не накувыркаешься уже всласть, в желудочном-то соку.

— Аннушка, ты сейчас сидишь здесь и очень тихо, — прошептал я. — Тылы держишь, чтобы к нам в задницу никто не зашёл. Если я говорю «беги», ты спрыгиваешь вниз, обратно, и бежишь, ясно?

АнМихална изогнула тонкие бровки.

— Ань, мы с тобой на гнездо вышли. Там паучица. Если детки вылупились уже, нам конец. Если нет, попробую её завалить.

— А если другой выход поискать?

— Можем не успеть, Нутро большое.

— Нет, если из этой ситуации иначе выйти? Давай прокрадёмся потихоньку мимо?

Мы синхронно перевели взгляды на огромную рыжую паучицу, меховой шапкой восседавшую на белоснежном коконе с яйцами. Словно густая грива на выбеленном лице.

— Смотри, — ткнул я пальцем в дальний конец поляны. — Видишь, серебрится у травы? Это нити, паутина. Они там густо переплетены. Самка защищает гнездо, чтобы никто не подошел незамеченным. Мы не пролезем. Заденем или сожжём — прибежит очень злая мать. Бывает, что она не одна. Если обстановка в округе напряженная, объединяются несколько самок. И тогда совместный ареал обитания могут сторожить две-три паучихи. Смерть будет медленной и некрасивой: законсервируют на первый завтрак для новорожденных.

АнМихална скривилась:

— Всегда знала, что материнство — не моё.

— Это ты, девка, не дозрела ещё, — отечески пожурил я. — Детки, оно ж счастье…

— И сильно ты счастливый? Был?..

Я отвернулся и вперился взглядом в плетение гнезда, пытаясь понять, вылупились уже паучата или нет. Судя по плотно сбитой паутине, радость материнства ожидала паучицу в светлом будущем.

Детей мои родители очень любили. Мать всех сирот в деревнях привечала. Иной раз дом звенел от детских голосов. И я мальцом носился, босоногий, даром, что благородный, с ватагой чумазых пацанов и девчонок. Отстраняться потом уже стал. Когда батька погиб. И магия пробудилась.

Отчего у Степана с Анной один я народился — тайна великая. Мать мне никогда не отвечала. И грустно улыбалась, когда я выпрашивал «ляльку». До бабьих бед меня не допускали, да и я не рвался откровенничать.

Пару раз слышал, как Анна взволнованно говорила Степану перед завтраком:

— Я ляльку видала! Как живую! Примерещилась, представляешь?

А отец ругался, даже дурой обзывал, что позволял себе очень редко. И я не мог понять. Если уж матушке так дитёнка хочется, что аж во сне грезится, отчего бы не попробовать? Но, видать, не смогла мать более родить.

Ну, учитывая сложившуюся историю, может, и к лучшему.

— Так, Матюха, — деловым тоном перебила мои мысли Аннушка. — Идея у меня такая нарисовалась. Я сейчас тихонько ползу вон под тот кустик, прилягу там и подпущу магии своей. Тонюсенькой струйкой. Паучица ко мне кинется, а ты её того. Там сигнальной паутины нет, если несколько самок сообща живут, никто и не чухнется.

— Ты в штаны не подпусти от волнения, — проворчал я, не желая делать бабу наживкой.

Всё во мне противилось её предложению, но приходилось признать, что идея дельная. Если мы отсюда атакуем, паучица нас в Нутро забьёт. И высунуться потом не даст.

— Но-но, ты с боевым офицером разговариваешь! — возмутилась АнМихална и, не дожидаясь согласия, ловко поползла по-пластунски под вышеуказанный кустик. Я мысленно пожелал ей удачи и не подпустить, сосредотачиваясь на своей роли.

В ответ на хилую струйку магии жизни паучицу аж на метр подкинуло. Перебирая мощными ногами, она шустро ползла по паутине к вжавшейся в землю Аннушке. Нервы стальные у девки: тварь в пяти метрах, а она лежит и не шелохнется.

Полюбовавшись боевой выдержкой АнМихалны, я собрал в ладонях магию и пустил вперёд, длинной чернильной иглой. Резерв позволял распоряжаться пятой или четвёртой частью, зато и расходовался медленно. Остриё заклинания пробило подбрюшье, отлично мне видное из позиции снизу. Паучица грянулась оземь, ощутимо встряхнув полянку. Анна откатилась так шустро, будто всю жизнь только лёжа и передвигалась.

Кокон закачался, угрожающе кренясь в мою сторону. С пальцев сорвалась искра и ударила в самое плотное паутинное плетение, моментом полыхнув языками бездымного пламени во все стороны. Паучица верещала пронзительно, вертясь на спине и дергая лапами. Я вновь сосредоточился и раскинул сеть, пеленая членистоногое. Нет, матушка, прости, мне тебя выжигать никак нельзя. Я с тебя сниму ингредиентов на пяток снадобий.

Сеть впаялась в покрытое ворсинками тело и заискрилась, прожигая глубокие раны. АнМихална подорвалась, великолепным прыжком преодолела пятиметровое расстояние и вонзила спицу в тонкую шею, соединяющую головогрудь и брюшко. Тварь дёрнулась и замерла.

«Пфффф, крак», — громко выдало дотлевшее гнездо, напугав нас обоих до икоты.

— Ну ты сильна, АнМихална, — с искренним восторгом высказался я, опустив неблагородные эпитеты.

— Я ж живик, Матвей Палыч, маг жизни. Я вижу, где она пульсирует. И как её оборвать. Бой за нами. Что делать будем?..

В следующие полсуток мы развили бурную деятельность. Я зачистил и выпотрошил тело твари и несколько мертвых паучат. Осторожно высвободил скорлупки из-под лопнувших яиц. У паучицы вода должна быть в доступе, поэтому поиск источника закончился, едва начавшись. Костерок полыхал, водичка в половинке скорлупы литров на пять задорно булькала.

— Здесь же всё ядовитое?

— Угу, — согласился я, пластуя тварь на отдельные компоненты. — Но у скорлупы есть свойства нейтрализатора. Прокипячёная в ней вода пригодна к питью так же, как из колодца у отчего дома. Остынет малость и сможем вдоволь напиться.

— Живём, — блаженно протянула Аннушка, вытягивая длинные ножки. Я скосился, сглотнув слюну, что не укрылось от моей спутницы.

— Магия подыстощилась, Матвей Палыч?

— Нет. С магией полный порядок. Сейчас ещё снадобий наварим. Но фигурка у вас, Ваше Сиятельство, святого на грех подобьёт.

— Ну так бросай своё занятие, погреемся малость, — игриво предложила Анна, но я с сожалением покачал головой.

— Надо обработать добычу. Кое-что полежит, а кое-что срочно варить. Иначе проку не будет.

В животе у Аннушки неблагородно забурчало.

— Нет, Ань, кушать сейчас не будем, — усмехнулся я. — В паучице жрать нечего. Всё потравлено. Но сейчас снадобьями поправлюсь, и пойдём на охоту. Научу, как в Гнили выжить.

— Сколько же ты в ней шлялся?

— Самое долгое — месяц.

АнМихална посмотрела на меня с уважением и придвинулась ближе, вслушиваясь в мои монотонные пояснения. На каторгу я, видать, раза три наговорил. Но два сведущих мага лучше, чем один. Тем более, в Гнили.

— Вот. Потише, потише, не дергай. Плааавно ручкой ведёшь… Теперь вниз. Да полегче, Аннушка. А когда наверх, то кулачок-то сжимай.

— Поняла, не дура. И сколько яда надо нацедить?

— Уварится вполовину. Снадобье сильнодействующее. Нам поллитра бы выдоить. Сюда бы ещё травок немного, но чем богаты. В Гнили растительности нормальной днём с огнём не сыщешь.

— Какие травы нужны, Матвей?

— Если помечтать, то эхинацея, шиповник. Дикий перец тоже сойдёт.

— Те, что пробуждают энергию?

— Ну, да.

Аня нахмурилась.

— Матюх, а давай я своей магии чутка добавлю?

— Подпустишь?

— Да ну тебя. Эффект тот же будет. Проверим на пробном вареве?

— Ань, в Гнили магию жизни… — занудно начал я.

— Да ты купол обратный поставь, — фыркнула АнМихална. — Он всосёт излишки изнутри.

Я уставился на неё, как баран на новые ворота. Верно мыслит девка-то. Зуд на пустом безымянном пальце стал прямо-таки нестерпимым. Такое сокровище — да другому?

Мне в голову подобный фокус не приходил по той простой причине, что магов жизни раньше было чуть больше, чем ничего. Да и те, что были, силой не блистали. И работать в связке нам не доводилось.

— Хорошо, Аннушка. Давай пробовать. Только ты подпускай по чуть-чуть.

Варили мы до рассвета. Процесс был долгий, нудный, сил и внимания требовал много. Но плотная завеса паутины надёжно укрыла нас шатром, поглощая и дым, и испарения. Естественное убежище.

Да и я сообразил восстанавливающее варить в первую очередь. Так что сон у нас с Аннушкой как рукой сняло. Я немного волновался, давая ей первую пробу снять. Как повлияет моё снадобье на организм мага жизни?

Отлично повлияло. Я смог оценить результат, без сил раскинувшись на полянке, под мерное бульканье томящегося варева. Аня опустилась на мою грудь и лизнула подбородок.

— Всё. Я хочу отдохнуть. Да и варево подошло почти.

— Что, магия переполнилась? Или сноровку утратили, Матвей Степанович? Чай, три века по бабам не ходил.

Я сморщился и, шатаясь, поднялся. Интересный побочный эффект у снадобья с магией жизни. Хоть продавай задорого. И настанет в Российской Империи бесконечное счастье в давно остывших супружеских спальнях.

Вторым заходом я варил то, что требовалось для пробуждения магии. Не дрогнув, заделался живодёром, распотрошив невылупившихся паучат. Оправдывало меня то, что, вылупившись, они распотрошили бы нас. Без всяких угрызений совести.

Аня снова помогла, дотошно выяснив состав травяного сбора и долго что-то настраивая в своей магии. Я уже по цвету и консистенции понял, что удалось. Но глотнул первый, не желая на этот раз экспериментировать на девице.

Снадобье прокатилось по желудку приятным тяжёлым комом, а потом в голове разорвался яркими бликами снаряд.

— Мама! — тоненьким, не своим голосом завопил я.