Нулевой потенциал

Глава 2. Ночёвка у Гнили.

— Тяжёлый, сволочь.

— Ничё, на дно быстрее пойдет. Давай правее чутка.

— Хорошо обыскал?

— Да. Пустой, тварь. Скинуть успел. Зря ты его хлопнул. Побалакать надо было.

Дыхание обдирало пересохшее горло. Ныли вывернутые плечевые суставы. Тело качнулось разок, другой… Удара о воду я не почувствовал, но хлынувшие в рот и нос солёные потоки острой горечью пробежались по разбитым губам и растрескавшемуся нёбу. Я плавно погружался, пытаясь заставить работать онемевшие конечности. Дно толкнулось в спину мягкой песчаной подушкой. Не вдыхать. Ни за что не вдыхать…

Наконец взяв контроль над руками и ногами, я оттолкнулся и поплыл, целясь в густую чернильную темноту над головой. Направление-то магу определить не затруднительно. Доплыть бы. Да, кажется, здесь не глубоко.

Вынырнув, я жадно вдохнул и тут же закашлялся, пытаясь исторгнуть воду. Нет, не таковы маги пограничья, чтобы издохнуть от утопления. Горячий поток магии разлился по телу, разгоняя кровь, заставляя лёгкие дышать и выталкивать плевками солёную водицу.

Продышавшись, я обнаружил себя под мостками. Вокруг стояла предночная тишина, нарушавшаяся тихим плеском волн. Голосов не было, но я не исключал, что нападавшие где-то рядом, поэтому тихонько погрёб к берегу под прикрытие мостков.

Вода солёная, значит, море. Тепло по-летнему, дрожью меня после принудительного купания бьёт. Да и водичка тёплая… А с Нежданой я в начале весны кувыркался. Ближайшее к моей усадьбе море плескалось сотнях в девяти километров. А уж построек из металла целиком и вовсе встречать мне не приходилось. Кому пришло в голову такие деньжищи спустить? Куда ж меня нелёгкая-то занесла?..

Тело гудело от перенапряжения, но я упрямо полз, забиваясь в самый тёмный угол между берегом и мостками. Песок набился под одежду, меня трясло в ознобе, голова то и дело задевала ощерившиеся щепками доски. Один раз я даже за гвоздь зацепился, но отделался царапиной.

Спохватившись, я осмотрел раненное плечо. Удар был такой, словно штырём проткнули. Но кожа осталась цела, лишь на груди красовалась новая белёсая метка. Ну, как новая. Судя по виду шрама, ему несколько месяцев… Голова пухла от обилия противоречивых фактов.

Развалившись на грязном песке, не обращая внимания на впившиеся в спину мелкие коряги и камни, я потянулся к магии. Она вновь ответила с ленцой, нехотя. Да что ж такое-то… Вот уж прокляла Неждана, Тьма её побери…

Я спохватился, оборвав начавшуюся фразу. У магов мысли поматериальнее чем у простых смертных будут. Не хватало еще и правда Нежданину душу во Тьму отправить. Вдобавок к проклятию. Отдача будет чувствительная.

В том, что девка меня прокляла, я уже не сомневался. Правда, последствия оказались интересными. Что она там сказала? «Живи, Матвей?» И еще что-то про семь жизней. Деревенщина, а додумалась же. Что ж, похоже, проклятие воплотилось. И магия теперь не слушается так, как прежде. Ладно, работаем с тем, что есть.

Я обследовал тело, ища повреждения. Не считая ещё не пришедших в норму после утопления лёгких, все цело. Ах, да. Я же запускал восстановление, когда из воды выбирался. Но шея?.. Грудь, куда меня с таким оглушительным грохотом ткнуло… Ответов не было. Бездумно созерцая выщербленные подгнившие доски в двадцати сантиметрах от носа, я плёл вокруг себя восстанавливающий кокон, с трудом выцеживая магию. Даже пальцами шевелил на особо сложных узлах, чего со мной уже лет десять не случалось.

Едва я добрался до последней вязи, как магия издевательски пшикнула, мыльным пузырём схлопнув кокон. Видимо, хрен мне, а не восстановление. Я в сердцах стукнул кулаком по мосткам над головой и охнул от пропоровшей кожу щепы. На залечивание царапины непокорная сила согласилась. И на том спасибо. Я цел, ранений нет, устал до предела, но эту проблему решит сон. С остальным разберёмся по ходу.

Ползком я выбрался из-под мостков и осторожно осмотрелся. Слева тусклыми огнями светился порт. Достаточно далеко, с подветренной стороны, поэтому я не слышал усталого скрипа корабельных бортов и голосов матросов. А справа начинался лес. Обрадовавшись ему как родному, я припустил под защиту низко стелившихся ветвей.

Лес оказался нехоженным. Удивительно. Обычно вокруг портов всё излазают, дочиста выбирая и припасы, и хворост, и древесину. Я углубился на полкилометра, привычно ориентируясь в знакомой обстановке. По лесам меня жизнь помотала изрядно, это в городе я скорее запутаюсь.

Первые изменения почувствовал, уже продираясь сквозь бурелом. На ночёвку можно было встать и раньше, раз в лес не суются, то и наткнуться на меня некому. Но меня как магнитом тянуло дальше, вглубь.

Земля посерела, утрачивая краски. Скудно проросшая травка скукожилась. Листва безжизненными соплями висела на поникших ветвях. Гниль! Впервые я почти обрадовался нашей встрече. Снизив и без того невеликую скорость до осторожного шага, я обошёл непролазный участок бурелома и уткнулся в мутно-коричневую завесь тумана. Гниль, она, родная!

Радость сменилась разочарованием. Мешка при мне не было. А, значит, и лечебного снадобья не осталось. В драке, что ли, обронил? Или при утоплении? Или забрали нападавшие? Без снадобий и амулетов в моем состоянии в Гниль соваться смертоубийственно. Но сил возвращаться и искать не осталось. Надо вставать на ночёвку. Ответы и снаряжение будем завтра искать.

Я вернулся назад. У Гнили ночевать, в целом, безопасно: сквозь плотную Грань ни одна тварь не сунется. Да и дикие животные стараются гиблое место за версту обходить. Единственная опасность — внезапное расширение. Если участок не укреплен магически, Грань может отползти. На пару шагов или полсотни метров — как повезёт. Можно уснуть на чахлой полянке, а проснуться в зубах у твари. Или вовсе не проснуться, если новорожденная Гниль затянется ядовитым туманом. Днём раньше я поставил бы магический купол и прекрасно бы выспался. Но теперь силы приходилось экономить. Даже если я сверну магию в бараний рог и купол выставлю, уверенности, что смогу удержать во сне контроль, у меня не было ни на грош.

Место для ночевки я приглядел быстро: скромная полянка, с одной стороны укрытая густым кустарником, с другой — стеной бурелома. Быстро расчистил голыми руками, экономя запас магических сил, сложил нехитрый костерок. Желудок заворчал, напоминая, что истощается не только магия.

За пропитанием пришлось побегать ещё с час: зверьё покинуло пригранье Гнили, переселившись к окраине леса. Темнота сгустилась киселём, но глаза привычно перешли на ночное зрение. Жутко хотелось спать. Или хотя бы лечь. Отдых мне требовался больше, чем еда, и я не стал заморачиваться с магическими силками. Дичь потом ещё освежуй, выпотроши, запеки… Не сырую же есть, в конце концов. Я обшарил гнёзда, набрав с десяток крупных яиц, и подкопал съедобных кореньев.

У костерка тёплой летней ночью было даже уютно. Я просушил одежду, с изумлением рассматривая непривычно узкий крой брюк с крючками вместо завязок и укороченную рубаху с десятком пуговиц. Едва не завопил от радости, вцепившись в плотные кругляшки, но тут же разочаровано поник. Это были просто пуговицы. Не иначе какой-то идиот разорился на комплект, планируя позже зарядить обереги, но не то не успел, не то не сумел.

Уже без особой надежды я прощупал плотную холщовую куртку. В одном месте подкладка была толще. Повертев одежду и так, и сяк, я нашёл секрет: хитрый подворот, скрывавший внутренний карман. Выпотрошив его, я обнаружил горсть монет. Округлые, ровные, они сверкали цифрами с одной стороны и чеканным профилем незнакомого мужика с другой. Где это я так затарился? Интересно, их хоть на деньги нормальные поменяют?..

Среди россыпи с чеканным профилем обнаружилась одна необычная монета. Больше остальных, с гладкими сторонами и зазубренным краем, она будто грелась в ладони. Повертев находку, но не обнаружив ничего примечательного, я упрятал её вместе с остальными под подкладку. Костер прогорел, продолжая уютно тлеть. Свернувшись калачиком в слегка влажной одежде, я пустил магию циркулировать вокруг слабым потоком и отрубился.

Мне снилась Неждана. Гибкая, упругая, она оседлала мои бёдра, ненасытно двигаясь и запрокидывая голову, платиновые волосы рассыпались по спине, переливаясь в лучах луны. Я крепко схватил её, притягивая к себе, впился в полные губы и сорвал с них сладкий стон. Неждана обмякла, а я перевернулся, подмяв её под себя.

— Что же тебе тогда не понравилось? — прошептал я, изучая расслабленное лицо и огромные светлые глаза перед собой.

— Всё мне понравилось, Матюха. Всё, — засмеялась та. — Ты и вообразить себе не можешь, насколько.

— Что ж ты с обрыва сиганула, дрянь?

— Подрастёшь, мальчик, — узнаешь, — хмыкнула Неждана и натурально растаяла.

Я выпал из сна, обнаружив себя лежащим на животе, в спущенных штанах. А в двух шагах от меня роняла слюну с острых клыков тварь.

Покрупнее матёрого волка, обросшая плешивой всклоченной шерстью недособака алчно пялилась, не решаясь напасть. Гролк. Очень крупный. Похоже, вожак. Я дёрнулся и почувствовал над собой неуверенный магический купол, слабенький, в два плетения. Сплёл неосознанно, видать, когда инстинкты завопили об опасности. Хорошо, силы хватило. Вскочив на ноги, путаясь с непривычки в застежках штанов, я заозирался в поисках аргумента покрепче. Выходить против гролка с голыми руками — гарантированное самоубийство. Заметил, что через бурелом ползёт белёсым языком туман. Накликал, чтоб её ведьма плешивая ложкой жрала. Гниль пришла.

Купол замерцал и лопнул, оставив меня без защиты.

Тварь прыгнула вперёд, целясь в горло.

Я откатился, наткнувшись на острые ветви поваленных деревьев. Куртка выдержала, сохранив спину, но без синяков не обойдусь. Гролк, сгребая когтищами рыхлую лесную почву, развернулся с заносом и бросился снова. Я отскочил, просчитывая свои шансы отбиться. Укусит, да хоть царапнет, и поминай как звали. У тварей всё ядовитое, и кровь, и слюна, и плоть с когтями.

Магия молчала.

Оскользнувшись на подвернувшейся траве, я едва успел остановиться перед протянувшимся ко мне языком тумана. Туман, ну конечно. Он не трогал тварей, да и людям не причинял особого вреда, обжигал немного. До тех пор, пока не вызреет, не наберёт яда. Но в нём была толика магии. И я знал способ её высвободить.

Я со всей силы саданул по ближайшему острому сучку, раздирая кожу, и помахал перед плетью тумана окровавленной ладонью. Тот радостно дёрнулся к живой крови, вытянувшись плотным сгустком. А гролк как раз прыгнул снова…

Я перекатился, со всей силы впечатывая окровавленную ладонь в землю. Бросился вперёд, чувствуя за спиной тяжёлый разворот. Наклонился, вновь отпечатав в земле ладонь. Перемахнул через костёр, но оставить метку не успел: тварь прыгнула, и мне пришлось броситься в сторону.

А туман уже полз по моим меткам… Прижимая окровавленную руку к груди, чтобы не уронить ненароком каплю туда, где её быть не должно, я перепрыгнул через трясущую головой тварь. Тяжело гролку здесь, за пределами Грани. Быстро расходует силы и медленно восстанавливается. Шанс есть. Маленький, но есть!

Я наклонился, размазывая едва сочившуюся кровь по траве. Гролк вновь прыгнул, и я распластался, пропуская тварь над головой. Не теряя времени, кинулся следом, обойдя плешивого монстра слева, и вновь мазнул по траве. Четыре. Осталась пятая. За моей спиной, отрезая путь к бегству, возвышался вал бурелома. Прямо передо мной скалился гролк. А с двух сторон подползали плотные тяжи тумана…

— Ну! Иди же сюда, ведьмино отродье!!!

Гролк оскалился, роняя белёсую слюну, и неторопливо пошёл вперёд, зажимая беспомощную жертву. Туман дополз до четвертной метки и замедлился.

— Получи!!!

Я саданул ладонью по противному склизкому носу и отшатнулся, пытаясь взобраться на плотную кучу иссохших стволов и ветвей. Хрипло пробормотал активирующее заклятие. И плеснул в туман силой. Совсем немного.

Всем, что было.

Круг замкнулся.

Туман обнял плешивое тело, вой ударил по ушам, гролк завертелся на месте, пытаясь бить лапами по носу. Но его трепыхания значения уже не имели. Круг замкнулся. Туман пожирал тварь, напитывая её магией смерти.

Голова болела. Ныла окровавленная ладонь. Да только не выжил бы я в Гнили, если бы боли боялся. Почти вывернув себя наизнанку, я потащил крохи силы. Давай. Давай же!! Ну!!!

Между ладонями заискрилась тусклая сеть. Я добавил в плетение слабую нить вытягивания сил и бросил вперёд.

И ведь получилось!

Магия тугим силком запечатала замершую в сгустке тумана тушу. Тварь захрипела, повизгивая от боли, а туман распался, втягивая обожжёные лохмотья на бурелом мимо меня. Я почуял волну отдачи и открылся, жадно впитывая крохи магии. А потом просто сполз на землю…

Рассвет уже касался верхушек крон ласковыми пальцами, когда я тащил тушу гролка под прикрытие бурелома. Хорошо бы хоть когти срезать. В идеале, конечно, разделать и наварить снадобья. Все компоненты не найду, но на безрыбье и половина сойдёт. Главная составляющая есть, значит, целебный эффект будет, пусть с побочным действием и слабее, чем обычно.

Лекарство, как известно, от яда отличается исключительно дозировкой. А варить снадобья из протравленных насквозь тел тварей нас научили на первом году в Артели. Как бы ни был силен маг Пригранья, шанс остаться в Гнили с голым задом существовал всегда.

Тушу надо чем-то разделать. Но оружия у меня не было, а выцеженной из тумана магии едва хватило, чтобы остановить кровь и затянуть рану на ладони.

Напластать тварь нужным образом, не задев внутренности, я бы сейчас не смог, даже на той силе, что была у меня до битвы. Выбрав самую мелкую монетку, я зарядил её и оставил под тушей в виде маяка. Или доберусь до Артели, и тогда нужда в подножных ресурсах пропадёт, или разживусь инструментарием и вернусь.

Оставалась еще одна проблема. Гниль. Выходит, ночью она расползлась на пару сотен метров. Я прошёлся немного вглубь и уткнулся в Грань. Плотную, вибрирующую стену. Значит, Гниль до меня не доползла. Раньше остановилась. Тогда как тварь оказалась снаружи? И туман тоже? Обычно Грань держала их в своих пределах, прорываясь лишь под натиском большого количества тварей. Но других, кроме гролка, я не обнаружил. И следов тоже. Выходит, за Грань прошёл только он один?

Это уже был не звоночек, тяжелый набат.

Магом Пригранья я был с рождения. То есть, мы все таковыми были с рождения, магия передавалась по наследству, и исключительно по мужской линии. Бабы рождались или пустыми, или со слабым даром. Как та же Марфутка. В знахарки шли.

А большинство моих соратников до пятнадцати лет болталось у материной юбки, обучаясь обычным премудростям жизни. И лишь потом отправлялось в Артель. Учиться.

Мой же батька меня всюду за собой таскал. И в Гниль в первый раз взял в пять годков. Ох и ругалась мамка… Так он только за Грань и завёл, показать. Будто спешил. Будто чуял, как мало ему отпущено пожить на белом свете. В Артель учиться я отправился уже сиротой. Сгинул отец в Гнили. Ушёл в поход и не вернулся. И похоронить нечего было. Мамка все глаза проплакала и потускнела вся. А я учился, как одержимый. Пригодились уроки отца. В Гниль я пошёл уже на втором году обучения.

Самовольно.

Раньше полных четырёх курсов не пускали.

Основных задач у Артели было три: удерживать Грань непроницаемой и неподвижной, истреблять тварей, чтобы массой прорыв не спровоцировали, и искать способ изничтожить саму Гниль на корню. Маломальских успехов мы пока достигли только по первым двум пунктам. Причину возникновения Гнили выяснить пока не удалось. Зато укреплять её границы мы научились неплохо.

То, что здесь Грань пропустила наружу туман и тварей, могло иметь два объяснения. Первое, неприятное: образовался новый очаг, к которому меня невесть как выкинуло после проклятия Нежданы. Второе, катастрофическое: сдерживающие амулеты перестали работать, и нужно срочно искать новые способы заштопать раны на теле родной земли.

Мне надо как можно скорее попасть в ближайший штаб Артели.

Пожитки собирать не требовалось: все моё было при мне. Я пересёк лес с удвоенной осторожностью, едва забрезжил рассвет. Тело все ещё ныло, сетуя на вчерашнюю нагрузку. Отчего же я так ослаб? Магия тоже демонстрировала зад, не желая подчиняться.

Исцарапавшись и пару раз едва не запахав носом, я, наконец, вывалился из-под завесы ветвей на открытое пространство и побрел в сторону порта. Ветер толкал меня в спину, зябко забираясь под полы влажной от утренней росы одежды, взъерошивал отросшие светлые волосы, свистел в ушах. Именно поэтому я не сразу различил голоса, доносившиеся от мостков, с которых меня вчера купали.

— …след… не похоже…

— …мне тут всё! Найти!

— …аше …городь… да где…

На мостках и вокруг ползали четыре человека, едва не носом землю роя. Пятый, высокий и худощавый, стоял, заложив руки за спину. Что-то мне подсказывало, что их неуёмная активность имеет прямое отношение к моему вчерашнему заплыву.

Я пригнулся, но, видать, слишком резко. Меня заметили. Голосов я уже не разбирал: несся, петляя, словно заяц. В памяти еще держалась оглушительно бахнувшая железяка. Но церемониться со мной не стали. Ноги захлестнула магическая петля, и я кулём покатился по свежей травке. А магия, ветреная моя красавица, гордо отказалась отзываться.

Настигли меня через минуту. Двое недавно ползавших подхватили подмышки, встряхнув чувствительно, но без лишней грубости. Ноги освободить и не подумали. А начальствующий тип зыркнул желтыми глазами из-под низко надвинутой шляпы, и неожиданно мелодичным голосом произнёс:

— Что ж ты от меня бегаешь, соколик?