Огонь в итальянском сердце

Глава 9

Каталин

Маркус оказался не против, чтобы моя лучшая подруга Джемма тоже посетила вечеринку в доме Исайи. Я даже не знаю, хорошая ли была эта идея, потому что, похоже, хозяин особняка полностью завладел ее вниманием.

— А здесь? — листая фотографии в своем телефоне, Исайя поднимает восхищенный взгляд на Джемму. — Здесь ты была?

— О, да! Ну конечно!

— Согласись, нет ничего лучше, чем просто блуждать по этим секретным местам, — убрав с глаз солнцезащитные очки, он выставляет указательный палец. — Круто быть частью всего этого! А ведь многие иностранцы и не догадываются, что Рим не ограничивается руинами, достопримечательностями и пиццей.

Он располагается прямо около бассейна в виде большой-большой гитары. Глядя на Джемму, что лежит на шезлонге, Исайя поддевает голову рукой. Позабыв о десятке других гостей, он сконцентрировался на одном-единственном. Вернее будет сказать, на одной. Они обсуждают кафе «Panella», пока я, скрывая взгляд за темными стеклами «броулайнеров», нахожусь в пассивном поиске Маркуса. Того самого парня, с которым у меня все не определенно. До того, как Джемма меня привезла сюда, она сетовала на Марка. Всю дорогу она говорила мне о том, что он за человек — плохой человек, из-за которого я попала в аварию. Из-за которого выгляжу, мягко говоря, не очень. Разумеется! Кому понравится девчонка с перевязанным коленом, локтем, с раной на лбу и царапиной на щеке? Да он и пригласил меня сюда, поскольку чувствует свою вину. Те поцелуи были плодом эмоциональности. Врачи клиники, кстати, ее не оценили. А позже, когда Маркус попрощался со мной, и вынужден был оставить одну в больнице, я взяла в руки свой телефон…

Он видел фотографию! Какого черта он полез рассматривать другие мои фото? Я не давала такого разрешения. Проклятье. Проклятье! Я не знаю, может, Марк возбудился, увидев меня обнаженной. Хотя, говоря откровенно, нет там ничего особо привлекательного. Все причинные места закрыты, на меня в тот день пролилось столько красной краски, пока фотограф не был доволен работой. Акция в поддержку диких животных. В ней принимали участие почти все молодые девушки нашего благотворительного фонда. Я не могла не согласиться, так как эти фото будут использованы лишь для одного мероприятия, которое пройдет в начала ноября. Маркус не должен был их видеть. Если бы все пошло, как нужно, он бы смог лицезреть меня обнаженной, только если бы посетил вечер помощи тем, кого мы — люди — убиваем ради прихоти. Я не знаю, захочет ли он прийти. Что-то мне подсказывает, что Маркус относится совсем к другой категории общества — ему плевать на тех, кто страдает. Он без ума лишь от самого себя.

Вот и сейчас: выходя из стеклянных дверей к бассейну, он идет с гордо поднятой головой, медленно, собирая взгляды всех приглашенных на вечеринку девушек. Всех, кроме Джеммы. Она все так же болтает с Исайей про кофейню, что не пользуется популярностью у туристов. Подруга не любит читать книги, а я люблю. Поэтому, когда она с новым приятелем заводит беседу о улице, где это кафе находится — Мерулана, — я ассоциирую ее в первую очередь с великим романом Эмилио Гадды.

— Боже, а какой там капуччо!*1 — закатывая глаза от наслаждения, восклицает Исайя.

Джемма, заражаясь его оптимизмом и чрезмерной болтливостью, энергично кивает головой. Надеюсь, она не очаруется Исайей. У нее есть мужчина, который любит ее. Бросать его ради ветреного богача — глупо. Джемма, не отрывая боготворящего взора от него, постоянно соглашается. Когда Исайя заговаривает о пиццерии, которую многие местные и туристы просто обожают, его приятели присоединяются к разговору. Эмоционально высказываясь про «вкуснейшую пиццу во всей Италии», парни подсаживаются ближе.

— У меня есть несколько фото с дедушкой Баффетто!

— А у меня со всей их семьей! — хвастается кто-то в ответ.

Я слышала об этой пиццерии, но, увы, никогда там не была.

— За двести евро в «Баффетто» можно накормить целую армию, — кто-то позади утрирует.

Я оглядываюсь, и глазами нахожу незнакомого парня, а за ним — Маркуса Ферраро, флиртующего с одной из девиц. Конечно, это очень неприятно, но больше всего меня беспокоит то, что моя фотография, которую он однозначно рассматривал, его смутила. В голову лезут всякие ужасные мысли. Не исключено, что Марк поменял обо мне свое мнение. Не знаю, как начать с ним разговор. Как все объяснить? Я говорила фотографу Гвидо, что мне не нужно это фото «на память», но он все равно зачем-то мне его прислал, а я почему-то не удалила. Список гостей благотворительного ноябрьского приема уже составлен. Мы — девушки, раздевшиеся для этой акции — можем не переживать о наличии прессы на вечере. Журналистов, нас уверили, не будет. Лишь богатые, влиятельные люди, которые сумеют изменить участь диких животных в нашем жестоком мире.

Узнавая, сколько юных ребят не относятся равнодушно к будущему нашей планеты, многие изумляются. Все привыкли считать, что молодежь — это, как правило, бесцельные существа. Но на деле ситуация обстоит иначе: множество взрослых и пожилых мужчин и женщин с очерствевшими сердцами, в которых не осталось ни капли сожаления, сострадания. Не осталось огня.

Разумеется, далеко не все такие, но, увы, количество безразличных людей поражает. Так что, если спросить меня, жалею ли я о той фотографии, я отвечу: нет. А если спросить, жалею ли, что ее увидел Маркус, мой ответ будет: да.

Даже очень.

Он нереален, ослепителен. Даже непонятно, что Марк нашел во мне. На его фоне я просто теряюсь. Возможно, именно поэтому он игнорирует меня. Исайя, кажется, заметил, что я глаз не отвожу от его друга, и поворачивается то ко мне, то к нему. Из-за этого я чувствую, что краснею. Ну да, только этого не хватало! Джемма, к слову, сразу не одобрила мой сдельный купальник, на котором изображены экзотические цветы. Я не могу сказать о нем ничего плохого, зато другие над ним посмеиваются.

Солнце клонится к закату. В его теплых лучах купаются все присутствующие, а девчонки и вовсе, будто похорошели к вечеру. Они и так красотки, они слишком прекрасны по сравнению со мной. Время от времени некоторые из них бросают на меня неодобрительные взгляды, которые я вынуждена терпеть.

Или перестать это делать и уйти? Может, я хотя бы так привлеку к себе внимание «короля»? Он отвлекается от очередной грудастой модели и идет к бару, расположенному в открытой большой беседке. Там, около диванов, на мягких столах стоят гигантские сабфуверы. Марк прибавляет звук. Сексуальный трек звучит теперь на всю мощь. Ферраро с довольной ухмылкой вновь приближается к барной стойке и говорит что-то на ухо парню, который выполняет сегодня роль бармена. На нем, как и на других мужчинах, одни плавки. Однако, как лицо «официальное», он надел фиолетовый галстук-бабочку, отчего выглядит забавно. Слуга попойки у бассейна неоднократно кивает головой, в то же время пританцовывая в такт ритмичной песне. Он принимается готовить для Маркуса коктейль, и через пару минут отдает тому высокий стакан с алкоголем и мятой. Ферраро по-дружески хлопает бармена по плечу, а позднее выходит в центр переднего двора виллы, где мы все и находимся. Мужчина, о котором я мечтаю, начинает двигаться под музыку. Девушки, как заколдованные, повторяют за ним. Кто-то пытается танцевать в воде, другие прижимаются задницами к своим бойфрендам. А свободные девочки облепили Маркуса.

Он был таким милым, когда мы остались наедине вчерашним днем. Но сейчас меня для него, словно не существует. Да, безусловно, Марк стесняется такую посредственную девчонку, как я.

«Ты отталкиваешь, ты отталкиваешь, я отстраняюсь, отстраняюсь от тебя.

Я отдаю, и я отдаю; и я отдаю, а ты берёшь; отдаю и ты берёшь

Скажи, что ты хочешь, что ты хочешь убрать меня из своей жизни:

И тогда я просто мертвец, бродящий сегодня ночью.

Но тебе это нужно, да, нужно всё время.

Бунтарка!

Скажи, что ты хочешь, что ты хочешь вернуть меня в свою жизнь:

И тогда я просто мертвец, крадущийся ночью.

Потому что тебе это нужно, да, нужно всё время».

— Он ещё не стал серьезным. — Я вздрагиваю от голоса Исайи, прозвучавшего над ухом.

Поднимаю голову, а хозяин шикарного особняка опускается на разноцветную, нагретую солнцем, плитку. Руками, обхватив колени, он обращает свой умиротворенный взор на Маркуса.

— Ты как себя чувствуешь? — спрашивает без какой-либо заботы.

— Нормально, спасибо.

— Не переживай. Марк просто пока что не понял, сколько всего на него свалилось. Он продолжает жить жизнью тусовщика, жизнью человека из модельного бизнеса. Χоть и прошел уже год, мне кажется, ему трудно свыкнуться с мыслью, что некоторую беззаботность необходимо оставить позади.

Я чувствую на себе взгляд Исайи, когда сама смотрю на Маркуса, подпевающего текст песни знаменитой рок-группы. Я не хочу быть той, о ком забывают при появлении на горизонте кого-то круче. Кого-то красивее, популярнее, умнее, интереснее. Я хочу быть той, о ком заботятся просто так и любят просто так, независимо от внешних обстоятельств.

Все вокруг веселятся. И даже Джемма отправилась на импровизированный танцпол. Один из находящихся здесь парней обнимает ее, вместе с нею прыгая в бассейн. Исайя аплодирует такому поступку своего гостя и вскакивает на ноги. Впрочем, у всех собравшихся реакция на увиденное одинаковая — они ликуют.

Я скучная. Понятное дело, почему Марк не хочет со мной общаться. Я не понимаю, почему люди получают удовольствие от выпивки и тупых разговоров ни о чем. Может, мне нужно расслабиться и начать видеть плюсы в подобном общении? Если бы у меня только получилось…

Я ужасно скучная и занудная. Я всегда думаю о последствиях, а это значит, что со мной вряд ли захотят иметь дело те, кто привык наслаждаться барабанными битами и алкголем.

Джемма развлекается. Исайе тоже не до меня. Мой уход однозначно останется незамеченным. Я поднимаюсь с места и направляюсь в сторону дома, чтобы одеться и забрать свои вещи. Иногда я ненавижу себя. Но с другой стороны, почему мне нужно под кого-то подстраиваться?

Господи, какая же я дура! Еще и оправдания придумываю этому козлу! Злости во мне предостаточно — солнцезащитные очки, телефон, ежедневник, кошелек, которые выпали из рюкзака, вновь оказываются в нем. Я раздраженно бросаю на дно светло-бежевой сумки помаду и тушь, что так мне и не понадобились. Не успела накраситься в общежитии. Думала, что смогу это сделать на вилле. Глупая… Как только я оказалась тут, холод Маркуса отбил напрочь любое желание стать лучше. И плевать, что он отправил за нами с Джеммой машину! Не оказал ведь требуемого гостеприимства, заставив меня чувствовать себя тенью на вечеринке.

Я еще долго могу перечислять «заслуги» Марка, но лучше вообще прекратить о нем думать. Он даже не достоин того, чтобы я из-за него сердилась. С самого начала я отгоняла ощущение того, что Маркус мной пользуется для собственных целей. Не знаю, откуда это чутье, но оно не проходит до сих пор. Я виновата лишь в том, что позволяла это. Но теперь все закончилось.

Окна открыты — я слышу отчетливо одну из любимых композиций 5 Second of Summer «Lie to me». Не знаю, чем занимаются ребята под романтическую балладу. Может, пары слились в медленном танце? А, может быть, целуются? Или кто-то целует моего Маркуса… Моего? Серьезно, Каталин?

Он может засовывать свой язык в чей угодно рот. Мне плевать!

«Я видел тебя ночью, и ты была прекрасна.

Я заметил, что ты тоже посмотрела на меня,

Но это был один единственный взгляд.

Ты выглядишь счастливой, о,

Ты выглядишь счастливой, о.

Мыслями возвращаюсь в Нью-Йорк:

Как меняли билеты, чтобы дольше быть вместе,

Как я думал, что это верный путь.

Теперь мне кажется:

Лучше бы мы вообще не встречались.

Потому что тебя слишком сложно забыть.

Пока я разгребаю твои проблемы,

Он расстёгивает твоё платье.

И даже зная, что ты меня не любишь,

Я надеюсь, что, если спрошу,

Ты солжёшь, ты солжёшь, ты солжёшь мне».

— Ты хочешь домой?

Сердце уходит в пятки. Я вмиг оборачиваюсь на голос, который успела полюбить. В проеме одной из гостевых комнат первого этажа встал Марк Ферраро. Он держит руки над головой, положил мощные ладони на дверную раму. Εго взгляд не источает доброжелательности, нo сейчас он хотя бы видит меня, а не смотрит сквозь.

— Да, — отвечаю несколько рассеяно, перебирая в руках ткань темных джинсов, — мне уже пора.

— Куда ты так спешишь? — говорит Маркус, усмехнувшись.

Однако с его лица не пропадают слезы ожесточенности и недовольства.

— Меня ждут.

— Ждут? — в это слово он вложил неподдельное удивление.

Наверное, в голове уже промелькнули картинки, как я встречаюсь с каким-нибудь другим парнем. Εсли он будет ревность, мне даже польстит.

— Угу, — нарочно беспечно отзываюсь и пожимаю плечами. Я поворачиваю голову и смотрю на Марка в упор. — Можешь выйти? Я хочу переодеться.

Его взгляд заскользил по моим обнаженным ногам. Никто так и не поинтересовался, где я удосужилась так навредить собственному телу. А он не стал рассказывать, кто разбил его машину. Девушка, разгневавшись, угнала тачку парня и врезалась капотом в дерево. Задетое самолюбие не позволяет об этом распространяться, да?

Если бы Маркус просто попытался быть со мной более любезным, если бы хоть притворился, что рад мне, я бы не ушла. У него был для этого целый день. И вечер. Но он не захотел приложить хоть немного усилий. Я ухожу, поскольку теперь уязвлена моя самооценка.

Так сильно волнуюсь, что взяв ранее в руки одежду, зачем-то снова кладу ее на кровать. Ладони потеют, а дыхание затрудняется. Ненавижу то, что он вытворяет со мной, лишь будучи рядом.

Маркус тебе не нравится.

Не нравится.

Чувствую, он подходит ближе. Я думала, он попросит меня остаться. Или повернет к себе лицом, чтобы поговорить. Пока Марк решается, делаю вид, что ищу нечто важное в рюкзаке. Боже, выгляжу со стороны я, наверное, очень нелепо!..

Вместо того чтобы, как и ожидалось, сказать мне утешающие слова, попросить прощения, Маркус резко хватает меня за талию. В действительности, я почти ничего не успеваю понять. Вот мои ноги оторвались от пола, а спустя каких-то несчастных пять секунд я, будто приклеена к стене, выкрашенной в цвет персика.

Обхватив ногами бедра Марка, я тяжело сглатываю. Это, клянусь, получилось автоматически. Я не желала быть с ним в таком тесном контакте. По крайней мере, осознанно.

Отвратительная ложь.

— Ч-что ты… делаешь? Отпусти… Я ухожу.

Язык заплетается. Удивительно, как мне вообще удается говорить. Он просто приложил меня к стене, но вместе с этим выбил весь воздух из моих легких.

— Я тебя не отпускаю, — Маркус не рычит, но зверь в нем уже проснулся.

Напор, с которым он говорит, оставляет меня безоружной. Глаза напротив горят огнем. Два разных цвета — зеленой травы и какао — смешались воедино. Это восхищает! Все, что сейчас происходит, происходит не со мной: красивый мужчина со слегка смуглой кожей держит меня в своих крепких объятиях. Я могу поверить, что он играет, но иногда так хочется быть обманутой. Даже если потом правда окажется слишком горькой.

Животом я чувствую кубики его голого пресса. Он опускает голову, и жар дыхания опаляет мою шею. Бабочки внутри. Я была уверена, что те уже мертвы, как вдруг они ожили.

И все же — так быстро сдаваться? Нет. Стараюсь вырваться, пусть и понимаю, что это практически нереально. Хватка Маркуса невероятно сильна. Он, пригвоздив к гладкой поверхности, держит мои руки над головой. Дышать он начинает так же неровно, как и я. Предполагалось, что он умеет контролировать себя лучше моего…

Воздух до того накален, что его можно разрезать ножом, но обстановку разбавляет громкая музыка, доносящаяся снаружи.

— Ты не понимаешь, — шепчет он, делая паузы после каждого слова. — Ты на меня обижаешься, но, возможно, я просто боюсь… причинить тебе боль.

Он ни разу не коснулся губами моей кожи, не поцеловал, но я не могу избавиться от мысли, что схожу с ума, сгораю в огне. Я его очень сильно хочу. Наши губы друг от друга так близко, однако снова решиться поцеловать Маркуса первой сложнее, чем кажется.

— Ты уже причиняешь мне боль, — откликаюсь на откровение Ферраро. — Тем, что отталкиваешь меня, не замечаешь меня.

— Глупышка, — говорит, блаженно улыбнувшись у моего рта, — я просто хочу защитить тебя.

Ответ звучит вполне искренне, но так страшно, что это вранье.

— Не надо, — с уверенностью заявляю, после чего вовсе не двигающийся все это время Маркус, прижался ко мне вплотную.

— Не защищай меня от себя, — произношу лихорадочно в его губы.

Он принимается тереться своей промежностью о мою, вцепившись зубами в подбородок. Я тихо восклицаю от боли, но пока ещё могу управлять собой. Ухватившись за широкие плечи, разрешаю Марку лишать меня рассудка. Его губы опускаются ниже, спустя мгновение он быстро и жадно целует мою шею, посасывает кожу, кусает ее, а потом ласкает языком. Его действия бедрами вызывают дрожь в теле. Я ощущаю, что вот-вот дотянусь рукой до звезд. Он так настойчив, так безумен… Убежденная скромница во мне разрушается с каждым поцелуем Маркуса. На место ей приходит одержимая желаниями девушка, которой я не знаю. Я встречаю ее впервые, и мне нелегко.

Ферраро, вскинув на меня взгляд необыкновенных глаз, оттягивает топ сдельного купальника. Я, как завороженная смотрю на то, что он делает — обнажает грудь и, опустив голову ниже, втягивает в рот сосок.

О, Господи!..

Марк ненасытен. Он проделывает то же самое с левым соском… Я откидываю голову назад, вырываю руки из его хватки и сжимаю со всей силы плечи парня. Его рот прокладывает дорожку вверх, опять к шее, но после снова возвращается к груди.

— Ты хочешь этого? — спрашивает он надтреснутым голос. — Чтобы я испортил тебя.

Мы дышим в унисон, сердца у обоих бьются cо скоростью света. Я не хочу никого, кроме него. Я окончательно рехнулась. И пускай это звучит плохо, мне нужно быть запятнанной им.

Ответить мне, к счастью или к сожалению, не удается. В коридоре слышны голоса. Дверь открыта нараспашку. Вот-вот кто-то застанет нас вдвоем. Страх берет свое — я отталкиваю Маркуса. Но он, будто скала — не шевелится с места, не отходит ни на миллиметр.

— Отпусти меня, — говорю едва слышно, уворачиваясь от его губ.

Марк настойчиво желает меня поцеловать, и я практически неудачно стараюсь дать ему отпор.

— Боишься? — уголок рта Ферраро искривляется в ухмылке.

Он опять превратился в сволочь.

— А мне это нравится, — неожиданно выдает, поймав мой взгляд. — Трахать тебя и знать, что кто-то может увидеть нас…

От его слов по спине пробежали мурашки. Он вдруг вдавил меня в стену сильнее, крепче сжимает жилистыми ладонями колени.

Больно. Мои раны отзываются болью.

Я ощущаю трение внизу, которое лишь нарастает. Маркус увеличивает темп. Быстрее и быстрее. Я хочу запретить ему это, но не могу. Я хочу сказать, что против, но это не будет полноценной правдой. Из моего горла вырываются всхлипы, стоны уже на подходе… Ощущение его языка в моем рту непередаваемо. Он орудует им так же беспощадно, как и двигает бедрами, приближая меня к оргазму.

К моему первому жизни оргазму, который я получу с мужчиной. Голоса в коридоре сейчас уже не имеют никакого значения. Спустя пару минут я их и вовсе не слышу. Может, девочки, болтающие там, ушли. А, может, они замолкли, потому как пялятся на нас.

Мне все равно. В данную секунду мне это безразлично.

Я хочу кончить вместе с Маркусом.

Он, прекращая целовать, обменивается со мной дыханием — мятным, приятным, с привкусом сигаретного дыма. Я готова целовать его вечно.

— Я хочу трахнуть тебя, Каталин, — Ферраро сообщает со свистом. — Хочу жестко трахнуть тебя!

Εго голос становится несколько громче, движения — ритмичнее. Я прижимаю Марка к себе еще теснее, уткнувшись лбом в напряженное плечо.

— Боже… — все, что могу выговорить я.

Все было так хорошо, просто отлично и дело близилось к финалу, пока я не почувствовала вибрацию в лодыжке. Она прижата к ягодице Маркуса. В заднем кармане его летних черных шорт спрятан мобильный, тот звонит и звонит. Марк не двигается глядя на меня. Я сглатываю огромный ком в горле, который образовался только что. Неторопливо Ферраро слегка отодвигает от меня свое обнаженное тело. Мои руки скользят по его груди вниз, к животу, стальному прессу. Ноги все ещё обвиты вокруг его бедер. За спиной у него, как оказалось, никого нет. Я перевожу взгляд на Марка. Ничего не говоря, он, словно извиняется глазами, промаргивается, а потом заводит руку назад и выуживает из кармана смартфон. На дисплее высветилось селфи-фото изящной блондинки в одном бюстгальтере, а под ним имя — Бланш. Мы смотрим друг другу в глаза. Я на него — с разочарованием. Он на меня — с чувством вины. Вызов остается не отвеченным, поэтому следом приходит сообщение. Я не могу не опустить глаза на экран. Говорю себе, что это ни к чему, но совладать с собой в такой ситуации…

Смс-ка написана на английском языке, занимает почти весь дисплей. Большими буквами значится:

«Я вылетаю, завтра в полдень буду в Фьюмичино.*2 Ты же встретишь меня? Я очень соскучилась».

___

*1 — Именно так многие римляне называют капучино.

*2 — Крупнейший аэропорт Италии, расположенный к юго-западу от рима, примерно в 30 км от центра итальянской столицы, в небольшом городке Фьюмичино.