Огонь в итальянском сердце

Глава 25

Маркус

Ему здесь, конечно же, делать больше нечего, поэтому он двигается к парковке, но я, стремглав бросившись к Шеридану, равняюсь с ним. А, загородив ему дорогу, толкаю того в грудь. Он задевает кого-то из сонмища обожателей поп-соул певицы. Люди обходят нас и протестующе ругаются. Плевать я хотел на их чертыхания!

— Я в тупике, понимаешь? — выпаливаю. — Никак не получается избавиться от тебя. — Развожу руки в стороны, прикидываясь озадаченным. — Скажи, просто скажи, что тебе нужно, чтобы исчезнуть?

Алистер ухмыляется, но, не ответив на интересующий меня вопрос, переходит к другой теме:

— Каталин действительно куколка, и все-таки я не намерен соперничать с тобой…

— У тебя и не получится!

— … Ева только попросила, чтобы я привез твою малышку на концерт, и приехал сам.

Несмотря на мой штурм, Алистер не теряет самообладания. Спрятав ладони в передних карманах джинсов, он театрально выгибает бровь в ожидании ответного словесного броска. Но я ничего не говорю, потому Шеридан продолжает:

— Порой кажется, что ты не эволюционировал. Перестань вести себя, подобно животному. И, ели вдруг ты не в курсе, не все девушки согласны на любовь втроем.

Невозможно передать, какая злость меня берет. Я тычу пальцем в Алистера, хотя, откровенно говоря, он не виноват в происходящем между мной, Бланш и Каталин.

— Я не сплю с ними обеими одновременно! Я пытался порвать с Бланш, но это не так просто сделать, когда ты был с женщиной в отношениях довольно продолжительное время! Так что перестань меня судить, отвяжись от Каталин и займись собственной паршивой жизнью!

Шеридан тоже кипятится. Я в здравом уме — ему тяжело сдерживать себя, когда я вот так, на глазах у всех, свирепствую и унижаю его достоинство.

— Не будет кутила и баловень судьбы давать мне советы! — Его лицо моментально краснеет. — Я бы двинул тебе кулаком пo лицу, если бы оно уже не было разукрашено, — добавляет Алистер тише. — Дай мне уйти, Маркус.

Он намеренно цепляет меня плечом, пройдя вперед. И он прекрасно слышит, когда я обращаюсь к нему нехарактерно тихо:

— Никакой я не баловень судьбы. Ты ничего не знаешь.

Полуобернувшись, отмечаю, как Шеридан затормозил на пару секунд, а после зашагал дальше.

~*~*~*~

Я слушал сопливые песни Kodaline, выпивая один стакан скотча за другим. У моего покойного отца была страсть к шотландскому виски, которая передалась мне. Я думал, это единственное, кроме внешних данных, что я у него унаследовал. Но страшно представить, что когда-нибудь с высоты прожитых лет я пойму, что стал точной его копией. Не хочу быть тираном, сумасшедшим агрессором, но, каждый раз выходя из себя, я с горечью обнаруживаю в своем темпераменте папины черты.

Не желаю быть таким эгоистичным ублюдком.

Ночь была длинной. Я опустошал бутылки со спиртным в родительском доме. Мать сначала уговаривала перестать, а потом отчаялась и ушла спать. Но стоило ей позже спуститься вниз, чтобы выпить воды, я пристал к ней с вопросом о нашей схожести с отцом. Как повела себя мама? Она промолчала. Опустила ресницы и не сказала ничего.

Может, надо было напиваться в баре?

Каталин не брала трубку, сколько бы я ей ни звонил. А потом и вовсе отключила мобильный. Умница. Знает, что от такого мерзавца как я необходимо держаться далеко.

Чудовищно скучаю по ней… По тону ее голоса, по запаху ее кожи… От Каталин в последний раз пахло спелыми персиками и абрикосами. Не знаю, что дало такой аромат — гель для душа, крем для тела или шампунь, — но это было восхитительно.

Я скучаю.

Я скучаю до чертиков, до безумия.

Приняв бодрящий душ, я звоню своей помощнице, чтобы отменить все дела в офисе на сегодня. Задавшись целью найти Каталин и поговорить с ней нормально, я оперативно одеваюсь и вылетаю из комнаты. Встречаю у лестницы уже нарядившуюся мать, небрежно здороваюсь с ней. Вместо пожелания доброго утра, я получаю новую порцию недовольства от этой женщины.

— Молодец! Заявился вчера на работу с синяками и кровоподтеками на лице! Зачем ты позоришь нашу фамилию? Вечно во что-то ввязываешься!..

Я не теряю времени на ссоры с матерью, просто поспешно спускаюсь вниз по ступеням. Горничная приветствует меня, но, пренебрегая ее «реверансом», выхожу за дверь. Вслед доносятся мамины проклятия. Она неоригинальна: повторяет одно и то же из раза в раз.

С помощью GPS мне удается узнать, что местоположение Каталин в центре. В ресторане?! Во Фламинио?!*1 Подъехав к заведению с названием «Del Mercato», паркуюсь около серого внедорожника. Во французских окнах можно рассмотреть только то, что интерьер внутри темный. Через вращающиеся двери я вхожу внутрь, принимаясь сразу же бродить глазами по гостям ресторана.

Господи, сколько же здесь столиков… Ни одного свободного. Ко мне подбегает гламурная шатенка с электронным планшетом в руке и, фальшиво улыбаясь и хлопая накладными смоляными ресницами, она информирует о том, что мест пока нет. Она предлагает забронировать столик на завтра, но, не приняв во внимание ее навязчивое предложение, я прохожу внутрь неизмеримого зала. В другом помещении — таком же солидном по размерам — в мою сторону оборачивают голову любопытствующие посетители. Я помешал им трапезничать, расхаживая между ними, словно полицейский в поисках преступника.

Наконец, я замечаю ее. Сконцентрировав на ней взгляд, я жду, когда Каталин отвлечется от разговора и увидит меня, и поэтому не сразу смекаю, кто сидит с нею за одним столом.

Шаги даются с трудом, но я все-таки преодолеваю ту дистанцию, что нас разделяет. Пространство мгновенно заполняется звонким и счастливым голосом Каталин. Только я ни черта не понимаю из того, что она говорит.

— Anya, látnod kell, egész Róma! Ez hasonlít a kiállítás termeiben egy hatalmas Múzeum, tető nélkül! Látogasson el a helyi piacok, dobj fel egy érmét a Trevi-kút… milyen finom cappuccino! Ígérem, hogy lesz ragadtatva a szaftos articsóka!*2

Взрослая женщина-блондинка выглядит, как старшая копия Каталин; она держит свою ладонь на руке журналистки. Седой мужчина, сидящий по другую сторону, от объекта моей «разведки», внимательно слушает свою, по всей видимости, дочь. Да, это, вероятно, родители Каталин. А кто тот молодой парень, который расположился напротив ярой зоозащитницы, я понятия не имею.

— Привет, — неожиданно почувствовав мальчишескую робость, произношу я.

Четыре пары глаз нацеливаются на меня, сканируя, как будто лучи прожигающего лазера.

— Маркус? — ошеломленно отзывается Каталин.

— Я… не знал, что ты с близкими…

— Как ты нашел меня?

Ее интонация сквозит и упреком, и досадой, и смятением. Грудь вздымается чаще; безупречно накрашенные губы приоткрываются. В этот миг она кажется по-особенному красивой.

— Мы можем поговорить? — указав большим пальцем себе за спину, я готовлюсь к тому, что она меня пошлет.

Мое спасение — это ее семья, при которой Каталин наверняка просто не посмеет демонстрировать строптивый нрав. Отец — если это отец — у нее плечистый и плотный, лицо его носит отпечаток какой-то строгости и холодности. Похоже, он начальник в своем доме. Опустив подбородок, угрюмо разглядывает меня из-под кустистых бровей.

— Anya, apa, mindjárt jövök.*3 — Я не понимаю ни слова, однако Каталин выражается деликатно, прямо держит спину, будто бы сдает экзамен.

— Lányom, mi folyik itt?*4

Одетая в черное платье, виновница моей ночной пьянки жестом просит подождать ее одну минуту. Брюнет с голубыми глазами, в точности как у непокорной блондиночки, рассматривает меня с некой неприязнью. Стоило сообразить раньше, что этот парень и Каталин — брат и сестра. На вид ему не меньше двадцати пяти. А, возможно, он мой ровесник. Я не отрицаю, что братик вздумает защищать сестренку. И будет прав.

— Моя статья для студенческого интернет-журнала, если тебе вдруг интересно, провалилась из-за твоей «чудесной» кузины и «добрейшей» подружки, — кидается обвинениями журналистка, когда мы заворачиваем за угол.

Узкий коридор ведет к туалетным комнатам, следовательно, нам мало кто помешает обсудить проблемы, но я был бы рад выйти на улицу.

— А после воссоединения со своей любимой Бланш, ты реально рассчитываешь на то, что я захочу общаться с тобой?

— Ну, ты же вышла со мной сюда, — изрекаю в привычном высокомерном тоне, а затем в мыслях убиваю сам себя за несдержанность и идиотизм.

Каталин кривится, коротко качнув головой.

— Да пошел ты, Маркус, — глухо, со злостью бормочет она, ударив меня по груди и норовя уйти.

К счастью, мне удается ее удержать. И пускай противная девчонка брыкается, я прижимаю ее к стене. Слушаю, с какой бешеной скоростью колотится крохотное сердечко.

— Успокойся, — шепчу, ощущая мрачное, садистское удовлетворение от тесной близости, — угомонись.

— Отпусти меня! — рычит она мне в шею.

— Ката…

— Убери свои грязные руки!

— Каталин…

— Я тебя ненавижу, сволочь! — сквозь слезы и дрожь в голосе, со скрежетом зубов выдавливает.

— Да не было у меня ничего с Бланш! — сжав худые плечи, я встряхиваю ее.

Слезы капают вниз по щекам, попадают мне на черную футболку. Индиговые широко раскрытые глаза «ощупывают» мое лицо. Каталин с усилием сглатывает и едва заметно шевелит губами. Она ничего не может сказать, не решается, все ещё предполагает, что я беззастенчиво лгу.

— Ты врешь…

Что и следовало ожидать.

— Нет, это чистая правда.

— Ты врешь, — упрямо повторяет Каталин. — Я не верю тебе.

Соединив наши лбы, глубоко и устало вздыхаю. А чуть позже, когда она вконец перестает вырываться на волю, опускаю голову ниже и касаюсь губами почти детской кожи ее ключиц. Моя… Моя… Моя же.

— Пожалуйста, верь мне, — осыпаю ненасытными поцелуями ее горло. — Умоляю, верь мне. Я уже без тебя не могу, не умею. И мне страшно!

В душе образовалась огромная дыра, когда дошло наконец, что я могу потерять Каталин. Подумать только — я считал ее некрасивой, безобразной, дурнушкой! Но она ведь удивительная и потрясающая.

— Отпусти, — в этот раз негромко приказывает.

И я подчиняюсь. Мои ладони упираются в стену по обе стороны от головы Каталин. Она пытается восстановить затрудненное дыхание, а меня все мучает нервное напряжение. Ее тело всего на несколько секунд примкнуло к моему. Я вынужден опустить руку, чтобы она ушла. Видит Бог, мне никогда в жизни не было так сложно идти наперекор своим желаниям. Я смотрю вслед Каталин, когда она с гордо поднятой головой уходит от меня.

Каталин

Джакобу нравится кампус Тор Вергата, он хвалит общежитие, в котором я живу. И в то же время наши родители критикуют абсолютно все, что увидят. В особенности, папа. Он уже не так хорошо знает итальянский, поэтому ему кажется, что все вокруг обсуждают его. Мы с Джакобом над ним потешаемся, из-за чего получаем суровые взгляды в свой адрес.

— Ты так и не рассказала, — начинает старший брат по-венгерски, — кто тот парень, который отозвал тебя во время обеда? — Он такой же высокий, как и Маркус, поэтому мне не так легко смотреть на него, но я распознаю в его голосе неодобрение. — Только не думай, что я поверю в то, что ты наплела отцу с матерью. Не думаю, что появление коллеги с работы так тебя удивило бы и огорчило. Да и для официанта или бармена он был слишком хорошо одет…

Я негодующе фыркаю, возмущенная тем, что Джакоб раскалывает меня, как орех. Чувствую на себе пытливый взгляд брата.

— Давай-давай, сестренка, — настаивает он, говоря тихо, поскольку родители идут впереди нас, — я жду правды.

Убрав некоторые детали, преподношу Джакобу свою историю с Маркусом в таком виде, в котором она и происходит, — ничего не приукрасив. Он слушает меня, ни разу не перебив. Пока мама с папой поднимаются на третий этаж, устроив себе самостоятельную экскурсию, мы остаемся на втором. Прислонившись к металлической балюстраде, молчим, поглощая хаос чужих гудящих голосов. Внизу студенты, сидя на диванах, болтают, наслаждаются громкой музыкой, разговаривают по телефону или просто играют в игры. Многие из них так неунывающи и бесшабашны, но я знаю, что каждый скрывает в глубине души собственные переживания и боль.

— Ты любишь его? — в конечном счете Джакоб задает изводящий его вопрос.

Я ничего не отвечаю, продолжая сохранять молчание. В горле образовывается ком, и все попытки сказать хоть слово заканчиваются неудачей. Да мне и необязательно что-то говорить, чтобы брат все понял. Он обнимает меня крепко за плечи, я его — за талию. Утыкаюсь носом в коричневую рубашку, вдыхая запах любимого парфюма Джакоба и запах нашего дома. Кажется, что на одну минуту я снова попала в наш маленький городок.

В наш Дьёр.

___

*1 — Один из центральных районов Рима.

*2 — Мама, тебе обязательно надо осмотреть весь Рим! Он напоминает выставочные залы громаднейшего музея без крыши! Посетишь местные рынки, бросишь монетку в фонтан Треви… А какой здесь вкусный капучино! А еще, даю слово, ты останешься в восторге от сочных артишоков! (венгр.)

*3 — Мам, пап, я сейчас вернусь. (венгр.)

*4 — Дочка, что происходит? (венгр.)