Огонь в итальянском сердце

Глава 14

Каталин

Ни звонка, ни смс-сообщения. Благодаря Маркусу я почувствовала себя желанной, поверила в то, что красива. Может, это ничего и не значит, но уже вечер — а он даже не написал, не спросил, как я. Вероятно, развлекается с Бланш? А что, если они не просто друзья? Может, она соблазнила его, и он переспал с ней?

Ну, черт возьми, как уничтожить эти мучительные мысли?! Не хочу думать ни о Марке, ни его подруге, вот только ни черта не получается. Со мной и Альбаной сегодня снова работают официанты выходного дня — Оттавия и Ракеле. Так совпало, что мы опять в одной смене. Девчонки классные, я привыкла к ним. Да и с ними веселее и быстрее проходит день в кофейне, но под конец дня, когда в «Каролле» почти никого из посетителей не осталось, Ракеле решила добить меня грустной песней. Из динамиков полилась композиция Gwen Stefani «4 in the morning». Разумеется, она не знает о моих душевных терзаниях и включила этот трек, исходя из исключительно собственных вкусов. Это, правда, никак мне не помогает. Внутри все переворачивается. Великолепный голос Гвен действует, как соль, которую сыплют на рану. Однако слова, что исполняет певица, никак не способствует улучшению. Вот почему я не хотела отношений. Вот почему уговаривала себя держаться подальше от Маркуса и от подобных ему парней. Да и вообще — от мужчин. Любовь все меняет. Увлечение кем-то делает жизнь невыносимой. Ферраро такой, каким является — он может не звонить и не объявляться несколько дней подряд. Но внезапно напишет, когда ему самому этого захочется. Он предупреждал меня, что в любой момент все может закончиться. Чтобы завершиться, отношения должны сперва начаться. А у нас их нет. Есть эгоист, которому плевать на меня, и есть я, скучающая по этому эгоистичному…

Ладно, нужно пресечь все размышления о Маркусе. Я работаю на автомате, Билли не замечено ни единой ошибки. Единственное, что его коробит и что он пытается во мне исправить — это моя улыбка. Я пытаюсь делать вид, что все хорошо, но ему заметно, как я фальшивлю. Черт возьми, я стараюсь. Если бы Ракеле вырубила музыку вообще, было бы легче обслуживать нашего последнего гостя. Он попросил счет. Все, что осталось сделать — забрать деньги, рассчитать его, принести сдачу, убрать столик, за которым он еще сидит. И да, конечно, не забыть послать ему прощальную улыбочку…

Вместо меня традиционное «Заглядывайте к нам снова!» прощебетала Альбана. Стоило итальянцу, зажавшему книгу под мышкой, выйти из кафе, как взгляд сменщицы тут же сменился на холодный и брезгливый. Она посмотрела на меня, как смотрят на никчемных глупышек успешные женщины — с откровенной неприязнью. Может быть, я бы и стала комментировать ее нелюбовь ко мне, но сейчас у меня нет на это ни желания, ни настроения. Лишь бы скорее оказаться в общежитии. И пускай уже Ракеле вырубит звук, в зале никого нет, помимо нас. Она слушает одну и ту же песню американской певицы уже четвертый раз. Неужели по моему лицу ей до сих пор не видно, как мне хреново? Я думала, что плохо скрываю эмоции.

«Просыпаюсь и смотрю на новый день.

Прошлой ночью луна опять потерялась,

Но сегодня солнце уже успело вставить своё слово.

По-моему, мне хорошо.

Но мне больно думать,

Больно осознавать истину,

Я уже вся пропитана ею.

Я лежу в темноте

И смотрю на тебя спящего — мне очень больно.

Я лишь знаю,

Что ты должен отдать мне всё,

Не меньше, потому что

Ты знаешь, что я отдаюсь тебе целиком».

Не звонит и не пишет — единственное, что вертится в моей голове, когда я переворачиваю стулья и ставлю их на столы. В этом мне помогает Оттавия. Подойдя ближе, напарница хмурится, но вскоре со лба у нее исчезают морщины, и она странно усмехается, что-то пробормотав. Я продолжаю заниматься делом, не обращая внимания на подколы. Моя новая приятельница толкает меня плечом в плечо и вновь многозначительно хмыкает. Взглянув на Оттавию, отмечаю, что светло-серые глаза приобрели темный оттенок — а такое с ней случается, если она чем-то всерьез заинтересована или из-за чего-то не на шутку расстроена. Очевидно, что второй вариант отпадает.

— Что? — не выдержав таинственных взоров в мою сторону, я останавливаюсь, упираю ладонь в стену и оборачиваюсь к официантке выходного дня. Под моим цепким взглядом Ви — как сокращенно именует ее Ракеле — в то же мгновение теряется.

Она прячет глаза под накрашенными синей тушью ресницами, закусывает губу и ухмыляется самой себе, от чего я вскипаю. Желаю уже оказаться подальше отсюда, ни с кем не разговаривать, побыть с самой собой. Девчонки хорошие, даже очень, но, откровенно говоря, я бы сейчас не отказалась от компании Глории. Она никогда не делала вид, что ей хоть как-то интересна моя жизнь. Гло не лезет с расспросами, ложится в постель, накрывается одеялом с изображением «Звездных войн» и перечитывает любимого Стивена Кинга.

— Келли говорит, ты сегодня какая-то не такая, — следуя за мной, любопытничает Оттавия.

Ракеле придумала себе укороченный вариант имени — в совершенно американском стиле. Им нравится быть Келли и Ви, а мне приходится к этому привыкать. Альбана ворчит, что эта мода подражать штатам ее ужасно раздражает. Впрочем, хоть в чем-то я с ней согласна.

— Она убеждена, что ты влюбилась, — выдав это с несерьезной интонацией, Оттавия глупо захихикала.

Работники кухни недовольны, они кричат нам, чтобы мы справлялись скорее. Все устали, все хотят домой. Альбана ругается с одной из женщин-поварих. У них обеих скверный характер, и они ссорятся чаще, чем дышат. Билли, как всегда, выступает в роли миротворца. Вообще, Билл классный парень. Сначала он казался мне надменным и цепляющимся ко всем проколам, но мое мнение о нем было неверным.

— Эй, Ви, — поддерживает веселое настроение подруги Ракеле, — отстань от нее!

Оттавия вновь легко пихает меня. Она пытается заглянуть мне в лицо, пока я выполняю работу за нас двоих. А потом, не вытерпев такого давления, кладу ладони на талию и оборачиваюсь к ней. От этой деланной серьезности с моей стороны нам с ней внезапно становится смешно. Спустя несколько секунд принимаюсь хохотать, как умалишенная. Оттавия, подойдя ближе и громко смеясь, держится за живот. Сварливый голос Альбаны, наверняка, слышен даже за пределами «Кароллы». Та отвлеклась от перебранки с кулинаркой и теперь закидывает крепкими выражениями нас с Ви. Оттавия показывает ей средний палец, вследствие чего мы просто надрываемся до упаду. Приложившись к стене, хохочем во все горло! Я не знаю, что на нас нашло, однако мне вдруг стало так хорошо. Всего-то и нужно было — отпустить ситуацию. Да и пошел этот Маркус к черту!

Альбана жалуется на нас Билли. Он выходит в зал, чтобы устроить взбучку, но, увидев, как ракеле забавно и нелепо танцует со стулом, сам прыскает в кулак. Его попытки не заржать голос увенчиваются провалом. К сожалению противной старшей официантки, она остается ни с чем. Все ее строжайшие запреты забыты, и даже менеджер уклоняется от правил. Спокойно смотреть, как Келли по-дурацки двигает бедрами, представляя вместо высокого стула красавца-мужчину, невозможно. Мы втроем держимся за животы и катаемся со смеху, пока неожиданно дверь кофейни не открывается. Никто бы, вероятно, этого даже не заметил, однако зазвенела металлическая подвеска-пагода. Красивая высокая блондинка, вошедшая первой в кофейню, подняла в тот же миг голову, чтобы взглянуть на «музыку ветра». В следующую минуту она смотрит на нас, широко растянув рот в голливудской улыбке. Как член обслуживающего персонала, я в первую очередь подумала о том, что, к счастью, грустный трек перестал звучать. Перед тем как приступить к брачным играм с мебелью, Ракеле запустила в проигрывателе альбом Джули Берган. Но позже меня посетила другая мысль, которая распорола сердце — эта девушка… да, точно… я видела ее фото на телефоне Маркуса, когда она звонила ему.

Бланш.

Все произошло очень быстро, а такое ощущение, будто кто-то поставил данные секунды моей жизни в режим замедленной съемки. Через каких-то несколько мгновений за спиной Бланш показался Марк Ферраро. Он улыбался всем так же ярко, как и его подружка. Вскоре, когда ко мне возвращается дыхание, я замечаю, что вместе с ними пришли и друзья Маркуса — Исайя, Дейл с хрупкой брюнеткой, Ева с крупным шатеном. Все, кроме Исайи, могут похвастаться своими парами. Ох, да ладно, Марк держит Бланш поближе к себе!.. Он закинул руку ей на плечо, словно она его девушка.

Отлично. Именно этого мне не хватало сегодня, чтобы понять, какой он все-таки подонок.

Пока Ракеле смущенно ставит стул на место, Альбана уже выбежала в зал встречать новых гостей. Ви отталкивается от стены и, буквально подлетев к моей напарнице, что-то злопыхательски шепчет ей на ухо. Я догадываюсь, о чем она: мы не хотим оставаться ещё на несколько часов в кофейне, а Альбана руководствуется тем, что необходимо следовать желанию клиентов. С ней невыносимо работать — хоть и отправляться домой мы должны не позднее десяти вечера, старшая официантка может это запретить. Оттого ее никто здесь не любит. Билли безразлично — его трудовой день уже кончился. Он пожелает всем крутой ночи и уедет.

Я не хочу обслуживать ни Маркуса, ни его шлюшку. Настолько подавлена и раздавлена его поступком, что готова даже уволиться, лишь бы не делать того, что потребует от меня Альбана. Если Билли не будет против, я попрошу, чтобы он отвез меня в общежитие. Сошлюсь на плохое самочувствие.

Да-да, отличная идея!

— Ciao! — Исайя вскидывает руку вверх.

У него отличное настроение. Остальные ребята тоже радуются совместной вылазке в центр. Они все здороваются. Только не Марк. Ощущаю его прожигающий взгляд на себе. Игнорирование дается мне с трудом, но я прекрасно справляюсь.

Не смей сдаваться, Каталин.

Εва оглядывает зал. Похоже, она ошиблась со временем. Лукас что-то говорит ей на ухо, и близкая приятельница Бьянки соглашается.

— Слушайте, — Ева выходит вперед, выстави ладонь перед собой, — мы тут посидим, хорошо? А потом все уберем. — Она бросает взгляд на Билли и складывает ладони в молитвенном жесте: — Ты ведь не против? — Быстро добавляет: — А вы поезжайте домой, мы не хотим никого задерживать!

Из служебного помещения выглядывает шеф-повар, и Εва идет туда, чтобы обнять женщину. Она в очень хороших отношениях с Антонией. Болтая и обнимаясь с нею, будущая жена английского красавчика, убеждает сеньору «Лучшие десерты Италии» надавить немного на Билли. Тот под возглас новоприбывшей толпы и уговоры Антонии все же соглашается.

Вследствие ликующих голосов и гулких благодарностей закладывает уши. ракеле облегченно вздыхает и, взяв меня за руку, выводит из блестяще вымытого зала. Боже, спасибо. Мне не пришлось уходить самой. Ноги, будто приросли к полу. Вряд ли удалось бы удалиться в считанные секунды. Оттавия дает гостям указания насчет аппаратуры, а Εва клятвенно обещает, что все будет в порядке. У Альбаны на лице застыла гримаса уныния — конечно, ведь она надеялась на щедрые чаевые. Ей прекрасно известно, что английские друзья Евы всегда оставляют на чай, невзирая на то, что в Италии так делать не принято.

Я зарабатываю не так много, как хотелось бы, но для меня важнее здоровый отдых, нежели лишняя сотня евро.

— Возьми. Здесь хватит на такси и ещё останется.

Никак не могу забыть, как Маркус буквально выгонял вчера из своей квартиры и заставлял взять деньги. Господи, я ненавижу его еще больше из-за того, что не способна выбросить из своих мыслей ни одного воспоминания о нем. Мы не провели колоссальное количество времени наедине, но и того, что было, достаточно, чтобы ненавидеть.

Желать Марка Ферраро и вместе с тем презирать всей душой.

Сумасшествие какое-то…

Последней в раздевальную входит Альбана. Кислое выражение лица, словно она съела целый ящик лимонов, никуда не пропало. В общем-то, на нее никто почти и не смотрит. Да и ей с нами не особо хочется разговаривать. Мы — замотанные и переутомленные — в спешке переодеваемся. Ракеле дозванивается до оператора службы такси, а Оттавия вполголоса диктует подруге, чтобы та спросила про маршрут поездки. В прошлый раз Ракеле не добралась домой, ей пришлось остаться у Ви, поскольку водитель отказался ехать дальше. У него, видите ли, появилось срочное дело… Я обожаю Италию, но многие местные жители невероятно безалаберно относятся к своим прямым обязанностям.

Биты ритмичного трека пронизывают все тело и вызывает ответные вибрации, стоит мне выбраться в коридор. Зал «Кароллы», выполненный в светлых тонах, чуть-чуть видно из приоткрытой двери. Я отвожу взгляд, но сердце все равно продолжает бешено колотиться. Он там, пo ту сторону. Жизнь до такой степени непредсказуема: утром ты счастлива, а вечером — хочется сдохнуть.

Я вздрагиваю, когда темный коридор вдруг заливает светом. Не нужно было поднимать голову, не нужно было туда смотреть. В проеме выросла мощная фигура Ферраро. Он по-разгильдяйски, самоуверенно привалился к косяку. Его взгляд прошелся по моему телу, как луч сканера. Бабочки в животе предательски запорхали крыльями. Я представила себе, как убиваю каждую из них, по-садистски расправляясь со всеми.

Можно послать Марка прямо сейчас, а можно просто пренебречь его присутствием. Закинув лямку рюкзака, я уже было поворачиваюсь, чтобы пройти к южному выходу, как он вдруг подбегает и заслоняет собой узкое пространство.

— Что тебе надо, Маркус? — говорю почти что с явной агрессией.

Меня надолго не хватит. руки чешутся расцарапать его самодовольную морду. Он протягивает ладонь и заводит несколько прядей, упавших на лицо, мне за ухо. И потом он запускает пальцы в мои распущенные волосы, опускается ими ниже, играется с кончиками. Непроницаемый взор орехово-смарагдовых глаз приковал к месту. Марк не отнимает от меня взгляда ни на секунду, и даже когда его хватились, когда женский голос, зовущий Ферраро по имени, послышался совсем близко, он все равно смотрел на меня.

Его кадык дернулся, следом сглотнула я. Картинка самого лучшего, самого блаженного утра вновь промелькнула перед глазами. Придется, в конце концов, признать, что Маркус стал неотъемлемой частью моей жизни, и все-таки еще неизвестно — прошлого или будущего. Как бы сильно душа не требовала его, наиправильнейшим вариантом будет забыть Марка, хотя бы попытаться. У меня своя судьба, у него — своя.

Кто я? Девушка из маленького венгерского городка. А еще — реалистка. Мы почему-то убеждены, что сможем изменить мужчину, которого полюбили. Но это самообман. Нельзя поменять человека, когда ему уже почти тридцать лет. Маркус богат, успешен, могущественен. Однажды он сделает предложение девушке, конечно. Какой-нибудь милашке, вроде Бланш.

И, Каталин, вспомни, ты сама говорила себе: внутренний голос подсказывает, что он играется с тобой.

— Ах, ну вот ты где! — в коридор вваливается прелестная Бланш в коротких джинсовых шортиках, больше похожих на трусики.

Она обвивает Маркуса руками за плечи, как когда-то одна из девчонок на вечеринке Исайи у бассейна. Она чмокает его в щеку, переводит взгляд голубых, будто небо в жаркий июльский полдень, глаз на меня. Бланш сощуривается, и я понимаю, что эта девушка в курсе моих чувств к Маркусу. Более того, думаю, ей ясно, что между нами с Ферраро что-то есть. Не знаю, как, но девчонки чувствуют такие вещи гораздо лучше парней.

Прижавшись опять губами к его грубой щетине, Бланш не перестает пялиться на меня.

— Идем? — кажется, в одно-единственное словечко, произнесенное томным голосом, ей удалось вложить всю свою сексуальность.

Марк сначала кивает нерешительно, что не свойственно для него, а затем, коротко взглянув на спутницу, твердо отвечает:

— Да.

Я решила, что сейчас он повернется и уйдет, но это не так. Внезапно Φерраро протягивает мне ладонь, без слов предлагая пойти с ним. Это выбивает почву из-под ног не только у меня — Бланш, несколько отстранившись, удивленно таращится на Маркуса. И что же он предлагает, позволяя другой девушке висеть у себя на шее, — бороться за него?

Пошел к дьяволу!