Петербург таинственный. История. Легенды. Предания

Мщение и предосторожность

Как и у его венценосных предшественников, жизнь Александра Александровича начиналась с восхвалений. В 1845 году, в честь крещения Великого князя — будущего императора Александра III, поэт Борис Федоров написал:

После гибели Александра II, 1 марта 1881 года, наследник Александр Александрович в своем манифесте заявил: «Господу Богу угодно было в неисповедимых путях своих поразить Россию роковым ударом и внезапно отозвать к себе ея благодетеля, Государя Императора Александра II. Он пал от святотатственной руки убийц, неоднократно покушавшихся на его драгоценную жизнь, потому что в ней видели опыт и залог величия России и благоденствия Русского народа».

Смерть отца императора потрясла наследника. Приближенные сразу подметили, что новый государь стал необычайно осторожен и подозрителен. Он частично заменил и усилил свою личную охрану. Сотни тайных агентов и полицейских были брошены на очистку Санкт-Петербурга от подозрительных элементов. Не только в столице, но и во многих городах империи шли повальные аресты.

Месть цареубийцам произошла в считанные дни. Тюремные застенки, допросы, спешный суд — и, наконец, 2 апреля 1881 года террористы были повешены.

Показательная расправа в назидание всем, кто замыслит цареубийство, не принесли душевного спокойствия. Александр Александрович до самой смерти жил в напряжении, опасаясь покушений и терактов.

Опасения его были не напрасны. Заговоры, подготовки к цареубийству и покушениям на видных государственных деятелей раскрывались один за одним. Но в отличие от времен Александра II теперь ликвидацию террористов, как и сами покушения на царя и высоких должностных лиц, власти пытались держать в секрете.

Александр III запретил прессе сообщать о заговорах. Отныне все, что происходило с ним и его близкими, являлось государственной тайной.

Новый император недолюбливал свою Северную столицу и чаще всего обитал в Гатчине. Его резиденция превратилась в почти неприступную крепость. В самом дворце вдвое был увеличен караул, а на подступах к нему появилось множество секретных дозоров. Там же постоянно сновали конные патрули.

У дверей спальни, приемной и кабинета царя день и ночь находилось 7–8 лейб-казаков. Не давала покоя Александру III и мысль об отравлении. Провизию для него покупали у разных торговцев, не сообщая, кому она предназначена.

Дежурный повар и его помощники назначались ежедневно, не ранее 5 часов утра. Бывали случаи, что минут через пятнадцать-двадцать после того, как они приступали к работе, их внезапно заменяли другой кулинарной командой. За приготовлением еды наблюдали не только врачи и адъютанты императора, но и кто-нибудь из членов царской семьи.

К завтраку, обеду или ужину Александр Александрович приступал лишь после других присутствующих за его столом. Вначале он пристально наблюдал за сотрапезниками: что и как они едят.

Любой выезд императора из дворца обставлялся как секретная военная операция. Менялись в последний момент маршруты, распускались ложные слухи даже о передвижении по Санкт-Петербургу.

По приказу Александра III было собрано три или четыре железнодорожных состава, похожих на царский поезд. Все они задействовались во время его путешествий по железной дороге. Делалось это для того, чтобы заговорщики не могли догадаться, в каком из них едет государь.