Письма из Терра Арссе

Краска и кольцо

Дэймос Кеннинг Блэйд Вива

Терра Арссе. Сарн-Атрад.

♫ Dirk Maasseen — Un Voyage

Я прыгнул в озеро, когда тело Тэт уже ушло под воду.

Не то чтобы я сомневался, стоит ли вообще это делать, поскольку однозначно не стоило. Эмирата редко ошибается, и, если сказала, что, спасая Пятую Следующую погибну — значит погибну.

Не то чтобы я взвешивал важность ее жизни или судьбы Терра Вива, за которую с некоторых пор, был в ответе. Дело было не в этом.

Я просто отвлекся на странный шум в прибрежных камышах, говоривший о том, что кто-то стремительно приближался к берегу. Настолько стремительно, что ни одному из людей развить такую скорость было бы не под силу.

Это был зверь, большой и мощный, и явно не один. Не в этом ли крылась суть пророчества Эмираты? Может быть, вот она, неотвратимо приближалась моя смерть?

Но, когда красные закатные лучи осветили серую шерсть, давно знакомого мне, огромного саблезубого кота, и нескольких огненно-полосатых тигров поменьше, я понял, что это не смерть. Это помощь.

Поэтому, повернулся к основанию башни лишь в тот момент, когда вода в озере всколыхнулась, брызнула в стороны и пошла рябью. И заметив, что звери, не останавливаясь, на ходу погружаются в воду, нырнул следом.

А оказавшись под водой, понял, что, обещанная Эмиратой, смерть с нетерпением поджидала меня именно там.

Не успев проморгаться, чтобы понять, куда плыть, увидел прямо перед собой два огромных желтых глаза, напоминавших змеиные, шипастую чешуйчатую морду с выпуклыми ноздрями и услужливо раскрытую передо мной, пасть с острыми клыками. Хозяин Инглота. Вот мы и встретились снова.

Но я не собирался сдаваться ему так просто и поднырнул под голову подводного чудища, увернувшись от щелкнувших в опасной близости от меня, острых зубов.

Пятую Следующую нигде не было видно, и я снова скользнул влево, чудом избежав столкновения с когтистой лапой монстра, вознамерившегося, на этот раз поужинать мной. И он не собирался отказываться от этой идеи, махнув хвостом так, что меня от этого толчка отбросило на несколько метров.

Кажется, один из острых хвостовых шипов распорол кожу на плече, а от удара вышибло из легких часть кислорода, который я предусмотрительно глубоко вдохнул перед погружением.

Поморщился от боли, ощупал рану рукой. Неглубокая — жить буду.

Глаза Хозяина Инглота с вертикальными змеиными зрачками, светились тусклым желтым светом и пристально следили за каждым моим движением. Он явно решил сделать нашу сегодняшнюю встречу последней. И возможно, она и стала бы таковой, если бы не тигры, окружившие монстра со всех сторон.

Звери не могли серьезно ранить противника, поскольку, покрывающие его, чешуйчатые пластины были им не по зубам, но они отвлекали его, раздражали, злили, словно назойливые мухи, заставляя вертеться из стороны в сторону, то и дело безрезультатно клацая массивными челюстями.

Обернулся вокруг себя, ища взглядом Тэтрилин, но ее нигде не было видно. Из-за короткой схватки с чудовищем направление ее падения, которое я успел заметить, стоя в лодке, было безнадежно утеряно, и я плохо представлял себе, как смогу обнаружить ее в темной воде.

Тиграм все сложнее становилось справляться с подводным монстром. Что ни говори, а вода была не их стихией. Вот один из зверей серьезно ранен, вот другой наполовину скрылся в зубастой пасти. Их становилось все меньше. Инглот окрасился алым.

И тогда я заметил, как что-то блеснуло в воде неподалеку. Словно маленький уголек от костра ярко вспыхнул и медленно угас. Присмотревшись, увидел Тэт совсем рядом. Этот блеск-огонек сверкнул на ее руке.

Тело девушки медленно погружалось все глубже и глубже. Она была без сознания и тонула, никак не сопротивляясь воде, неуклонно тянувшей ее на темное илистое дно.

Применив скачок в пространстве, оказался рядом и, ухватив Следующую одной рукой за талию, с силой потянул наверх.

Рус как раз бился с чудовищем, и я махнул ему, чтобы тоже выбирался.

Воздух в легких почти закончился. Они сжались и заболели, глаза защипало. Я упрямо продолжал путь наверх, ориентируясь по последним закатным лучам.

И когда солнце наполовину скрылось в вершинах Бар-Эбирского хребта, я, наконец, вынырнул. С шумом вдохнул свежий и холодный воздух. Огляделся.

Возвращаться в лодку уже не было смысла — берег был значительно ближе. Там, на примятых сухих камышах, отряхиваясь и фыркая, уже ждали три мокрых и потрепанных, но живых, рыжих тигра. Через несколько минут я тоже выбрался на сушу, отплевываясь от воды и неся на руках, все еще бесчувственную, Тэт.

Уложив ее животом на согнутое колено, надавил рукой на спину, отчего у нее изо рта полилась вода.

Девушка закашлялась, полулежа на сухой траве. То, что она могла дышать, само по себе, было хорошим признаком. Значит, выживет. Значит, у меня получилось и спасти ее и выжить самому или, как говорят арссийцы, «и рыбку съесть и косточкой не подавиться». У вивианцев эта же поговорка выглядела менее цензурно, однако, смысл несла тот же.

Пахло застоявшейся водой, тиной и сыростью. Камыш шумел сухими листьями. В отличие от бурного Инглота здесь течения не было совсем, и озеро постепенно превращалось в болото.

Я склонился над Тэт и вгляделся в ее лицо, не пытаясь скрыть радость от того, что с ней было все в порядке. Девушка тяжело и хрипло дышала, часто моргала, хлопая темными ресницами, пытаясь сфокусировать взгляд слезящихся глаз на мне.

Вытерла капли воды с лица рукой, затянутой в мокрую перчатку и внимательно, словно не веря, с улыбкой глянула на меня.

И в этот момент последний солнечный луч осветил блеснувшее на ее руке крупное кольцо-артефакт и капли черной краски, падающие на нее с моих волос.

Вероятно, это самое кольцо и спасло ей жизнь при падении. Оно же светилось в воде и прожгло ткань перчатки. Этот артефакт был знаком мне по рисункам в книгах, и я надеялся, что на своем веку никогда с ним не повстречаюсь.

Поэтому выражения наших с Тэтрилин лиц, синхронно сменились с недоверчиво-радостных на недоверчиво-яростные. Ее глаза сузились, брови сдвинулись к переносице, дернулись крылья носа, дрогнули уголки губ.

Она явно успела разглядеть мои светлые волосы, и потеки черной краски на коже, а я понял, кому обязан за неприятные приключения с падением из седла и дурацкое притяжение.

Поэтому, следующие фразы прозвучали одновременно, эдакие полувопросы-полуобвинения. Так обычно констатируют для самих себя уже свершившийся и не поддающийся изменению неприятный факт.

— На тебе все это время было Кольцо огня?!

— Гхара, ты из Терра Вива?!

Вопросы были риторическими и не нуждались в ответах.

С каждой секундой во мне все больше разгоралась злость, до шума в ушах. Я стиснул челюсти и сжал кулаки, на шее вздулись вены.

Все это время я не мог понять причины привязанности к ней. Ведь существовали сотни других девушек, более красивых, более умных, более притягательных. Столько времени ломал голову над загадкой: чем же Пятая Следующая так привлекла меня, что я был вынужден столько раз возвращаться, забыв обо всем? Был сброшен с къярда. Пренебрег своими поисками меча из-за нее. Чуть не погиб ради ее спасения. Все это время дело было в кольце.

— И как давно оно у тебя? — Вкрадчиво полюбопытствовал я, хотя внутри кипели эмоции.

Но она смотрела на меня с такой же неприязнью, словно это я ее чем-то обидел. Ее грудь вздымалась, а недавняя улыбка застыла на лице и стала напоминать оскал.

— Не твоё дело, — фыркнула Тэтрилин в ответ.

Отпрянул от нее, а она, покачнувшись, тоже поднялась с земли.

— Не моё?! — Вспылил я. — Да что ты вообще знаешь об этом артефакте?!

Всю жизнь я считал, что кольцо, из-за которого мой отец был привязан к женщине, на которую не имел права, был утерян. Злился на Елеазара, за то, что тот дал слабину и позволил уязвимости взять над ним верх. Ненавидел Тайру, которая воспользовалась этим гхаровым артефактом, да еще и уничтожила и себя и Елеазара, лишив меня настоящей семьи. Проклинал Кольцо огня за то, что оно испортило мне жизнь и зарекался, что никогда не повторю ошибки родителей.

— Я знаю, что он мог спасти мне жизнь! И он спас.

Ответ Тэт, не смотря на враждебный тон, которым был произнесен, был логичным, если исходить из ее собственных интересов, но мне было не до логики. Ярость застилала глаза и мешала думать о чем-то, кроме этого, проклятого кольца.

— Это я тебя спас, потому что идиот. И потому что ты привязала меня к себе артефактом!

Тэтрилин задохнулась от возмущения. Открыла рот, чтобы что-то сказать, и снова закрыла.

— Ты. Ничего. Не. Понимаешь, — прошипел я.

Мы смотрели друг на друга, мокрые и измотанные, пожирая друг друга озлобленными взглядами. Изо рта вырывались облачка белого пара, но мы не обращали внимания на холод вокруг.

— Ты ошибаешься, я понимаю больше, чем ты думаешь, Дэй! Ты не просто вивианец, ты еще и «тот самый вивианец». Сын Тайры и Елеазара. Когда ты собирался мне об этом сообщить?! — Губы Тэт приподнялись, обнажая зубы.

Она выплевывала слова таким обвиняющим тоном, словно само мое существование было преступлением.

— А теперь я поняла и что за артефакт ты ищешь! И почему так настойчиво втирался в доверие к Следующим, самой глупой из которых оказалась я!

Она замахнулась, чтобы, видимо, снова влепить мне пощечину, однако в этот раз моя реакция не дала сбоя, поскольку инстинкты были на пределе из-за обострившихся эмоций.

Я сжал пойманную за запястье хрупкую кисть ее руки так сильно, что Тэт с силой втянула воздух сквозь сжатые зубы, однако сейчас меня не волновала ее боль.

— И еще, — ее глаза блеснули в темноте. — Я не просила снова меня спасать!

После этого крика она выдернула руку и, отвернувшись, зашагала прочь, но, не успела сделать и нескольких шагов, как дорогу ей преградил, неожиданно выскочивший на тропинку, серый саблезубый тигр. В тишине прозвучал громкий угрожающий рык, гулкий и клокочущий.

Я-то был знаком с Русом, а вот Тэт вскрикнула, отшатнулась и замерла.

«Прекрати вести себя как избалованный мальчишка», — раздалось в моей голове суровым голосом телепата.

— Только твоих советов мне сейчас не хватало! — Огрызнулся я, а Тэтрилин, не понимая, с кем я говорю, смерила сначала меня, потом тигра, полным недоумения, взглядом. Видимо, добавила ко всем, приписанным мне грехам еще и легкую степень сумасшествия.

Рус снова зарычал, но теперь этот устрашающий жест предназначался мне. Однако я находился в таком состоянии, что, кажется, сам без труда мог зарычать точно так же.

«Я жертвовал своей стаей не для того, чтобы выслушивать твои глупые претензии. Здесь скоро будут люди из дворца. Через четыре часа жду тебя у Эмираты. Её тоже».

Рус не стал дожидаться моего ответа. Как и всегда, он в приказном тоне поставил задачи и скрылся в зарослях камыша. Действительно, со стороны дворца к берегу уже приближались гвардейцы с зажженными факелами. Будь я не так ослеплен собственной злостью, я бы и сам их давно заметил.

Следом за Русом в заросли скользнуло еще пятеро тигров, последний из которых подволакивал заднюю лапу. Пять. Всего пять. А в воду озера ныряло значительно больше.

Осознание того, что из-за последствий моего выбора Рус потерял большую часть своей стаи, заставило мой гнев немного остыть. Я все-еще очень злился на Пятую Следующую, но не настолько, чтобы из-за этого опрометчиво и глупо попасться в руки дворцовой стражи.

Тэтрилин, поняв, что участь быть съеденной тигром ей больше не угрожает, решительно продолжила свой путь по тропинке, удаляясь от меня в сторону леса. Как раз в той стороне, на опушке, я пару часов назад оставил Праду.

Пришлось ее догнать и, снова схватив за руку, дернуть на себя.

— Ты поедешь со мной.

Она даже опешила от такой наглости. Брови поползли верх, губы приоткрылись. Она снова гневно свела тонкие брови.

— Никуда я с тобой не поеду!

Следующая замотала головой и попыталась вырваться. Ее возмущенный крик, кажется, долетел и до гвардейцев, потому что огни факелов двинулись в нашу сторону.

— Это был не вопрос.

После этого я, не церемонясь, подхватил Тэт за талию и, перекинув через плечо, побежал в сторону леса.

Она вскрикнула так, словно это было больно, и какое-то время молотила меня кулаками по спине, с шипением требуя отпустить, но потом, успокоилась. Или поняла тщетность своих попыток, или заметила, преследующих нас, гвардейцев.

Сейчас это было неважно. Если уж я сделал выбор и нарек его правильным, то, каким бы он ни был на самом деле, стоило следовать выбранному пути.

Заметив мое приближение в темноте, Прада сама подошла ближе. Я перекинул Тэт через седло и, вскочив на къярда, поскакал прочь от Сарн-Атрада, вглубь леса.

Не прошло и нескольких минут, как Тэтрилин жалобно попросила:

— Дэй, остановись и позволь мне сесть в седло.

Надо же, как полезно иногда бывает повисеть вниз головой. Я сделал вид, что не услышал, но остановилась Прада.

— Это еще что за женская солидарность?! — Осведомился я у кобылы, но она не собиралась мне отвечать, лишь возмущенно фыркнула и не сдвинулась с места.

После этого лошадиного демарша Тэт все-таки продолжила дальнейший путь в вертикальном положении, усевшись в седле впереди меня, однако лишь после клятвенных заверений в том, что не предпримет ни единой попытки побега.

— После удара о воду и так все болит, — пожаловалась она,

Удержал себя от неуместного чувства сострадания к ней, посчитав его происками коварной, навязанной артефактом, привязанности.

— Зато кольцо героически спасло тебя от смерти, — злорадно отозвался я и девушка лишь возмущенно засопела в ответ, но через некоторое время спросила:

— Ты с тигром разговаривал?

Неуемное любопытство было одной из черт, что всегда меня в ней притягивали. Наверное, даже до того, как на ее пальце появилось Кольцо огня. Неохотно ответил:

— Угу.

— А почему я его не слышала?

— Телепат сам решает, кто достоин его слышать.

— То есть рычал он на тебя, тоже как на самого достойного?

Вторая притягательная черта — ехидство и, может еще сарказм, такие же, как у меня самого.

Заметив, что Следующая дрожит, не сбавляя ходу, достал из седельной сумки аккуратно сложенный сухой плащ и укутал нас обоих, хотя сам холода не чувствовал.

— Спасибо, — сухо отозвалась Тэт, и я пожалел о неосознанном проявлении заботы. Это все гхарово кольцо.

— За что конкретно?

Она хмыкнула.

— За плащ. И за спасение, о котором не просила.

— Плащ ты тоже не просила.

— Но приняла.

Мы выехали из леса, а в поле Прада могла ехать еще быстрее, но продолжать ленивую перебранку стало неудобно. В отличие от меня, Тэт плохо видела в темноте и, заскучав, задремала, прислонившись все еще дрожащей и мокрой спиной к моей груди.

Я продолжал злиться, но постепенно агрессия шла на убыль. Нужно было взять эмоции под контроль и разобраться в том, какие чувства навеяны притяжением, а какие мои собственные.

Сейчас они перемешались, словно съедобные и несъедобные грибы в корзине слепого грибника. Никаких различий между ними не было и все казались одинаково подлинными. Или одинаково отравленными.

Обхватив талию девушки одной рукой, естественно, чтобы не выпала из седла во сне, а не потому, что мне так хотелось, склонил голову ниже и вдохнул аромат ее волос. Помимо специфического речного запаха, я различил знакомый аромат смородины и груши и с удовольствием позволил ему заполнить легкие. Он напоминал мне о недолгом счастливом прошлом, трижды ею забытом.

А я вспоминал, уставившись в темноту и злясь на самого себя за каждое из воспоминаний.

— Куда мы едем? — Спросила, незаметно для меня проснувшаяся, Тэт, когда мы подъехали к опушке Гваэлонского леса и Прада снова сменила галоп на иноходь. Любая порода лошади вынуждена была бы передвигаться в лесу шагом, рискуя иначе наскочить на какое-нибудь препятствие. Къярды же обладали в разы лучшей реакцией и зрением, в том числе, ночным.

— В Гваэлон.

Мой ответ получился вполне миролюбивым. Сумел отодвинуть свою злость подальше, понимая, что лишняя эмоциональность только усугубит проблему.

— А зачем?

Началась мелкая противная морось, а мы еще после своего вынужденного купания толком не высохли. Хотелось добраться до места назначения до того, как дождь усилится.

Расскажи я ей об Эмирате — вынужден был бы отвечать на уйму разношерстных вопросов и всю дорогу удовлетворять любопытство Следующей. Пусть лучше Мира сама этим занимается, когда приедем.

— В гости.

— К кому?

— Увидишь, когда приедем.

Тэт снова обиженно засопела, ее явно раздражали мои односложные ответы, и она вдруг сменила тему.

— Расскажи мне об этом Кольце огня, — попросила она вдруг, а я натянул поводья, останавливая Праду.

Не хотел быть тем, кто расскажет ей о том, что наша привязанность друг к другу — искусственная, потому что мой рассказ точно будет изобиловать обвинениями и отсылками к прошлому, до которого ей нет дела.

— Тссс, — шикнул я и бесшумно спешился. И шепотом добавил: — Оставайся на лошади и жди меня.

Кажется, я почуял совсем рядом стадо косуль. Не хотелось приходить в гости с пустыми руками. Тем более, разговор нам предстоял долгий и не самый приятный.