Письма из Терра Арссе

Апатия и политика невмешательства

Стасилия Рейн Ана Вива Терра Вива. Нарог Паллас

♫ Annelie — Lost

Мне постепенно становилось легче. Физически. В груди перестало клокотать при каждом вдохе и выдохе, я реже кашляла, глаза перестали слезиться, а голова становилась более ясной. Осталась лишь сильная слабость, однако поскольку я все еще лежала в собственных покоях, не собираясь их покидать, она не причиняла мне больших неудобств.

Зато в эмоциональном плане внутри зияла все та же черная дыра, и каждая новая мысль только подталкивала меня к этой бездне отчаяния.

Новость о том, что Виктор планирует напасть на Терра Арссе тоже не добавляла оптимизма. Он, конечно, и раньше об этом упоминал, но в отсутствии моста эти разговоры казались лишь невыполнимой мечтой. А вскоре могли стать ужасающей реальностью.

Я не хотела войны, с кем бы то ни было. К тому же, поскольку столетия назад наши государства были побратимами, арссийский Сарн-Атрад и наш Нарог-Паллас находились совсем рядом, разделенные одним лишь Инглотом. Поэтому боевые действия в любом случае коснутся столиц в первую очередь. Я искренне жалела город, в котором родилась и жила, и его жителей.

Нарог Паллас и без того был измотан и нищ, а люди думали лишь о том, чтобы сохранить собственные жизни, подлатать прохудившиеся крыши домов, да накормить голодных детей, какая им, к Гхаре, война?

Король считал правильным впустить к нам лимерийцев, чтобы те воевали на нашей стороне, но это лишь больше истощило бы Терра Вива.

Я, конечно, была далека от военной стратегии, но и без нее видела, что желаемая Виктором битва, лишь доконает наше королевство окончательно. А я безгранично любила Терра Вива, надеясь, что добиться его возрождения можно иным, более гуманным способом.

К обеду в окна заглянули редкие солнечные лучи, и горничная раздвинула шторы, впуская свет в мои покои. Небо затянуло серыми тучами, которые ветер принес со стороны Терра Арссе.

— Ваше Высочество, вам нужно поесть, — участливо произнесла вошедшая в покои горничная.

— Спасибо, не хочется, — отозвалась я.

Аппетита не было. Не хотелось ни о чем думать и ничего делать, никуда идти и ничего предпринимать. Я смотрела на, раскачивающийся надо мной, полог кровати и в голове было пусто, как на поле перед разрушенным мостом.

Наверное, Ксандр был прав. Виктор хитрее и сильнее нас всех, вместе взятых. И союзниками мы, дети Елеазара, никогда не были, каждый всегда был сам по себе. Разве что Блэйд заступался за меня, но и его король вовремя отправил к Гхаре на кулички. «Разделять и властвовать» — было одним из его жизненных принципов.

Скрипнула дверь. Это горничная, перестав охать и причитать обо мне, наконец, покинула покои, оставив меня одну, наедине со смирением, пришедшим на смену торгу и депрессии.

Нужно выйти замуж не пойми за кого — да, пожалуйста! Хоть за тигра, хоть за вивианского волка, хоть за лунарийского верблюда. Плевать.

Виктор хотел развязать войну, не имея достаточной силы, чтобы противостоять сильному врагу? Арссийцы разгромят столицу нашего королевства? Ну и пусть. От Терра Вива и без войны скоро останутся рожки, да ножки.

Хотите надеть на меня какой-нибудь артефакт? Неснимаемый, блокирующий магический резерв, закрепляющий помолвку не пойми с кем? Дайте два!

Какая теперь, к Гхаре, разница, если я стала изгоем в собственном королевстве? Если я, пусть и косвенно, была виновна в смерти того, кто никому не причинил вреда? Если Блэйд не вернется, а вернувшись, погибнет от руки Виктора?

И когда мне казалось, что нет в этом мире никого, кто мог поддержать меня, не дать захлебнуться в этой бездне отчаяния, в дверь постучали.

Слуги обычно входили без стука, а члены семьи не стали бы стучать, да и приходить бы тоже не стали. Я не стала ничего отвечать, решив, в случае чего, притвориться спящей, потому что разговаривать ни с кем не хотелось.

Дверь тихо скрипнула, и мне пришлось прикрыть веки, слушая шелест осторожных шагов.

Прогнулся матрац под тяжестью гостьи, аккуратно присевшей в ногах кровати. Она коснулась моей, лежащей поверх стеганого покрывала, руки. Я вдохнула аромат лаванды и сразу узнала вошедшую.

Лавандой всегда пахло от матери. Это был запах спокойствия, безмятежности и детства. Уверенности, твердости и защищенности. Всего того, чего мне сейчас так не хватало. И слезы потекли прямо из-под моих плотно сжатых век, а сухая рука, на моей ладони, сжала крепче.

— Почему ты сразу не пришла, мам? — Всхлипнув, спросила я. — Почему отправила ко мне Ксандра?

— Прости меня, Стэйси.

Голос матери был тихим и надломленным. Кажется, каждое слово давалось ей с трудом, она подбирала их очень тщательно.

— Я была с тобой непрерывно первые сутки, а потом ушла, чтобы немного отдохнуть, а его попросила подменить меня на время, чтобы ты не была одна, когда проснешься.

После этого повисло недолгое молчание. Но я его нарушила:

— Хорошо хоть не Виктора.

Тот, наверное, только обрадовался представившейся возможности меня добить

— Прости, — повторила мама тихо, не отпуская моей руки. — Помнишь, когда вам было лет по пять, вы попросили меня не вмешиваться в ваши склоки?

Я помнила. Это предложил Блэйд, но я была с ним согласна. Казалось, что мы сможем разобраться с нашими проблемами без вмешательства взрослых. Что мы сами достаточно взрослые. Оказалось, недостаточно.

— Да. Видимо, тогда мы были более благоразумны, — прошептала я и снова всхлипнула.

— Наверное, с моей стороны было ошибкой довериться вашему благоразумию, но я считала, что так вы вырастете более самостоятельными, и каждый из вас будет готов, при необходимости, занять отцовский трон.

Мама не сдержала полного печали вздоха, а я — горестной усмешки. Ее слова выудили из-под, терзавшей меня, апатии, уйму неожиданных эмоций.

— Для чего, если в нашей семье и королевстве, сколько я себя помню, властвовал Виктор, для которого каждый из нас лишь пешка в политических играх?! Он все решает…

— Ана… — попробовала прервать меня мама, но я продолжила, уже громче:

— Виктор решил, чтобы Блэйд отправился к арссийцам, на верную гибель — и Блэйд сделал, как он сказал! Виктор решил, что я должна выйти замуж на наследника дома Даэрон, потому что ему так выгодно — и не слушает никаких возражений! Решил, что нужно убить меня — и убил! Решил лишить жизни Ари Беттлера и обвинить меня — сделал! Гхара! Да даже когда он приказал завесить тканью портреты отца во дворце ты не возразила!

— Он король Терра Вива…

— Он — мерзавец! И никто не может ему противоречить! Даже ты!

Я разрыдалась в голос, не в силах сдержать, переполнивших меня, эмоций.

— Он убил Ари, мам! Ни за что! — всхлипнула я. — Он же был ни в чем не виноват! И меня убил!

Мама молчала, поглаживая меня по руке, а когда мои рыдания стихли, она осторожно заговорила:

— Виктор сказал, что не хотел причинять тебе вред. И пообещал, что подобное не повторится.

— И ты ему веришь?

— Я больше не позволю ему никоим образом тебе навредить, обещаю.

Коротко и зло выдохнула.

— А если в следующий раз он захочет убить не меня, а Блэйда или Ксандра? Или еще кого-нибудь?

Мама была расстроена и без того, и я видела, что мои слова огорчают ее еще больше, но мне нужно было сказать их хоть кому-то, поскольку высказать их Виктору в лицо у меня не хватало смелости.

— Я сделаю все, что в моих силах.

И мне стало немного легче. Не из-за ее обещания, а потому, что я смогла вслух произнести собственные мысли и мир от этого не рухнул. А, значит, придется, действительно, смириться и как-то жить дальше.

— Спасибо, — тихо ответила я, накрывая ее ладонь своей.

Все еще не знала, как смогу пересилить себя и выйти из собственных покоев. Как смогу посмотреть в глаза Виктору или Кайре Бэттлер. Как разберусь с надетым на шею артефактом и с тем, вторым, не надетым. Как сумею не дать Виктору убить и Блэйда, если тот вернется.

Но была уверена, что как-нибудь справлюсь. Иначе и быть не могло.