Похождения поручика Ржевского

Глава шестнадцатая. Дамы и гусары

Наутро во время традиционного смакования кофе Олимпиада Модестовна удивленно спросила Макса:

– Где это вы шастали вчера сударь до полночи? И отчего губы ваши подраспухли? Неужто завели себе, наконец, девицу?

– Царь-девицу, сударыня, – кивнул Городецкий. – Но умоляю, Элиз об этом ни слова – иначе она откажется шить платье для моей сирены.

– Sirene? Вы заговорили по-французски? А знаете, что в переводе это русалка? К тому же определенный тип девушек: боятся одиночества, мечтают при луне, настроение их меняется вместе с погодой и они самые загадочные существа

– Это про нее, – удовлетворенно сказал Макс.

– Она гризетка? Или вам удалось заарканить noble fille?

– Вполне благородная. Без имен, разумеется.

– Дай бог, как говорится, нашему теляти…

– Не такой, мне кажется, я и теленок!

– Пока именно такой. В обращении с девушками… В деловом смысле вы хваткий мужчина. Так значит, ей захотелось наше платьице? В обход очереди?

– Хуже, Олимпиада Модестовна. Ей нужно два (для маман еще) и за половинную цену. Но сроки терпят. К бальному сезону поспеете?

– Для тебя, благодетель, конечно, поспеем и скидку сделаем – как ни больно мне это гово-рить.

– Тогда я могу их сегодня привезти на примерку?

– Вези. Только их инкогнито тотчас рухнет.

– Лишь для вас, мадам. И вы обязуетесь быть "могилой".

– Ты не представляешь как это тяжело, Максим! Моя грудь будет постоянно болеть, сдержи-вая напор этой тайны!

– Ну хотя бы на полгода! А там что-то прояснится…

Второй атаке Макс подвергся в доме Мещерских.

– Вы что себе позволяете, сударь? – грозно заговорила Елена Ивановна, войдя в гостиную, где мялся Городецкий. – Сначала эта дурацкая записка о похищении, а потом моя доченька появляется к ночи с улыбкой до ушей!

– В записке я же поставил слово "похитил" в кавычки, мадам! – стал отбиваться Макс. – А потом Елизавета Петровна увидела эти новомодные платья и потеряла голову. А когда я имел глупость пообещать ей такое же платье добыть, бросилась мне на шею!

– Что-о? Мне она рассказывала совсем другое!

– Само собой! Кто же из девушек признается матери в своей легкомысленности? В любом случае важен результат: я сегодня добился от владелицы ателье согласия на пошив двух пла-тьев в обход очереди и за половинную цену.

– Откуда у вас такой фавор? Все мои приятельницы вынуждены смиренно ждать приема у этой мадам Гречаниновой, а вы вот так по-молодецки ее обаяли?

– Ну, мне кажется, в возрасте 60 лет только императрица Екатерина была любвеобильна…

– Это вам кажется, молодой человек, – слегка улыбнулась метресса.

– В общем, сударыня, я приехал за вами с просьбой Олимпиады Модестовны пожаловать к ней на снятие ваших размеров. Желательно до обеда.

– Но до обеда осталось всего два часа!

– Я приехал на "голубчике", за полчаса он нас довезет.

– Это было ни к чему: Алексей Павлович недавно завел свой экипаж. Только вы не преду-смотрели время на наше одевание! Ладно, как-нибудь управимся. Но учтите: разговор о ва-ших возмутительных отношениях с Лизой не закончен!

Отобедав в домашней обстановке и даже без Олимпиады Модестовны (эта резко акти-визировавшаяся барыня стала в последнее время ходить обедать в тот самый виртхаус, вме-сте с Лизой и Катей, и там даже завязала знакомство с герром Дитером, который взялся об-служивать их столик самолично!), Городецкий обозрел мысленно свои дела и счел, что они катятся по налаженным колеям и его непосредственного участия в данное время не требуют. Так может приступить к тому занятию, ради которого и закрутилась вся эта карусель: писа-нию приключенческих романов?

Предвкушающе улыбаясь, он сел за стол, достал пачечку зеленоватых листов писчей бумаги низшего сорта (а какую еще использовать для черновиков?), макнул гусиное перо в чернильницу (научился все же им писать) и вывел рабочее заглавие "Похождения поручика Ржевского". После чего засмеялся: кого бояться? Здесь про такого не слыхивали, а написать что-то задорное и на грани приличий хочется. В какой же полк его поместить: Мариупольский (мундир на Юрии Яковлеве в "Гусарской балладе" именно этого полка), Павлоградский (он же о нем поминает) или Лейб-гвардии гусарский? Ни фига, только в Ахтырский, где слу-жил знаменитый Денис Давыдов! А с какого времени начать его похождения? Может с 1806 г, когда ахтырские гусары помогали пруссакам после разгрома под Йеной? Не потяну, пожа-луй: данных о тех днях мало, а придумывать все подряд – моветон. Ладно, не буду выпенд-риваться и начну с нападения Наполеона на Россию. А вернее, за пару месяцев до него…

"Эта история, любезный читатель, началась в том самом грозном 1812 году, в событи-ях которого, ты, быть может, принимал участие. Если же ты молод, как я, то много слышал о них от своих старших родственников. Так вот в том самом году (а на деле еще и раньше, го-да с 1810) в высоких сферах государства Российского все чаще стали заговаривать о неот-вратимости войны с новоявленным правителем Европы, Наполеоном Бонапартом. В разгово-ры эти важные сановники старались вовлечь и нашего императора, Александра Павловича. Он, не желая разрушать с таким трудом подписанный Тильзитский мир, долго им противо-стоял. Но как известно вода камень точит: дрогнул наш царь и повелел поставить на запад-ной границе империи заслон из трех армий.

Командующим северной (1-ой) армией численностью более 100 тысяч человек, при-крывающей направление на Санкт-Петербург, был поставлен очень разумный генерал Барк-лай де Толли. Смоленское направление должна была перекрыть 2-я армия под командовани-ем прославленного генерала Багратиона – вот только ее численность была в 2 раза меньше. Путь на Киев блокировала армия генерала Тормасова, недавнего героя Кавказской войны – в ней тоже было чуть более 40 тысяч воинов. И вот они расположились вдоль границы, бази-руясь возле тех или иных населенных пунктов (имея штабы в Вильно, Волковыске и Луцке соответственно) и стали ожидать нападения европейской волчьей стаи. Ибо не осталось у нашего императора к этому времени реальных союзников (не считая тех что на бумаге – Британии да Швеции), а в противниках кроме Франции оказались и Пруссия, и Австрия (не-давние союзнички) и сонм германских княжеств, а также обласканные Наполеоном поляки. Разведка наша в лице графа Чернышева донесла, что под ружьем у аспида собралось больше миллиона человек (!), в то время как в России едва набралось 300 тысяч, да и то около 100 из них располагались на Дунае да на Кавказе, где только что закончилась война с османами. Но и у аспида этого тоже нашлась другая головная боль: католическая Испания никак не хотела признавать республиканские порядки, распространяемые французами, и для держания ее партизан в узде пришлось Бонапарту оставить там 300-тысячную армию. Неман же перешло 450 тысяч иноземцев – прочие остались для охраны коммуникаций да в гарнизонах.

Но вернемся на полмесяца назад от нашествия, в конец мая того же года, да посмотрим из нашей дали на будни одного гусарского полка 2-й армии, получившего задорное название О…ский. Командовал этим полком очень важный ныне сановник и новоявленный князь, имя которого нельзя употреблять всуе и потому я назову его…Новосельцев, Александр Василье-вич. Полк этот был направлен в Гродно, возле которого были дислоцированы казачьи полки атамана Платова из состава 1-ой армии: предполагалось, что таким образом будет осу-ществлена связь Багратиона с Барклаем де Толли. То-то обрадовались гусары такой новости! До этого они стояли в Беловежской пуще, возле деревни в 50 домов, где молодух можно по пальцам пересчитать, а тут в их распоряжение попадет целый губернский город с 20 тысяча-ми жителей! Какие-то чумазые казаки им, конечно, не соперники, будет где разбежаться гла-зам, воспламениться сердцам и, быть может, порезвиться дланям. Так что полк мигом взле-тел на конь и порысил через пущу к Неману, где при впадении речки Гожанки стоит древний то ли русский, то ли литовский, а ныне все-таки польский город…"

На этой фразе Городецкий придержал свое перо, перестал улыбаться и взялся за тол-кование китайского гороскопа, давно им обещанного читателям "Молвы".