Похождения поручика Ржевского

Глава тридцатая. Страсти любовные и военные

Еще один денек отдыха выдался у поручика Ржевского в Несвиже, и он провел его в дамском обществе. Софья и Анна решили посетить с ним самые живописные уголки этого воплощения рая на Земле. По пруду он катал их на лодке и согласился (после настойчивых просьб) показать, как умеет нырять и плавать: на спине, на боку и на скорость, саженками. Заодно они полюбовались его обнаженной плотью (в панталонах, конечно), и Анна завистли-во на Софью посмотрела. В роще они играли в догоняшки, а когда он их хватал в объятья (то по очереди, то вместе) хохот и визг поднимались необычайные. При этом Анна изловчилась и подставила раз свою грудь в хищную ладонь. Догоняшки превратились в покатушки, и тут уж поручик вволю потискал своих чиччероне. В завершении этого веселья он схватил сестер под ноги и взвил себе на плечи, после чего побежал, покружил и упал, уронив их на себя.

Наконец Анна усовестилась и оставила Софью наедине с ее амантом. Жаркие поцелуи естественным образом перешли в страстные объятья, а объятья привели к сладостным соить-ям: то в одних ландшафтах, то в других. А уж какие способы при этом использовал бывалый кавалер с на все согласной дебютанткой – это, судари мои, заслуживает специального много-страничного описания, но в сей книге оно вряд ли уместно. Под вечер Анна нашла их в той же роще и накормила чрезвычайно вкусными лепешками с молоком. А потом вывела на опушку, где влюбленные были вынуждены расстаться: родители, по словам верной горнич-ной, уже второй раз спрашивали, где носит этих коз недоенных. Где все эти часы провела Анна, Дмитрий узнавать благоразумно не стал.

В расположении эскадрона поручика тоже спрашивали. Епанчин интересовался, готов ли взвод к завтрашнему переходу, в чем вахмистр Токарев дважды заверил, что готов. Заходили корнеты Арцимович и Бекетов, спрашивали то об одном, то о другом, а когда застали про-пажу, то накинулись с вопросами: где, когда и сколько. Вопроса "с кем" не было; впрочем, поручик и на прочие вопросы отвечал лишь ухмылками, да поднимал брови все выше и вы-ше, выслушивая фантастические предположения приятелей.

Потом наступило утро, и гусары привычно отправились в арьегард армии, а девушки погрузились с "папа и мама" в карету и поехали за авангардом, лишившись трогательного слезного расставания. Уже 1 июля в Слуцке Багратион призвал к себе Платова и Новосельце-ва и тяжко признал:

– Обозы чрезвычайно нас тормозят, но и бросить их нельзя. У Романово на речке Морочь есть удобная позиция возле моста: встаньте там с артиллерией и упритесь дня на два. На ва-шу хитрость уповаю, Матвей Иванович, и гусарскую удаль, Александр Васильевич.

– Обережем имущество, Ваше Сиятельство, – заверил атаман, а полковник просто козырнул и оба покинули расположение штаба.

Разведчики-казаки доложили Платову, что поляки уже в Тимковичах и теперь это конно-егерский полк под командой Пржебендовского. Ну и битых улан один эскадрон наберется.

– Небитые егеря значит, – усмехнулся Платов. – Это хорошо: им наши хитрости на практике еще неизвестны.

И устроил засаду перед мостом в Романове. Гусар же отрядил во второй эшелон, за речкой, прикрывать свою артиллерийскую батарею.

Ржевский позицией эскадрона нынче был доволен: речка хоть неширокая (50 метров), да глубокая, с ходу ее не форсируешь. В то же время пару бродов гусары разведали и сосредо-точились как раз перед ними: и оборонить можно и в контратаку пойти. Ружьями теперь ни-кто не пренебрегал, за них боролись и во взводе появилось еще 5 трофейных карабинов (по-сле дела у Мира). Поручик сразу скомпановал гусар по двое (стрелок и заряжающий) и за-ставил отрабатывать соответствующие навыки – пока делать на позиции было нечего.

Но вот чу! На дороге показалось облако пыли: то мчались к мосту казаки заманной сот-ни. Второе пыльное облако было куда больше: за ними гнались сотни три егерей, которые на скаку решили не стрелять. Вот егеря миновали кладбище (слева) и рощицу (справа) и завиде-ли вожделенный мост.

– Ура! – закричали поляки (да, да, у этих пшеков оказался наш природный клич!) и выхватили из ножен сабли.

– А-а, вашу мать! – заорали казаки, выскакивая из рощи и от кладбища и врезаясь пиками в атакующую колонну. Вновь поднялась жуткая пыль и крики, крики, крики… К чести егерей, им удалось все-таки организоваться, развернуть коней и рвануть назад по дороге. А казаки припустили вдогон, выхватывая себе одиночные жертвы. К обеду они прискакали обратно, перебрались все на эту сторону речки и подожгли единственный мост. А через час к пере-праве подошла вся масса польских войск (полторы тысячи примерно) и стала рассредотачи-ваться по тому берегу для атаки. С нашего берега по ним начали постреливать – больше для острастки.

Значительная часть этой стрельбы пришлась на взвод Ржевского.

– Пуль и пороха у нас достаточно! – крикнул он своим гусарам. – Цельтесь точнее и стреляй-те. Вахмистр! Вам вести наблюдение за результатами стрельбы. Лучшего стрелка я вечером награжу сам! Самого быстрого заряжающего тоже!

После чего улегся за дерево со своим штуцером, лишним карабином и заряжающим Демидо-вым и стал выцеливать офицеров.

Наконец полякам надоело, что их бьют как куропаток и они ринулись все же через кое-как разведанные броды. И нарвались на огонь плотный, подкрепленный картечью из рассре-доточенных пушек. Одна такая пушка стояла за взводом Ржевского, и он радовался ее удач-ному выстрелу и лаялся на неудачный. Впрочем, совместными усилиями взвод и пятеро пушкарей свой брод держали. Вдруг слева на нашем берегу раздались крики поляков.

– Переправились, сукины дети! – закричал Ржевский. – Заряжающие, на конь и за мной!

Скакать далеко не пришлось: рубка шла между взводом Сашки Арцимовича и взводом же конно-егерей – однако через брод прибывали новые пшеки. Мгновенно оценив ситуацию (Сашка в общем-то держался), Ржевский направил своих удальцов на переправу, где стал расстреливать из пистолетов панов и их хлопов в воде. Командующий пан тоже мгновенно смекнул, что тут их всех положат и погнал бойцов обратно. Дмитрий же развернулся и взял с тыла в сабли Сашкиных противников.

– Я думал, нам конец! – признался Сашка на плече у товарища. – Мы их рубим, а они не убы-вают, а прибывают!

– Собери их карабины и ложись с ними опять у брода, – строго посоветовал Ржевский. – Пуля лучше сабли, ей-ей! Но что-то пушка моя стрельнула: неужто опять полезли?

И поскакал на свою позицию".