Похождения поручика Ржевского

Глава сорок вторая. Дело у деревни Чириково

Работа над электрогенератором у Отто вполне подвигалась и потому Макс, одобрив партнера, вернулся домой, к своему излюбленному занятию: жизнеописанию сильно живого поручика.

"Из битвы под Бородино Ржевский вышел уже командиром эскадрона, так как Епанчин полу-чил тяжелую рану на Курганной батарее. Командовать своим бывшим взводом поручик по-ставил вахмистра Говорова – впрочем, и сам продолжал воевать с ним, только подтянул к себе горниста и вестового, через которых управлял всеми взводами эскадрона. А воевать приходилось каждый день на пути к Москве, так как французы наседали плотно. Все ждали новой битвы и место для нее было уже подобрано Бенигсеном, начальником штаба Кутузова (на Воробьевых горах), но потом состоялся знаменитый совет в Филях, где после ожесточен-ных споров Кутузов заявил, что разумнее сдать Москву без боя, зато сохранить армию для блокирования в древней столице Наполеона.

2 сентября армия шла через Москву без каких-либо остановок и, миновав Таганскую за-ставу, двинулась по дороге на Рязань. В этот день Милорадович вступил в переговоры с Мюратом и выторговал у него один день перемирия. Русская армия отдыхала 3-его в Панках, а кавалерия Мюрата – в московских особняках. А ночью армия Кутузова стала переправляться через Москву-реку и вскоре свернула на широтную дорогу к Подольску вдоль р. Пахры – казаки же, шедшие в арьегарде, замаскировали этот поворот и продолжили движение на юго-восток. У Бронниц они вдруг рассредоточились и ушли в лес с тем, чтобы выйти на Тульскую дорогу. Шедшая в авангарде Мюрата дивизия Себастиани, потеряв в Бронницах арье-гард русских (10 сентября), стала рыскать, нашла след казаков и ринулась за ними по тульской дороге, где снова их потеряла. И лишь 13 сентября французские аванпосты вошли кое-где в соприкосновение с постами кадровой русской армии, стоявшей лагерем у с. Красная Пахра.

О…ский гусарский полк был в это время прикомандирован к корпусу Раевского и выполнял свои обычные обязанности: разведочные рейды перед фронтом армии и разгон неприятельских разведгрупп. Вторую задачу полковник Новосельцев поручал обычно эскадрону Ржевского, разжившегося большим числом французских карабинов и пистолетов и ставшего, по существу, то ли конно-егерским, то ли драгунским – но сохранившим гусарскую резвость передвижений. Тактика Ржевского была в таких случаях однотипной: один из взводов выска-кивал на конный эскадрон французов, обстреливал его и удирал в картинном беспорядке, вы-водя на стрелковую засаду: следовал залп с близкой дистанции, тотчас другой, третий (благо карабинов было много) и от эскадрона обычно оставалась половина. Если оставшемуся офи-церу (двоих-троих обычно выбивал Ржевский) хватало благоразумия и он командовал "Фуйонс!" (Бежим!), то французов гнали минут пять, выбивая недостаточно прытких и пре-кращали преследование. Если же полуэскадрон принимался отбиваться, то его связывали са-бельной схваткой на минуту, а потом русский полуэскадрон рассыпался, и стрелковая группа вновь расстреливала французов из перезаряженных карабинов.

Серьезный бой случился 17 сентября у дер. Чириково. День был пасмурный, но дождя с утра не было. В русском арьегарде правым флангом командовал генерал Сиверс (страшно нелюбимый полковником Новосельцевым), который почему-то очень растерялся при утрен-нем нападении пехотного корпуса Понятовского и большой массы кавалерии. Слава богу, командиры подчиненных ему частей проявили инициативу и стали дружно отбиваться каж-дый на своем участке. Тем не менее под давлением неприятеля они стали отходить к селу, а в середине дня и за село, на опушку леса. С опушки их тоже отогнали (вглубь леса) значи-тельным ружейным и артиллерийским огнем. Милорадович, командовавший арьегардом, направил на помощь Сиверсу знаменитую дивизию Неверовского (отличившуюся под Смо-ленском и при Бородино), но после марша через лес, уже под дождем, ее передняя колонна потеряла ориентировку, вышла прямо на батареи Понятовского, поставленные на южной окраине деревни, и была расстреляна картечью.

В момент торжества польских артиллеристов с восточного края леса, по заросшей высо-ким кустарником долине речки Мочи в деревню ворвался эскадрон Ржевского. Мигом гусары оказались в тылу артиллерийских батарей и частью порубили, частью разогнали пушкарей, а орудия их сноровисто заклепали. После чего вскинулись в седла и умчались той же дорогой в спасительный лес, сопровождаемые роем пуль опомнившегося пехотного прикрытия. Тогда с фронта к деревне вновь кинулись неверовцы и кавалеристы и после короткого боя вытесни-ли части Понятовского из Чирикова.

Утром, пользуясь передышкой в баталиях, полковника Новосельцева и поручика Ржевского вызвали в расположение штаба Милорадовича в дер. Вороново.

– Благодарю, Александр Васильевич! – торжественно сказал генерал. – Если бы не ваше хладнокровие, этот Сиверс загубил бы нам все дело. Я попрошу главнокомандующего, чтобы он убрал его куда-нибудь подальше!

– Я буду вам взаимно благодарен, – сказал Новосельцев.

– А это, значит, ваш самый удалой гусар? – обратил Милорадович взор на Ржевского. – Расскажите, поручик, как вам удалось незаметно подобраться к позициям Понятовского?

– Мы обмотали копыта лошадей тряпками, а их самих вели в поводу и накрыли веревочными попонами, в которые воткнули ветки, – пояснил Дмитрий. – Сами тоже накрылись одеялами, чтобы не "светить" доломанами и киверами. Шли поймой речки Мочи, под прикрытием ку-старников – так и добрались до самой деревни. Правда, вперед я послал несколько удальцов, которые "сняли" пару польских постов.

– А ведь другой командир погнал бы эскадрон вскачь на деревню и положил половину своих людей, – поморщился генерал и снова просиял:

– Благодарю, поручик, за службу! Я обязательно представлю вас к Анне!

– У него уже представления на полный набор Анн, – доложил с улыбкой полковник. – Теперь Владимир положен. А еще хорошо бы вне очереди штаб-ротмистра присвоить – эскадрон Ржевского лучший в моем полку.

– Дадим и Владимира и новое звание, – пообещал генерал. – Для хорошего воина наград не жалко!

В эскадроне к Ржевскому приластились Бекетов и Арцимович.

– Ваше благородие! Не желаете ли откушать отбивную из польской лошадки? Самый филей! Под рейнское светлое!

– Где это вы смогли разжиться рейнским?

– В доме у местного попа, – пояснил Арцимович. – Его облюбовал для постоя польский пол-ковник, но комфортом насладиться не успел – остался без головы. Но что рейнское, он наверняка на поповну зарился: вот уж краля так краля! Твои полячки и смолянки от зависти бы позеленели, увидев этакую красаву! Дебела, румяна, глазаста, величава – и все это в ось-мнадцать лет!

– Для чего ты мне ее расписываешь?

– Как для чего? Ты ведь уж месяц скоромишься после монахини! Ужель не тянет плоть моло-децкую потешить?

– Тянет, – неожиданно для себя признался поручик. – А уж после отбивной да под рейнское – потянет вдвойне. Так что не буду я есть вашу конину.

– Голодным пойдешь поповну умасливать? – едко усмехнулся Бекетов. – Ну не зна-аю… Впрочем, ты мэтр, тебе виднее.

– Где попово подворье? – спросил Ржевский и подтянул к себе сапог.