Последний долг

ГЛАВА 20

Джетро

ЧТО БЫ Я ни предлагал Маркизу, он не повелся.

Ему было плевать на меня, он сидел в углу, словно тролль, и копался в своем телефоне. Меня бесило, что у него есть сигнал связи. Раньше в метрах под землей не было никаких сигналов, но это было до появления технологий, роутеров и модемов.

Плечо несколько часов, не переставая, болело. Шея затекла от валяния на полу, глаза затуманило от боли.

Я хотел спать, но не мог.

Если бы у меня было сотрясение мозга ― это могло произойти из-за аварии, ― я бы не проснулся. Мне необходимо действовать. Продолжать пытаться.

Из-за попыток освободиться на моих запястьях запеклась кровь. Я надеялся, что багровая смазка, вытекающая из ран, поможет. Но это были ошибочные надежды, потому что бечевка намокла и затянулась еще туже.

Нила.

Она уже летела на самолете?

Кат помог ей пройти через службу безопасности?

― Когда я получу обещанный сюрприз? ― спросил я, нарушая затянувшуюся тишину.

Мы не разговаривали с тех пор, как Маркиз сообщил об окончательном плане Ката.

У меня не было сомнений, что мое время истекает. Как только Маркиз начнет выполнять приказ, я буду с благоговением вспоминать ту боль, которую испытываю сейчас.

Маркиз оторвал взгляд от светящегося экрана в своих руках.

― Не терпится начать?

― Не терпится уйти. ― Я прочистил горло, отчаянно желая воды. Я не просил его об этом. Он только издевается и мучает. ― Ну же. Назови свою цену.

Он хихикнул.

― Ты ведь не в курсе, да? Считаешь себя главным. Это не так. Я знаю, кто управляет состоянием вашей семьи. У Бонни все полномочия, и она мой работодатель. У тебя нет денег ― ими распоряжается твоя крошечная бабуля, и, готов поспорить, это тебя чертовски бесит.

Я сжал челюсть.

― Она старая. Как думаешь, сколько она еще протянет?

Маркиз пожимает плечами.

― Живая или мертвая ― не имеет значения. Я указан в ее завещании. Она купила мою верность, и она ее получит. ― Он снова смотрит на телефон. ― А теперь заткнись и приготовься к веселью.

Я замолкаю. Не потому, что он велел мне, а потому, что мои силы на исходе. Мне нужно действовать с умом. Я должен найти выход из этого забытого богом склепа, пока не поздно.

Что-то содрогнулось над нами. С потолка посыпалась грязь, смешиваясь с грязью внизу. Я повернулся, посмотрел вверх и прищурился, когда очередной пыльный поток овеял мое лицо.

― Что…

Затем раздался грохот. Низкий, отдающийся эхом и наводящий ужас

Дерьмо!

Взрыв или обвал.

Когда я был маленьким, Кат привел нас с Кесом на экскурсию в шахты. Мне очень понравились гнетущие туннели. Толща земли и одиночество под солнечным светом понравились моему хаотичному, сверхчувствительному мозгу. Но я зашел слишком далеко. И заблудился.

Я пытался найти выход, но только заполз дальше и застрял в неиспользуемой части шахты. Часть стены обрушилась, частично перекрыв мне выход. К счастью, меня быстро нашел рабочий и помог выбраться.

После эта ситуация вызывала у меня смех, а Кес использовал мой опыт как увлекательную историю о войне за алмазы, но я никогда не забуду испытанный ужас от того, что был погребен заживо.

Еще один отзвук пронесся по стенам и земле, содрогаясь, словно проснувшийся зверь.

Маркиз вскочил на ноги, сжимая в руке телефон.

― Что, черт возьми, это было?

Это не в порядке вещей.

Шахта была прочной, несмотря на древний возраст. Редкость непрерывного поступления алмазов была еще одной причиной того, что шахты и цилиндрические проходы хорошо сохранялись. Никто не хотел уничтожать бесконечный источник богатства, особенно после векового коллекционирования.

Я вздрагиваю, когда еще один слой земли заваливает мое связанное тело.

Маркиз направился к двери. Мы, люди, похожи в этом отношении. Нам необходим кислород и солнечный свет. Если поместить нас под воду, то клаустрофобия могла бы убить лучше самой кровожадной акулы. Если поместить нас под землю, то от страха мы сойдем с ума.

Мое сердце вышло из-под контроля, когда раздалась еще одна более слабая канонада.

Блядь.

Если Маркиз не убил меня по указке Ката, то, похоже, это сделает Алмаси Кипанга.

В шахте не должно происходить ничего подобного. С годами туннели погружались все глубже и глубже, но рабочие знали, как укрепить их. На кону были их жизни. Они не нарушали правил.

Еще один грохот. Громче. Сильнее. Ближе.

Стены пещеры задрожали, засыпая землей стол и медицинские принадлежности, которые использовал Кат.

Я посмотрел вверх, опасаясь обнаружить трещины и внезапное обрушение камня и земли.

― Пошло все на хуй.

Маркиз схватился за ручку и с силой распахнул дверь.

Наступил Армагеддон.

Выстрелы.

Они срикошетили в помещение внезапным градом пуль. В голове пронеслись воспоминания о сминающемся металле джипа и аварийной посадке. Я вжался лицом в землю, свернувшись калачиком, как только мог, будучи привязанным к стулу.

Что за че…

Притупляющийся свист приземляющихся пуль учащал мой пульс, пока я не вдохнул грязь с земли. Ужас разъедал мою кровь, поселяясь в раскалывающейся голове.

Я испытывал страх, когда дело касалось свинцовых пуль. Когда Кат выстрелил в меня, я отреагировал инстинктивно. Я думал не о боли или смерти, а о спасении жизни сестры. Тогда я не знал, что буду чувствовать. Но теперь мне известно, что происходит с телом, оказавшимся на пути смертельно ранящего оружия.

Это чертовски больно.

Я не хотел повторения.

Борясь с веревками, чтобы защититься, я не мог остановить свой разум, совершающий ментальную чистку, прощаясь со всеми и всем, что я когда-либо любил.

Нила.

Жасмин.

Кестрел.

Даже Вингс.

История моей жизни казалась жалкой, лишенной всяких событий.

А потом… все закончилось.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась.

Тишина была практически такой же оглушительной, как и выстрелы.

На смену пулям пришел вой, который с каждой секундой становился все более осознанным.

Я поднял голову.

Маркиз.

Он лежал на спине, прижав руки к груди, где на футболке расползались многочисленные красные пятна. Я не мог понять, что произошло. В помещении были только мы. Никто не входил. Никто не стрелял.

Я посмотрел на открытую дверь. На деревянной раме были выбоины и щепки от пуль, но проход оставался пустым. В глубине шахты раздавались шаги, звуки стрельбы и из ниоткуда доносились звуки драки.

Что за херня происходит?

Вопли Маркиза медленно превратились в стоны. Почва под ним впитывала его кровь, словно дождь подпитывает дерево, впитывая ее глубоко в землю.

Я установил между нами блокаду. Мне не нравился этот парень, но я не мог не разделить его боль, когда он умирал у меня на глазах. Смерть ― личное дело, а я не собирался быть с ним в последние минуты его жизни.

Где-то в шахте началась война. Я не знал, кто на чьей стороне. Не знал, сыграет ли это мне на руку. Но знал, что мне был дан второй шанс, и не мог его упустить.

Брыкаясь, я каким-то образом ухитрился качнуться вбок, неловко опираясь на хрупкую ножку стула. От облегчения я ссутулился, но из-за смены положения, благодаря веревкам усилилось давление на мою грудь и ребра.

Я не мог сделать глубокий вдох, пока дергался и извивался. Стул трещал и скрипел, борясь с моим стремлением сломать его.

Шаги внезапно зазвучали ближе, шаркая по гальке и сбивая с толку.

Я замер.

Пот стекал с кончика моего носа, когда я начал усерднее извиваться. Если это были новые враги, я должен был освободиться прежде, чем…

Они вошли в пещеру.

Пятеро мужчин ворвались внутрь, перекрыв проход. На их смуглой коже отражался скудный свет ламп, на фоне белков их темные глаза были целеустремленные и сосредоточенные. Винтовки в их руках были старые, но все еще способные на убийство.

Я оскалился, упиваясь их воинственными мыслями и жестокостью. Один из мужчин двинулся вперед, шаркая по пропитанной кровью грязи, мимо лежащего Маркиза.

Маркиз очнулся, достал из кармана пистолет и выстрелил. Он попал одному из мужчин в сердце.

Нет!

Все происходило слишком быстро. В дверь ввалились новые рабочие, набросились на гору мышц, выхватывая у него пистолет, пригвождая его руки к полу.

Он вопил, словно зверь, на которого в огромном количестве напали насекомые, повергая его.

Вошел еще один человек, на его грязной футболке красовалась нашивка управляющего. Он был старше всех в помещении, скорее ровесник Ката, он остановился над Маркизом, излучая властность. Не дрогнув, он ударил его мачете по шее.

В один момент Маркиз был жив, отдаляя меня от Нилы. В следующее мгновение он отправился в подземный мир. Это было ужасно, но гуманно ― избавило его от страданий. Он уже был мертвецом… а таким образом… боль ушла ― даже несмотря на то, что он не заслуживал такого сострадания.

Бонни придется купить еще чью-нибудь преданность.

Если она, конечно, переживет то, что я сделаю с ней, когда вернусь домой.

Если вернусь домой.

Мужчина двинулся ко мне. Мои мышцы напряглись, когда он наклонил голову. Вблизи он казался моложе. Его кожа была безупречной, а зрачки такими же темными, как и кожа. Не говоря ни слова, он зашел мне за спину.

Я с трудом сглотнул, ожидая, что нож перережет мне горло или пуля пронзит мозг.

От свиста, вынимаемого из ножен клинка, у меня заколотилось сердце, но затем давление в груди внезапно исчезло.

Я завалился набок, освободившись от стула, веревки волочились за мной. Срезанные концы упали на пол, словно обезглавленные змеи. Как только стул перестал удерживать меня, молодой человек схватил мои запястья и перерезал оставшуюся бечевку.

Я не мог понять… зачем?

Зачем они это сделали?

Мужчина помог мне сесть. Голова гудела от боли, но я моргнул и попытался размять кости. Это было удивительное ощущение ― свободно сидеть и не быть прижатым к жесткой древесине, удерживающей меня на месте. Мои ребра ныли, и затуманенное зрение не облегчало положения, но я мог двигаться, дышать, жить.

Среди мрака показались жемчужно-белые зубы, практически такие же яркие, как бриллианты. Он улыбнулся и быстро заговорил на африкаанс (прим. пер.: Африкаанс ― (ранее также был известен как бурский язык) ― один из германских языков (до начала XX века считался диалектом нидерландского), один из 11 официальных языков Южно-Африканской Республики).

Я очень плохо знал их язык, но попытался вспомнить те немногие слова, которые мне были известны, и понял, что он сказал: Мы спасли, чтобы ты спас.

Это не имело смысла.

Рабочий, который освободил меня, протянул руку. Не раздумывая, я принял помощь и, шатаясь, поднялся на ноги. Пошатнувшись, ощутил еще больше повреждений. У меня болела правая коленная чашечка, а огромная гематома на бедре набухла новым синяком.

Слабость от недостатка отдыха и питания настигла меня, когда все закружилось перед глазами.

Держа меня за локоть, рабочий ничего не говорил, пока я моргал и пытался прийти в себя.

Оттолкнув помощь, дрожащими руками счистил влажную грязь с одежды. Движение напомнило моему телу, как реагировать, энергия забурлила с новой силой, и боль немного утихла. Подняв голову, я посмотрел на мужчин, наблюдавших за мной.

― Я не понимаю.

Управляющий вышел вперед. Его когда-то белая рубашка теперь была испачкана ржавой рудой, которую он копал всю жизнь. Его кожа блестела, а глаза пылали жаждой мести. Его рука дрожала вокруг мачете, ― все еще блестящего от крови Маркиза, ― когда он поднес его к моему сердцу. На английском он повторил:

― Мы спасли тебя, чтобы ты спас нас. ― Его клинок покачивался, когда он тяжело дышал. ― Мы разобрались с охранниками. Теперь шахта под нашим контролем. Мы благодарны Кестрелу Хоуку за его помощь, но охранники подчиняются приказам босса, и сейчас у нас не лучшие условия.

От гнева его голос напрягся.

― Хватит с нас того, что с нами обращаются как с рабами. Сегодня мы восстанем. Так что отвечай честно, алмазный сын, или разделишь его судьбу. ― Его оружие дрожало, когда он указал на Маркиза, а затем снова на меня. ― Ты такой же, как они? Или мы правы, думая, что ты не похож на свою семью?

Я потер лицо, заставляя себя сосредоточиться на разговоре, а не на телесной боли. Все старания Кеса были напрасны? Неужели его благородство и сделки, совершенные за спиной Ката, не принесли результата?

Несправедливость по отношению к нашим людям и делу моего брата выводила меня из себя.

― Вы хотите знать, Хоук ли я?

Он покачал головой.

― Нет, мы хотим знать, похож ли ты на них.

Я не двигался.

― Зачем? Зачем спрашивать об этом сейчас?

Молодой человек, который освободил меня, сказал:

― Мы видели тебя.

Я перевел взгляд на труп Маркиза, не в силах отвести взгляд от раны на его шее, нанесенную клинком

― Что видели?

― Видели, как ты тащил тело своего брата и отдал его львам. Ты убил свою плоть и кровь.

Блядь.

Я замер.

Не думаю, что сейчас стоит упоминать, что его убила Нила. Я помогал прибраться.

Управляющий подошел ближе, его пальцы сжались вокруг клинка.

― Ты убил его, потому что не согласен с его поступками, да?

Я нахмурился, стараясь не терять нить разговора. Как долго они ненавидели мою семью? Как долго они ждали, чтобы свергнуть нас? Мое сердце пульсировало от их боли и надежды. Они убили, чтобы я помог им.

У нас был один путь.

Взяв себя в руки, изгнал себя из семьи, отбросив все родственные связи. Я позволил себе быть честным с людьми, которые спасли мне жизнь.

― Нет, мне не нравятся его поступки. Если честно, никогда не нравились.

― Это нам известно. ― Управляющий улыбнулся. ― Мы наблюдали за тобой, когда ты был моложе. Ты не похож на них.

Он не знал, что только что сделал мне комплимент, который я запомню на всю жизнь. Всю жизнь мне был ненавистен тот факт, что я не такой, как моя семья, ― изгой, разочарование. Но сейчас… сейчас я чертовски благодарен.

Это спасло мне жизнь.

Я прижал кулак к сердцу.

― Я навеки у тебя в долгу.

Долг.

Погрязший в долгах.

Казалось, Нила больше не была в долгу, но я был. У Хоука есть долг. Мне очень нравилась мысль о том, что мне придется возмещать им долг после чего-то такого памятного.

Управляющий опустил свой мачете.

― Ты поможешь нам?

Я кивнул.

― Даю слово.

Он хмыкнул себе под нос.

― Хорошо.

― Я клянусь, что изменю все, что вас не устраивает. Но сначала… мне необходимо найти своего отца. Мне нужно спасти…

― Женщину. Да. Знаю. ― Управляющий отошел в сторону, махнув рукой в сторону выхода. ― Джип ждет на вершине шахты. Водитель отвезет тебя в аэропорт.

Я не мог остановить поток благодарности. Подойдя к зип пакету, который Кат оставил после того, как нагрузил огромным количеством бриллиантов гипс Нилы, зачерпнул горсть, засунул их в карман своих грязных джинсов, а остальное содержимое пакета вручил ему.

Внутри находились бесчисленные драгоценности, которые должны были войти в следующую партию. Камни на сотни тысяч фунтов стерлингов.

― Пожалуйста, зовите меня Кайт. Распространи это среди своих людей. Я вернусь, как только возьму под контроль ситуацию дома.

Взяв бриллианты, он усмехнулся:

― Спасибо, босс.

Я покачал головой.

― Нет, спасибо тебе.

Через несколько шагов мои ноги начали подкашиваться, а огнестрельная рана безумно болела, но у меня были заботы поважнее.

Я должен вернуться домой.

Должен попасть на самолет.

Посмотрев в последний раз на управляющего и работников, которые изменили мое будущее, я как можно ровнее вышел из комнаты. Я игнорировал головную боль. Отмахнулся от боли и дискомфорта в мышцах. Прошел через земляной лабиринт и выбрался наружу.

Свежий воздух.

Новый старт.

Ослепляющая надежда.

Вот оно.

Мое истинное наследие.

Я заслужил преданность мужчин, оставаясь верен себе.

Теперь я могу сделать мир лучше и покончить с теми, кто не заслуживает жизни.

Сияя улыбкой, рабочий завел джип с эмблемой Хоук на двери, ожидая, пока я залезу внутрь.

Как только я захлопнул дверь, мы рванули в сторону аэропорта.