Последний долг

ГЛАВА 3

Нила

ЕСЛИ АЛМАЗНАЯ АЛЛЕЯ была местом, где сортировали алмазы под вечным сиянием огромных прожекторов, то Алмаси Кипанга была глубокой расщелиной в земле, создававшей их.

Всю дорогу из аэропорта Дэниель держал руку на моем колене. Я кипела от раздражения и отвращения, но не спорила и не разговаривала.

Мне было что сказать.

Но каждое произнесенное слово предвещало еще больше наказаний.

Кроме того, Дэниель не достоин моего внимания. Он был потерянным маленьким мальчиком, неспособным увидеть, что он уже мертв. Он мог быть Хоуком, причинявшим мне боль, но я была гадюкой в его гнезде, ждущей, чтобы укусить и отравить его.

У меня было время.

Я была хитра.

Я буду ждать.

Водитель сопровождал нас в тишине ночи, не произнося ни слова. Его пассажир ― никогда не отдыхающий охранник, смотрящий в окно, его рефлексы пару раз давали сбой, и палец взмывал к спусковому курку пистолета. Особенно, когда мы останавливались на красный свет и проезжали по грунтовым дорогам.

Когда съехали на безлюдную дорогу, он достал мачете, с благоговением положив его на колени. Звёзды отражались от лобового стекла, освещая потускневшее лезвие.

Городской гул сменился звуками пригорода, плохое предчувствие одолело меня.

Внутри джипа мы были в безопасности, но снаружи… там мир принадлежал животным, гораздо более приспособленным к убийству, чем мы. Там снаружи они охотились, и только по блеску жёлтых глаз в свете фар их присутствие становилось осязаемым.

По мере того, как мы углублялись в Африку, моя усталость испарялась. Водитель и пассажир зарядили меня достаточным количеством адреналина, пока я наблюдала за их концентрацией. Они жили здесь, но не были расслаблены. Они были начеку всю дорогу.

Что было известно им, чего не знала я?

То, как они выживали, получится ли это у меня?

Я не хотела этого знать.

И хотя мы вчетвером ехали в одной машине, мы были каждый сам за себя… у каждого свои мысли и свой путь.

К тому времени, когда съехали с дороги с твёрдым покрытием и поехали по гравийной дорожке, мои мышцы сжались от беспокойства.

На каждой кочке я вздрагивала. При каждом безумном крике гиен, каждом рычании львов сжимала глаза от страха. Оружие, которое было у наших проводников, предназначалось не для моего усмирения; оно должно было помешать поглотить нас тому, что было снаружи.

Цивилизации не существовало. Мы находились на лоне природы, где умение выживать вытесняло богатство, а здравый смысл торжествовал над глупостью.

По мере нашего погружения в ужасающий ад территории Хоуков, все больше и больше глаз животных сверкало в темноте, когда лучи освещали дикую местность. Мое сердце колотилось о ребра, когда очертание хищника и визг его жертвы эхом раздались в ночи. Какое-то бедное существо погибло всего в нескольких метрах от меня.

Следующая я.

Если только не убью первой.

Дэниель усмехнулся, облизывая губы при мысли о том, что какое-то бедное животное стало ужином.

Я с отвращением сжала пальцы, глядя в противоположное окно. Смутно различая сучковатые деревья и выжженную солнцем местность. Серебряный отлив луны прощал грехи Африки, но не мог скрыть ее опасности.

После пересечения высохшего русла реки и перехода по равнинам смерти мы, наконец-то, въехали в лагерь.

Водитель притормозил, выруливая в ворота, отчего у меня по спине пробежала дрожь. Несмотря на всю силу и уверенность в том, что я убью до того, как убьют меня, я не могла больше терпеть эту ложь.

Наконец я поняла, что это место больше, чем шахта. Больше, чем собственность Хоуков. Больше, чем пропуск к богатству.

Это была моя могила.

― Добро пожаловать в наш офис.

Как только джип резко затормозил, Дэниель открыл дверь. Надавил на ремень безопасности, освобождая меня, обхватил за запястье и выволок меня наружу. Я выскользнула за дверь, спотыкаясь, мои ноги были словно ватные после долгого сидения без движения.

― Где мы?

Я потянулась, разминая позвоночник, в то же время рассматривая лагерь. Множество грузовых контейнеров превращены в офисы, деревянные лачуги с соломенными крышами украшали окраины, а протоптанные грязевые тропинки говорили о тяжком труде. Луна освещала, конкурируя с фонарями, развешанными в кустах, и более ярким электричеством, льющимся из жилищ.

Если бы я не знала, кому принадлежит это место, мне бы здесь понравилось. Возможно, мне бы пришлось по душе посещение Африки при других обстоятельствах. Я отправилась бы на сафари и наблюдала за существами, которых боялась, из безопасного места организованного тура.

Но вместо этого все, что я хотела сделать, это бежать ― перелезть через забор и попытать счастья с острозубыми львами, рыщущими поблизости.

По крайней мере, я знала, что они со мной сделают.

― Ты глухая или тупая? ― Дэниель обвёл вокруг рукой, будто я могла увидеть ответы. ― Это своего рода точка отсчёта. Место, где был найден первый алмаз. Место, где будущее твоей семьи оказалось поглощено моей.

Сжав пальцы вокруг моего запястья, он повёл меня через лагерь.

Предположительно от тридцати до сорока лачуг и палаток занимали пространство, семь или около того охранников наблюдали за работой, которую они выполняли. Забор был залатан, словно старое лоскутное одеяло, ― дерево заменяли другим деревом. Все было выжжено солнцем и усеяно пылью.

Но здесь чувствовалась дикая энергетика. Домашняя энергетика.

Каким-то образом люди, жившие здесь, сделали все возможное, чтобы превратить это место из обычной шахты в святилище.

Краем глаза я увидела кое-что, чего, как я думала, никогда не увижу.

Дэниель, казалось… расслабился.

Плечи расправлены. Страстное желание быть замеченным испарилось. Безумие внутри него приглушала свобода, которую он здесь обрёл. Возможно, он был не просто психопатом. Возможно, я ошиблась, называя его одномерным (прим. пер.: Одномерный человек представляет собой индивида, попавшего под власть массовой культуры (телевидения, рекламы, комиксов), утратившего способность оценивать свое место и назначение в мире).

Так же, как я сломила Джетро, используя его страсть ко мне и доброту Кеса, чтобы они стали моими союзниками, то же самое я попыталась сделать с Дэниелем.

― Тебе здесь нравится.

Его глаза метнулись к моим.

― Заткнись, Уивер.

― Нет. Я хочу знать. Я полностью в твоём распоряжении, Дэниель. Кат сказал, что я могу спрашивать все, что захочу. Итак, мой первый вопрос о тебе.

Его рот открылся, будто он не мог поверить, что я добровольно начала с ним разговор.

Да.

Посмотри на меня.

Послушай меня.

Почувствуй меня.

Тогда, возможно, ты не попытаешься навредить мне.

Я принимала желаемое за действительное, но, может быть, это поможет.

Точно так же, как с его братом.

― Это что, какая-то глупая шутка?

Я покачала головой.

― Никаких шуток. ― Потянув его за руку, я остановилась в центре лагеря. Большая яма для костра обуглила землю, брёвна служили сиденьями. ― Тебе здесь нравится. Почему?

Его глаза потемнели, но он ответил:

― Потому что вдали от Хоукскриджа.

― Тебе не нравится там?

― Я никогда, блядь, этого не говорил. ― Он снова вспылил.

Я отступила, пытаясь понять, что он имел в виду.

― Однако ты предпочитаешь это место Хоукскриджу… почему? ― Внезапно меня осенило. ― Потому что ты считаешь, что это место принадлежит тебе, а Хоукскридж ― Джетро.

Его рука метнулась вперед, схватив меня за воротник.

― Ошибаешься, сука. Хоукскридж ― мой. Джетро мертв. Помнишь? Застрелен. Обескровлен и погребен.

Я буду хранить свой секрет, пока мое сердце бьется.

Он жив.

Обхватив его запястье, держалась, пока он сжимал мое горло.

― Теперь он твой… если ты будешь хорошо себя вести и следовать тому, что говорит Кат, конечно. Но что-то мне подсказывает, что ты всегда был здесь счастливее. ― Склонила голову набок. ― Почему? Может быть, потому что Бонни далеко? Это не может быть из-за Жасмин. Очевидно, что вы не общаетесь, но она безобидна.

Можно подумать.

Жасмин ужасала меня.

Он не ответил, оттолкнул меня и вытер руки.

Я попыталась еще раз.

― Джетро страдал из-за своего состояния. Жасмин стала инвалидом по непонятной причине. Кеса терпели, потому что он сохранял мир. Но ты… ты… ― я ахнула. ― Я поняла. Ты был зачат по ошибке. Третий сын… ненужная копия, ведь уже есть два наследника.

Внезапно Дэниель взорвался. Ударил меня по щеке.

― Заткнись нахуй. Я. Не. Ошибка.

Я задыхалась от боли, словно поглощенная океаном.

Он мог бить меня. Но не мог отрицать этого. То, как он реагировал, говорило о пережитой истории и вынесенном приговоре. Сколько раз его так называли? Сколько раз это подрывало его авторитет в семье и превращало в злобное существо?

Держась за щеку, я пробормотала:

― Я не говорила, что ты ошибка. Я спросила, не поэтому ли тебе нравится жить здесь. ― Потёрла пылающую кожу. ― Ты его сын. Вы все его дети. Было несправедливо заставлять тебя чувствовать себя хуже, чем они.

― Прекрати этот ебаный психоанализ. Ты ни хрена не понимаешь, о чем говоришь.

Снова схватив меня за запястье, потащил к большой брезентовой палатке.

Я пошла за ним… какой у меня был выбор? Но теперь я лучше понимала своего заклятого врага. Ненависть с самого детства. Неуправляемый темперамент. Возможно, у него не было души, чтобы умолять, но когда-нибудь… он будет. Он был лишь ребенком. Нежеланным ребёнком, который делал все возможное, чтобы его приняли.

От меня не ускользнуло их с Джетро сходство. Единственная разница в том, что Джетро позволил изменить себя, улучшить… повысить самооценку.

― Первым об этом тебе сказал не Кат, верно?

Я не могла заставить себя заткнуться. Но, возможно, это единственный способ понять Дэниеля, чтобы одолеть его.

Он не обернулся, ускоряя шаги.

― Заткнись. Или мне придётся заставить тебя.

― Это была Бонни, не так ли? Это она сказала, что ты ошибка.

Что ты делаешь?

Мы ускорились, попутно я пыталась найти пути к отступлению. Поднявшись по ступенькам на круглый настил, тканевая палатка не была временным пристанищем. Она вкопана в землю и стала частью пейзажа со стульями под открытым небом, верандой, конференц-залом, спальней и ванной комнатой.

Тяжело дыша, Дэниель пригнулся и потащил меня внутрь палатки, грязь сменилась ковром, мы прошли вперед в большую спальню с нишами. Мой взгляд сразу же переместился на кровать.

Мое сердце будто сошло с ума.

Дэниель усмехнулся.

― Если собираешься задавать вопросы, сначала разберись с гребаными фактами. Да, я всегда знал, что в полном дерьме, так как передо мной два брата. Да, я не был запланирован, и Кат испытывал огромное удовольствие, говоря, что моя жизнь ― ебаный подарок, и я должен быть благодарным. Но не по этой причине он такой ублюдок.

Желая, чтобы между нами была хоть какая-то дистанция, я прошептала:

― А почему?

Дэниель шагнул ближе, прижимаясь грудью к моей.

― Потому что она не любила его. Она никогда не любила его… что бы он ни делал. И это, блядь, подкосило его.

― Кто его не любил?

― Роуз.

― Кто такая Роуз?

― Жена Питера.

― Питера?

Мой разум лихорадочно работал, цепляясь за полузабытые воспоминания.

Дэниель зарычал.

― Блядь, ты такая тупая. Как думаешь, почему Бонни никогда не любила нас. Мы не должны были существовать. Понятно? Кат увёл жену Питера практически у него на глазах. Она забеременела от него.

У меня отвисла челюсть.

― Так вот почему Кат убил его? Чтобы претендовать не только на наследство, но и на наследников?

Дэниель покачал головой.

― Нет, он убил его, потому что Бонни сказала ему сделать это. Она притворяется, что Кат предал ее, но как только она узнала, что Роуз беременна, она изменила правила игры. Она всегда, блядь, меняет правила игры.

У меня в голове все поплыло.

― Значит…

― Больше никаких гребаных вопросов. ― Схватив меня за подбородок, он повернул мое лицо к кровати. Его смех звучал наигранно и злобно. ― Очень скоро собираюсь воспользоваться ею.

Толкнув меня, захихикал, когда я ударилась коленом о кофейный столик на котором стояли металлические чашки и кувшин с водой. Кувшин покачнулся, проливая холодную жидкость на мои джинсы и растекаясь лужицей на пол.

― Ради всего святого, Уивер. ― Шагнув вперед, он схватил меня за затылок, заставляя наклониться над беспорядком. ― Видишь, что ты натворила?

Он обращался со мной, словно с собакой, которая нассала на ковер.

Все разговоры и вопросы исчезли. Его действия скрывали любую слабость, которая могла проявиться, напоминая мне, что у каждого есть скелеты в шкафу, но это не имело значения. Важно то, кем ты стал, несмотря на прошлое. А Дэниель не собирался меняться.

― Прибери за собой это дерьмо.

Вошёл Маркиз, не обращая внимания на то, как грубо держал меня Дэниель. Он кивнул, словно это было в порядке вещей, поставил чемодан рядом с кроватью. Не сказав ни слова, снова вышел.

Сжав в кулак мои короткие волосы, Дэниель приподнял меня и запечатлел на губах непристойный поцелуй.

Что за…

Меня тошнило.

Как только он меня отпустил, я провела пальцем по языку, отступая.

― Просто потому, что…

― С меня хватит. Еще одно слово, Уивер. Еще одно ебаное слово. ― Его рука дрожала, когда он указывал на лужу на полу. ― Приберись и прими душ. От тебя воняет. Я надеюсь, что ты и эта спальня будете чистыми для нашей встречи, когда вернется мой отец.

Я оскалила зубы.

― Ты думаешь, что неприкасаемый, Дэниель Хоук, но позволь тебе сказать. Это не так. Я знаю, кто ты на самом деле, и не позволю тебе изнасиловать себя. Я причиню тебе боль, это может произойти сегодня, завтра или послезавтра. Я…

Он громко рассмеялся, прервав меня:

― Глупые обещания от глупой Уивер. Знаешь, во что верю я? Сегодня вечером я буду трахать тебя. Завтра сделаю тебе больно. А послезавтра унаследую одно из богатейших поместий в мире, потому что ты будешь мертва. Я не ошибка. Я ― избранный. Так что заткнись, нахуй, и приготовься для меня.

Он снова поцеловал меня, его гнилой язык пытался проникнуть мне в рот.

Мой желудок взбунтовался, и во вспышке безумия я разжала губы и позволила ему углубить поцелуй.

Затем укусила.

Сильно.

Очень, очень сильно.

Медная кровь наполнила мои вкусовые рецепторы, триумфально проливаясь первой кровью. И она была не моей.

― Блядь. ― Он дернул меня назад. Боль пронзила голову, когда его пальцы вцепились в волосы. ― Еще раз так сделаешь и больше не придёшь в себя.

― Посмотрим.

Прижавшись, он обнюхал меня, словно животное.

― Ты хочешь, чтобы я ослушался отца? Хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, прямо сейчас? ― От прикосновения его носа по коже побежали мурашки. ― Еще одно слово, и ты окажешься на гребаных коленях.

Я ухватилась за ужасные образы, но каким-то образом нашла в себе силы для ответного удара. Я не могла выказывать страх. Я больше никогда не буду показывать страх.

Я рассмеялась в его демоническое лицо.

Глаза Дэниеля встретились с моими, прищуренные и безумные.

― Хочешь мой член, Уивер? Я с радостью предоставлю его тебе, если ты снова разозлишь меня.

Он ждал, сконцентрировавшись на моих губах. Его эрекция прижималась к моему животу.

Подавив ужас, я уставилась на него.

― Если ты прикоснешься ко мне, ты умрешь. Если ты ослушаешься Ката, это ему не понравится. Ты снова станешь ошибкой. Нежеланным. Ненужным.

Джетро.

Кестрел.

Кат убьёт Дэниеля так же, как и их?

Из трёх наследников не останется ни одного.

Дэниель задрожал от похотливой ярости.

― Ты, гребаная…

― Давай, трахни меня, и будешь третьим сыном, которого застрелит отец.

Он замер.

Мгновение мы сердито смотрели друг на друга. Звуки дикой природы и нашего неглубокого дыхания окружали нас.

Наконец, он оттолкнул меня и бросился к выходу.

― Я не настолько безумен. Ты не стоишь пули. Я подожду.

Я не могла унять дрожь в мышцах.

Слава богу.

Я зашла слишком далеко. Я была идиоткой, насмехаясь над ним. Если он меня изнасилует, то это будет полностью моей виной. Но я проникла ему под кожу и нарушила равновесие. Я показала, что не цветок, который он может сорвать и растоптать под ботинком. Мне нужно было достать спицы… иглы… чтобы причинить боль.

Рукой он схватился за полог палатки, сильно дрожа. Обернувшись, холодно улыбнулся.

― Ты так терпелива, маленькая Уивер. Я знаю, что все вопросы были для того, чтобы заставить меня сорваться. Я знаю, как ты жаждешь мой член… ты практически умоляешь об этом. ― Сузив глаза, он продолжил: ― Как думаешь, что бы почувствовал Джет, узнав об этом? Не успел его труп остыть, а ты уже хочешь трахнуть его младшего брата?

Прищелкнув языком, он послал мне воздушный поцелуй.

― Обязательно вознагражу тебя за терпение. Я ожидаю, что позже ты будешь кричать.

Прежде, чем я успела осыпать его проклятьями, он исчез.

Я стояла целую вечность, обхватив себя руками. Мои колени дрожали, угрожая опрокинуть меня на пол.

Что я наделала?

Я знала, на что себя обрекла.

На худшее будущее.

Зачем? Зачем я настроила его против себя?

Потому что не было будущего. Это конец. Отсюда нет выхода. Нет второго шанса. Они заберут все. Разрушат все, что у меня есть. И я молила Бога, чтобы мне удалось лишить их жизни, прежде чем все закончится.

Онемевшими пальцами погладила вязальную спицу, спрятанную в кармане толстовки.

Оставайся сильной. Не прекращай борьбу.

Силуэт Дэниеля отразился на внешней части палатки, он щелкнул пальцами Маркизу. Тот неуклюже подошёл ближе, ожидая приказа.

― Оставайся здесь. Заряди оружие. Если попытается сбежать, пристрели ее.

Я подавила подступающие слёзы. Это не Хоукскридж. Дэниель не Джетро. И это больше не игра. Невозможно скрывать суровую правду: я была по уши в дерьме.

Маркиз кивнул.

― Понятно.

Просунув голову обратно в палатку, Дэниель ухмыльнулся.

― Просто для информации, если ты попытаешься сбежать, ты узнаешь, что чувствовали Джетро и Кэс перед тем, как пуля забрала их жизни. Как тебе такая сказка на ночь?

Его ботинки застучали по деревянному настилу, когда он спрыгнул и ушел. Маркиз просунул голову внутрь, холодно улыбнулся, прежде чем закрыл москитную сетку на двери.

Выхватив пистолет, он повернулся ко мне спиной.

Одна.

Наконец-то.

Я не теряла времени.

Я не знала, как долго Кат позволит мне быть одной, но этого было бы недостаточно. Мне необходимо отключить чувства или оставшиеся намеки на девушку, которой была, и подготовиться к тому, чтобы стать безжалостным убийцей.

Схватив чемодан, я подтащила его к кровати и расстегнула молнию. Каждый предмет одежды был в беспорядке. Когда Дэниель приказал мне собирать вещи, соблюдение порядка не было основным приоритетом.

Отбросив одежду, в которой не было зашито оружие, я поспешно выбрала флисовую куртку со скальпелем, спрятанным в воротнике, и леггинсы с изящными ножницами, вшитыми в пояс.

Дэниель хотел, чтобы я приняла душ?

Хорошо. Я приму душ.

Я подготовлюсь.

И я буду готова развязать войну, когда он вернётся.