Последний долг

ГЛАВА 27

Нила

― ГОТОВА УМЕРЕТЬ, Нила?

Голос Ката причинял физическую боль, он заставил меня подняться по грубо сколоченным ступеням на деревянный фундамент. Мое сердце колотилось о грудную клетку.

Жасмин закричала с другого конца зала. Ее крик разлетелся по бальному залу, слезы струились по ее прекрасному лицу.

― Пожалуйста.

Мои слезы грозили поглотить меня, но я не хотела раскисать. Я хотела запомнить последние несколько мгновений в полной ясности, а не впадать в истерику.

Кат заломил мне руки за спину, я застонала от боли, вызванной переломом. Вокруг моих запястий обернули бечевку, неестественно изгибая предплечье.

― Пожалуйста. Не…

Кат развернул меня, положив свои огромные ладони мне на плечи. Его золотистые глаза светились извинением и в то же время решимостью.

― Тише, Нила. ― Его губы коснулись моих, приятные и нежные, а затем он подвел меня к коленопреклоненному подиуму и сильно надавил на плечи. ― Встань на колени.

― Нет!

― На колени.

Он ударил ногой по лодыжке, лишая меня равновесия, и я рухнула вниз. Вскрикнула, когда боль в коленях сравнялась с болью в руке. Как сломанная игла, я потеряла свою остроту и силы для борьбы.

Великолепие бального зала словно насмехалось надо мной, я безвольно склонилась к ногам своего палача.

Бархат и вышитые вручную ковры на стенах сверкали, словно бриллианты, которые контрабандой ввозили Хоуки, ― сильный контраст с грубо распиленным деревом и наспех смастеренным помостом гильотины.

― Не делай этого. Кат… подумай о том, в кого ты превратился. Ты можешь прекратить это. ― Мой голос имитировал мольбу, но я поклялась не умолять. Я многое видела, многое узнала и испытала невообразимые мучения. Я была их игрушкой на протяжении месяцев, их противником на протяжении многих лет, их заклятым врагом многие века. Я не собиралась плакать или унижаться. Я не доставлю ему подобного удовольствия.

Я знаю историю Хоуков. Знаю, что сильнее, чем они.

― Я хочу жить. Пожалуйста, отпусти меня.

Он прочистил горло, маскируя любые мысли о колебаниях.

― Через пять минут все закончится.

Кат наклонился в сторону и взял плетеную корзину.

Плетеная корзина.

Я не хотела думать о том, чем она наполнится.

Он поставил ее на другую сторону деревянного блока.

Мое сердце заколотилось, стуча все быстрее и быстрее, пока от головокружения меня не затошнило.

Моим легким требовалось больше кислорода. Моему разуму требовалось больше времени. А моему сердцу… требовалось больше надежды, жизни, любви.

Я не готова.

Не так.

― Кат…

― Нет. Больше никаких разговоров. Не после всего, что ты натворила. Мой сын. Моя мать. Думаешь, лишила меня всего самого дорогого, но я лишу тебя гораздо большего. Джетро. И когда выясню, где Кестрел, его тоже сотру с лица земли.

Не колеблясь, он вытащил из кармана тёмный материал, похожий на капюшон. Все происходило слишком быстро.

― Нет! ― закричала я, грубый плотный материал скользнул по моей голове, вокруг горла затянулся шнур.

Горе Уиверов охватило меня. Бриллиантовый ошейник, ставший свидетелем происходящего, словно шептался с призраками моей убитой семьи и был готов освободить мою шею.

Время пришло.

Последний Долг.

Кат подтолкнул мои плечи вперед.

Я боролась, пытаясь ослабить веревку, чтобы освободиться.

Тяжелое ярмо легло на верхнюю часть моей спины.

Нет. Не может быть. Не может быть!

― Прощай, Нила.

От дуновения ветерка, шедшего от скользнувшего в сторону Ката, по моему затылку побежали мурашки. Мое дыхание участилось. На ресницах образовались не пролитые слезы.

Я сгорбилась, готовясь к болезненному концу.

Я не могла освободиться.

Я не могла спастись.

Я не была победителем.

Ботинки Ката заскрипели по платформе, тихий шелест веревки и звон шкива (прим. пер.: Шкив ― фрикционное колесо с жёлобом или ободом по окружности, которое передаёт движение приводному ремню или канату) сигнализировали о том, что он потянулся, чтобы освободить клинок.

Я ждала, когда он преподаст мне последний урок истории.

Естественно, у меня должен быть урок истории.

Все долги были погашены. Он не мог забыть о театральности этого долга. Его рассказ мог бы продлить мою жизнь на некоторое время.

Но он не проронил ни слова.

Только мое учащенное дыхание…

Мое лихорадочно бьющееся сердце…

И льющиеся слезы…

Мое тело проживает последние мгновения…

Я умру.

Я замерла, ожидая гибели.

В ушах раздался громкий стук.

На мгновение мне показалось, что я умерла.

Мысленно я видела рывок веревки. Почувствовала резкий удар. Почувствовала отсечение.

Я ждала какого-то мистического освобождения, когда моя душа воспарит над моим обезглавленным телом.

Я была в подвешенном состоянии, ожидая боли или освобождения.

Ни того ни другого не последовало.

Что такое смерть?

Что я почувствую?

Чего мне следует ожидать?

Пронзит ли лезвие мою плоть насквозь, превращая в мертвеца? Почувствую ли я, когда это произойдет? Осознаю ли, что наступил конец, и почувствую ли агонию, когда моя душа обретёт свободу?

Или все закончится так быстро, что я даже не успею понять, что он лишил меня жизни?

Я напряглась.

Небытие…

Я умерла?

Ничего не случилось.

Затем все чувства обострились. Капюшон все еще покрывал мою голову. Ярмо по-прежнему сдавливало плечи. А рука по-прежнему болезненно пульсировала.

Все неприятные ощущения вернулись вместе с шумом.

Стало очень шумно.

Оглушительный шум.

В воздухе прогремели выстрелы, а по деревянному полу бального зала застучали ботинки. Мужчины кричали. Все грохотало и звенело, и тишину сменила какофония.

Проклятия. Разговоры. Обещания. Все прекратилось, когда вокруг меня разразилась драка.

Я не видела, но чувствовала.

Свист ветра, когда мимо пролетали тела. Содрогание от пуль, пролетающих слишком близко ко мне. И рука Ката на моей голове, когда он кричал, пытаясь все это прекратить.

― «Блэк Даймонд». В атаку!

Послышалось ещё больше шагов. Больше проклятий. Больше выстрелов.

Спасибо, спасибо, спасибо.

Мои надежды были оправданы, молитвы исполнены.

Помощь подоспела в последнюю секунду.

Кто это был?

Кто пришёл мне на помощь?

Я попыталась рассмотреть, что происходит. Извивалась всем телом. Но пальцы Ката впились в материал, покрывающий мою голову, прижимая моё горло к дереву, ярмо плотно обхватывало мои плечи.

Вместо того чтобы умереть, я попала в зону боевых действий, но у меня не было возможности посмотреть на происходящее вокруг.

Я съежилась у ног Ката, мой позвоночник искривился, колени покрылись синяками из-за грубого настигла гильотины.

Сердце ушло в пятки от страха, я боялась, что случайная пуля перебьет веревку и высвободит лезвие, которое перережет мою нежную плоть.

Я жива, но надолго ли?

Насколько безрассудной была развязавшаяся борьба?

Как они могли предотвратить непредвиденные события во время моего убийства, в то время как они пытались спасти меня?

― Блядь. ― Кат не переставал прикасаться ко мне, его пальцы впивались в мой скальп, пока продолжалась борьба. ― Вон там, держи его! ― Его приказы невидимому бойцу были произнесены хриплым голосом.

У меня не было возможности увидеть происходящее вокруг, но по ощущениям противоборство только усиливалось. Больше выстрелов, ударов, звуки падения тел и соприкосновения кулаков с плотью.

В ушах зазвенело от выстрелов. Мои мысли переполнены насилием и хаосом.

Ворчание и проклятия раздавались в искусно украшенной комнате, меняя облик бального зала, предназначенного для легкомысленных танцев к жестокой резне.

Прекратите.

Не прекращайте.

Спасите меня.

Не убивай меня.

Постепенно проклятия сменились стонами, а топот ног сменился шарканьем.

Борьба могла длиться часами или секундами. Единственное, в чем была уверена: я изо всех сил цеплялась за жизнь.

Наконец, незнакомый голос перекрыл все остальное.

― Ты проиграл, Хоук. Отойди от веревки, если хочешь остаться в живых и не встретиться с создателем.

Этот голос… мне он незнаком.

Дрожь пробежала по телу.

Кат все еще может убить меня.

Битва закончилась, но и моя жизнь тоже может закончиться.

Я задыхалась.

Секунда.

Две.

Три.

Неверие и восстание витали в воздухе. Послышался шум продвижения вперед, щелчок перезарядки оружия, и после этого в бальном зале воцарилась гнетущая тишина.

― Отпусти её, Кат.

Этот голос мне был знаком. Его я узнаю где угодно.

Он.

Я затрепетала от любви.

Заплакала в знак благодарности.

Он пришел за мной.

Он спас меня.

Джетро.

― Никогда. Опустите оружие, или я потяну. Я сделаю это, Джет. Ты знаешь, что я не блефую.

К голосу моего возлюбленного присоединился еще один, который я обожала.

― Только попробуй, и я буду стрелять в тебя до тех пор, пока ты не станешь таким дырявым, что даже черви не захотят тратить на тебя время.

Мой отец.

― Как только он выстрелит в тебя, я утрою свои усилия и не остановлюсь до тех пор, пока тебя не разорвет на куски, черт возьми.

Мой близнец.

В их голосах звучала жестокость, которой я никогда раньше не слышала.

Трое мужчин, которые, как мне казалось, никогда не должны были оказаться в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы сражаться плечом к плечу. Как же все изменилось с той ночи в Милане.

Я так хотела жить. Хотела броситься в объятия Джетро, поцеловать отца и прикоснуться к своему близнецу. Но никто не двигался, пока я оставалась в ловушке гильотины.

Надежда противостояла поражению.

Кат с легкостью мог убить меня, и никто не в силах его остановить. Если бы в него выстрелили в тот момент, когда он держал в руке веревку, лезвие гильотины соприкоснется с моей плотью. Если он решит совершить самоубийство и умереть вместе со мной, никто не сможет помешать ему выпустить лезвие.

Только последняя капля порядочности, оставшаяся у Ката, могла помешать ему совершить немыслимое и лишить меня будущего, о котором я так отчаянно мечтала.

Делайте что-нибудь.

Я не знала, что. В голове не было ни одной мысли.

Поиграйте с ним…

Кат принял меня в своем доме, иногда он был вежлив, обыденный ― был человеком, несмотря на дьявольские замашки. Возможно… возможно, есть способ уговорить его прислушаться ко мне.

Я прошептала сквозь накидку покрывающую голову:

― Я прощаю тебя.

Это прозвучало высокомерно и принужденно.

Постарайся.

― Я прощаю тебя за все, что ты сделал. С Эммой, со мной, с твоими детьми. Я прощаю тебя. Позволь мне жить и прервать историю долгов.

Джетро сделал глубокий вдох.

Никто не произнес ни слова.

Все зависело от связи между мной и Катом.

Я притаилась под лезвием… ожидая его решения. За последние несколько месяцев мы научились понимать друг друга. Я знала, что он любит своих детей каким-то извращенным способом. И он знал, что я не сдамся без боя.

Между нами была ненависть, но и уважение.

Если бы только это уважение спасло мою жизнь.

Все в комнате замерли, наблюдая за развитием истории.

Слышалось шарканье, лязг оружия, но никто не шевелился.

На спине образовалась испарина, я боялась самого худшего.

Я предложила свое прощение, идя вразрез со всем, что хотела сказать. Обменяла мораль на право сохранить свою жизнь. Но что, если этого недостаточно? Что, если моя единственная ценность была неинтересна Кату?

― Кат… ― Я вздохнула. ― Не позволяй ей победить.

Шкив лязгнул, когда Кат вздрогнул. Мне не нужно было смотреть ему в глаза, чтобы понять, что я попала в точку. Наблюдение за тем, как Бонни умирает по прихоти своего тела, кое-чему меня научило. Она была причиной психотического и аморального поведения в своей семье. Именно она довела своих детей до безумия. Она была семенем, прорастающим такими демоническими лепестками.

А теперь она мертва.

― Ты больше не должен ей подчиняться. ― Мой голос прозвучал наполовину как молитва, наполовину как мольба. ― Освободи меня. Покончи с этим.

И снова тишина.

Никто не шелохнулся.

Бедром я чувствовала тепло тела Ката, он стоял, просто стоял. Обдумывал.

Затем… наконец… снова послышался шорох веревки и лязг механизма, только на этот раз я не испугалась. Ногой Кат оттолкнул меня, закрепляя веревку, останавливая лезвие и мою смерть.

Я не дышала, пока он приседал рядом со мной.

Не вздрогнула, когда его руки опустились мне на плечи, избавляя от хомута и помогая подняться на ноги.

Не издала ни звука, когда он развязал веревку вокруг моих запястий и одним движением сорвал материал, укрывавший мою голову.

Я не сделала ничего, чтобы заставить его пожалеть о своем мужественном решении.

Он спас меня, зная, что сам обречен.

Это искупление? Достаточно ли этого, чтобы освободиться от всего, что он сделал?

Я вздрогнула, когда черный материал освободил обзор, и часто моргала, пока глаза не привыкли к свету.

Кат не улыбался и не гримасничал, он просто смотрел.

Мне нужно было немного времени, чтобы осознать, как близка я была к смерти. Посмотреть в лицо своему потенциальному убийце и поблагодарить его за то, что он пощадил меня, даже, несмотря на то, что я проклинала его.

Но в тот момент, когда наши взгляды встретились, Джетро взобрался на помост и заломил Кату руки за спину.

Брайан не сказал ни слова, подчиняясь сыну.

Я по-прежнему была поглощена моментом, так много читая в глазах Ката, но ничего из этого не понимая. Потирая горло и чувствуя фантомную рану на шее, я кивнула.

― Спасибо.

Кат пожал плечами в ответ на все вопросы, которые я хотела задать, прежде чем позволить своему первенцу рывком спустить его со ступенек и передать под контроль моего отца.

Как только Кат отвел взгляд, мое внимание переключилось на пространство вокруг меня.

Я ахнула.

Первозданный бальный зал превратился в зону боевых действий. Кровь и тела украшали пол. Мужчины, одетые в черное, и братья «Блэк Даймонд» стонали и осматривали свои многочисленные раны.

Что, черт возьми, произошло?

Кто эти люди?

Фло вышел вперед вместе с Жасмин. Он натянуто улыбнулся мне, но Джетро схватил меня за плечи.

― Ты в порядке?

Я вздрогнула, впиваясь в него взглядом.

Это шок? Сон?

Я не могла взять в толк, как спокойно приняла то, что вот-вот умру, а теперь… нет. Мне была дарована вторая жизнь… и все, что я могла делать, это ошеломленно кивать и моргать в ступоре.

― Черт, Нила.

Джетро прижал меня к себе. Моя сломанная рука ныла, но мне было все равно. Меня волновал только он.

Я обняла его в ответ, сжав так сильно, как только могла.

― Ты здесь.

― Я здесь.

― Ты спас меня.

― Сначала ты спасла меня.

― Я люблю тебя.

― Я люблю тебя больше.

― Все кончено.

Он отстранился, целуя меня в губы с самым нежным трепетом.

― Это правда?

Джетро широко улыбнулся.

― Все закончилось.

Мое сердце ожило, и впервые я поверила в это.

Последний Долг никогда не будет выплачен.

Хоуки потерпели поражение.

Уиверы были свободны.

Долговое наследство никогда не потребует другой жертвы.