Последний долг

ГЛАВА 25

Нила

― ТЫ!

Кат, спотыкаясь, поднялся на ноги. Сжал кулаки, его тело сотрясается от испытываемой им ненависти.

Я постаралась не бежать, когда он пронесся через комнату, пошатываясь. Напряглась, ожидая боли от того, что он схватит меня, ударит, выместит на моей плоти свою печаль и ярость.

Страх перед его неизбежной местью и последствиями моих действий не заставит меня бежать. Я бы не выглядела слабой, убегая.

Больше нет.

Я забрала две жизни из трех. Это отличный результат. Возможно, я не достигну всех целей до того, как моя жизнь закончится, но не стоит игнорировать две победы.

Кат был сломлен. Я это сделала. Я сломила его. Его власть в доме Хоуков все ещё прочная и могущественна, но я была кротом в его владении. Я подкопала фундамент, прогрызла опорные балки, подточила все, чем он дорожил.

Поэтому нет.

Я не собираюсь бежать, потому что бежать было некуда, и я заслужила право смотреть на своего побежденного врага до того, как он победил меня.

Эти мысли резко оборвались, когда Кат устремился ко мне.

Какие бы заключения ни приходили мне в голову, они, должно быть, пришли и ему на ум. Возможно, даже в том же порядке ― осознание того, что он рассматривает меня как достойного конкурента, а не ничем не примечательную Уивер, или, возможно, он понял, что недавно планировал лишить меня всего, но вместо этого я лишила его всего.

Он остановился, тяжело дыша ― такое ощущение, что он не доверял себе, если бы коснулся меня. Он пытался взять себя в руки и сосредоточиться на новых событиях.

― Ты убила её.

Я сжала руки в кулаки.

― Я хотела, но не получилось.

Его дыхание вырывалось из носа, словно драконий дым.

― Ты убила ее. Ты, блядь, убила ее!

― У неё случился сердечный приступ. Ее убило собственное тело.

― Врешь. Точно так же, как солгала о Дэниеле. Это была ты.

Я выпрямилась, мое тело сотрясла нервная дрожь от осознания того, что принесёт моя правда.

― Да, это была я.

Его кулаки дрожали.

― Ты гребаная сука.

Он хотел ударить меня ― это было видно по каждому движению, но в то же время было что-то еще… облегчение? Предательская благодарность вместо скорбной печали?

Он ненавидел свою мать так же сильно, как и все мы?

Боль в руке придавала мне ложной уверенности.

― Ты обвиняешь меня в том, чему я научилась у тебя? Ты убил двух своих сыновей. Я только одного.

Кат опустил подбородок, сердито глядя на меня исподлобья.

― Они мои сыновья. Мои, и я могу делать с ними все, что пожелаю. Благодаря мне они получили жизнь. Я создал их.

― Ты подарил им жизнь, но в том, какими они стали, только их заслуга.

Он замер, словно вкопанный.

― Они?

Я сглотнула.

Черт.

― Блядь, Кестрел тоже жив? ― Он выпучил глаза, в мгновение ока забыв о смерти своей матери. ― Хочешь сказать, что я не убил ни одного своего ребенка, но ты убила моего младшего сына, которого я планировал сделать своим наследником? ― Его голос был хриплым. В воздухе витало… сожаление?

Облегчение и сожаление ― две очень противоречивые эмоции, которых я не ожидала от Ката.

И что это значит?

Отступив назад, я схватила ножницы.

― Я не говорила ничего подобного.

Кат направился ко мне, на этот раз медленнее, словно не мог осмыслить такие оскорбительные факты.

― Они. Ты сказала «они». Кто они? ― Его взгляд метался по комнате, к открытой двери, к мертвой матери. ― Что ты имела в виду? Где он? Где, черт возьми, Кестрел, если он не умер от пули, пронзившей его богом забытое сердце?

Кат ошибался. Кэс не забытый богом. Он богоизбранный. Его защищали, присматривали за ним, у него были друзья, которые обеспечили его исцеление и безопасность.

― Отвечай!

Рука Ката метнулась к поясу за спиной, выхватывая пистолет.

Я замерла, уставившись в черное дуло, в любой момент ожидая взрыв пороха и холодного поцелуя свинца. Кат был подвержен стольким эмоциям, что я не могла предугадать его поступков.

Из этого пистолета он застрелил Джетро и Кеса? Когда мы проходили таможенный контроль, у него не было с собой пистолета. Какие вопросы он решал после нашего возвращения в Хоуксбридж?

Несмотря на то, что я стояла лицом к лицу со смертью, я скрыла правду. Джетро был в ловушке в Африке и мог выжить только в том случае, если я выполню условия Ката и отдам свою жизнь. Я не в силах ему помочь. Но я могу помочь Кесу, если буду хранить молчание. Кестрел был в безопасности. Я не собираюсь трепаться о его местонахождении, и совершенно точно не собираюсь выбалтывать Кату, что оба его сына были спасены благодаря Фло и Жасмин.

Фло!

Он мой союзник.

Зародившаяся между нами дружба, когда Кес впустил меня в свои покои в самом начале. Шутки и разговоры за послеобеденными закусками, когда Джетро избегал меня после Первого Долга. Фло стал для меня и для Кеса другом.

Может ли он помочь сейчас?

Где он?

Мое сердце бешено колотилось от отчаяния. Даже если Фло был рядом, небезопасно звать его на помощь. Хоуксбридж словно поглощал людей, и его коридоры словно пещеры ― в них можно блуждать несколько дней.

Он не услышит меня.

Кат резко остановился, оставив между нами несколько метров. Он прищурился, на его лице, сменяя друг друга, отражались печаль, страдание и отвращение. Рука, держащая пистолет, опустилась, дуло угрожал ковру, а не мне.

― Я недооценил тебя, Нила.

Я тяжело дышала. Мне захотелось свернуться калачиком, уступить внезапному перемирию, но я знала, что это продлится недолго.

Его мать только что умерла у него на руках. Им руководила ярость и скорбь. Он был так же непредсказуем, как подкинутая монета.

― Это первый комплимент от тебя.

Он оглянулся через плечо на окоченевшее разлагающееся тело Бонни.

― Эмма была права.

Я вздрогнула.

― Не говори о моей матери. Ты не имеешь права упоминать ее имя.

Он со свирепостью уставился на меня.

― Я не имею права? У меня есть все гребаные права. Думаешь, я не видел, что она играет со мной? Притворялась, что любит, в то время как я все это время знал, что она любила только свою семью, которую была вынуждена оставить. Она предупредила меня, что произойдет, если Джетро заявит на тебя права.

Мурашки пробежали по моей коже.

― Что она сказала?

Как бы сильно я ни ненавидела обсуждать свою мать с Катом, я бы не хотела мешать ему делиться своими слабостями. Потому что Эмма определенно была его самой большой слабостью.

Его плечи поникли, он провел рукой по лицу. Мгновение он выглядел поверженным. Словно без Бонни, стремление быть самым худшим, самым отвратительным владыкой исчезло.

― Она сказала, что ты нас прикончишь.

Ледяная улыбка озарила мое лицо.

― Думаю, тебе стоило к ней прислушаться.

Его губы растянулись в оскале.

― Хочешь знать, в чем еще она была права?

Атмосфера изменилась. Меланхолия Ката сменилась присущей ему злостью.

― Она сказала, что ты украдешь сердце моего первенца, и наследование долга закончится на твоем поколении.

Я вздрогнула. Откуда она знала, как сложится будущее? Сколько времени она провела с Джетро, чтобы понять, что моя и его душа обретут мир друг с другом?

Кат усмехнулся. Этот звук прорвался сквозь печаль от смерти матери, быстро сменяя его горе.

― Я бы стер эту самодовольную улыбку с твоего лица, Нила. Потому что это не все, что она сказала.

Отбросив пистолет, он сжал руки в кулаки, оттолкнулся от толстого ковра и бросился ко мне.

Я завизжала, отшатнувшись. Моя сломанная рука ударилась о тело, вызвав пронзительный крик боли.

Мой взгляд устремился к двери, я была готова рвануться с места.

Но я поклялась, что не побегу.

К тому же, Кат был слишком быстр.

Он обхватил меня, сжимая в адском объятии.

― Она также сказала, что хоть ваше поколение и будет последним, ты не обретешь счастье. У тебя та же судьба, что и у нее.

У меня перехватило дыхание, когда Кат обхватил мои щеки.

― Ее судьба всегда была твоей судьбой, Нила. Неважно, что ты делала, кого развращала или сколько заговоров планировала, твоя судьба была неизбежна.

Поцеловав кончик моего носа, он превратил нежный жест в нечто зловещее, а затем прошептал:

― Ты лишала меня, а я лишал тебя. Пришло время положить этому конец, чтобы я мог восстановить нанесенный тобой ущерб.

Убрав руки с моих щек, он выхватил у меня ножницы и вывел из покоев Бонни. Он оставил свою мать гнить, окруженную ее любимыми цветами, в усыпанной цветами могиле.

Без гипса и перевязи сломанная рука болела. Дурман и дисбаланс затуманивали зрение, в то время как Кат тащил меня вниз по лестнице.

― Я планировал подарить тебе последнюю ночь наслаждения, Нила. Ты заслужила душ, хорошую еду и великолепный трах, прежде чем сделаешь последний вздох. Ты лишила меня не только благодарности за хорошо проделанную работу по контрабанде моих бриллиантов, но и возможности потребовать Третий Долг.

Третий Долг.

В конце концов, мое желание исполнилось.

Разве я не молилась о том, что лучше принять смертью, чем изнасилование, если у меня будет выбор?

У меня не было выбора, но предпочтительная концовка была дарована.

Моя кожа покрылась испариной нервозности, когда Кат протащил меня по холлу дома мимо комнат, в которых я отдыхала, уголков, в которых пряталась, библиотек, в которых мечтала. Повернув налево, мы столкнулись с братом из «Блэк Дэймонд».

Его кожаная куртка заскрипела, когда он резко остановился.

― Кат.

Кат притянул меня ближе.

― Последние приготовления завершены?

Брат кивнул, его бритая голова и разноцветные татуировки подчеркивали мрачность одежды.

― Да. Все готово согласно твоим инструкциям.

Кат засопел, его пальцы сжались вокруг моих.

― Хорошо. У меня есть для тебя еще одно задание. Моя мать мертва. Отнеси ее тело в склеп под поместьем. Я разберусь с ее останками ближе к вечеру.

Брат послушно кивнул, не в силах скрыть внезапного потрясения и любопытства, услышав о кончине Бонни.

― Хорошо…

Кат проследовал вперед и снова остановился.

― И еще кое-что. Оповести Жасмин. Хочу, чтобы она присутствовала. И остальные члены братства.

Мужчина нахмурился, но снова кивнул.

― Ты прав.

Он направился в ту сторону, откуда мы пришли, переходя на бег.

Я извивалась в руках Ката, жалея, что он бросил пистолет наверху. Если бы оружие все еще находилось у него за поясом, я могла бы завладеть им и выстрелить в упор. Больше не было необходимости скрываться. Не нужно было скрывать свои истинные намерения.

Он ― моя последняя жертва.

― Куда ты меня тащишь?

Я бежала вприпрыжку, стараясь не отставать, стиснув зубы от боли.

Кат улыбнулся, его золотистые глаза были пусты и жестоки.

― В бальный зал.

У меня по позвоночнику пробежали мурашки.

Бальный зал.

Вместо того чтобы представлять изысканные наряды, развевающиеся портьеры и блестящих танцовщиц, я представляла мавзолей, морг… последнее место, которое увижу на этом свете.

Джетро сказал, что долг будет возвращен в бальном зале.

Несмотря на мужество в покоях Бонни, сейчас меня охватил страх.

Долг.

Последний Долг.

Мои пятки впивались в полозья пола, сминая древние ковры. Кат тащил меня, не обращая внимания на сопротивление и не замедляя темпа.

Хоуксбридж словно затаил дыхание в ожидании, портреты и гобелены становились темнее по мере того, как Кат тащил меня по еще более древним коридорам. Подойдя к огромным двойным дверям в том же крыле, что и столовая, он ненадолго остановился, пока еще один брат из «Блэк Даймонд» не открыл внушительные двери.

Я уставилась на надписи и резьбу на дверях, изображение ястребов, девизы и фамильный герб человека, который собирался хладнокровно убить меня.

Я множество раз проходила мимо этой двери, но у меня не возникало желания остановиться и подергать ручку ― словно до этого момента она была невидима, маскируясь, чтобы оставаться незамеченной до Последнего Долга.

Кат стиснул челюсти, когда огромные двери со стоном и скрипом распахнулись, словно под тяжестью того, что за ними находилось.

Когда открылась дверь, Кат затолкнул меня внутрь. Отпустив мою руку, он схватил в охапку мои обрезанные волосы и потащил в центр комнаты.

Бездонное пространство было изысканным. Хрусталь, подсвечники, люстры. Кружево, парча и искусная работа. Каждый уголок кричал о богатстве, отгоняя пыль и доказывая, что сверкающее золото не подвержено потускнению и старению.

Великолепный танцпол соперничал по красоте с покрытыми гобеленами стенами и сшитыми вручную шторами, но не затмевал их. Глянцевое дерево создавало мотив герба Хоуков, инкрустированного дубом, вишней и янтарем.

Черные бархатные шторы сверкали бриллиантами, вшитыми в ткань, и куда бы я ни посмотрела, эмблема моих похитителей золотила стеновые панели и потолочные наличники.

Невозможно было не понять, кому принадлежала эта комната, и какое богатство потребовалось для ее создания.

― Нравится то, что видишь, Уивер?

Кат не останавливался, мы направлялись к чему-то большому и накрытому черным покрывалом посреди пустого пространства.

Здесь не было ни стульев, ни банкетных столов. Только акры напольного покрытия, на которых некому было танцевать. Тоска и ужас витали в воздухе, словно невидимые нити, накладывая свой отпечаток на то, что произойдет в историческом зале.

В этом месте бывали хорошие и плохие времена. Вино проливалось со смехом, а кровь ― со слезами.

По телу пробежали мурашки, словно я шагнула сквозь завесу времени. Смогла увидеть, как танцуют предыдущие поколения, услышать их мелодичные голоса.

А затем я увидела их.

Кат хмыкнул, когда я резко остановилась, сосредоточившись на портретах, о которых он рассказывал мне в Африке.

Женщины семейства Хоук.

В отличие от столовой, где стены были увешаны портретами мужчин в белых париках, с меловыми лицами и суровыми выражениями лиц, женщины семейства Хоук придавали бальному залу элегантность.

Их лица украшали розовые щеки и красные губы. Их волосы искусно завиты. А платья развевались под мазками кисти художника, почти как настоящие.

Кат позволил мне их рассмотреть.

― Красивые, правда?

Я не ответила. Не могла. Я была ошеломлена предметами древности и прошлым.

Он позволил мне ознакомиться с историей его семьи, я искала портрет, который хотела рассмотреть. Мне необходимо было взглянуть на женщину с которой все началось.

Я не могла ее найти.

Бонни.

Ее я увидела первой.

Ее портрет был яркий, величественный. Она позировала с белым пуделем и охапкой лилий. На ее лице не было морщин, молодость и жизненная сила указывали на то, что ее запечатлели в возрасте около сорока лет, ничего общего с только что сдохнувшей древней старухой.

Мой взгляд устремлялся все выше и выше по семейному древу, преодолевая Джоан, Джейн и Бесси.

И наконец, на самом верху, надзирая за своим царством и всем, что она помогла создать и завоевать, возвышалась Мейбл Хоук.

Неясный набросок был не столь замысловатым в деталях, как остальные. Ее внук, Уильям, не мог вспомнить многое, когда заказывал картину по памяти. Но интенсивность ее взгляда была наделена душой, даже несмотря на то, что ее черты были нарисованы не точно. Она выглядела как любая другая женщина ушедшей эпохи. Как любая другая мать и бабушка. Ее платье из простого коричневого бархата украшал единственный бриллиант на груди, а скулы прикрыты волосами.

Она в некотором роде напомнила мне Джетро. Та же власть и сила.

― Впитай все это, моя дорогая. ― Кат отпустил мои волосы, проведя пальцами по моему ошейнику. ― Эта комната будет последним, что ты увидишь.

Я по-прежнему не отвечала. Я так много отняла у него и отказывалась умолять и плакать.

Время шло, но Кат не торопил меня. Я позволила портретам на стене рассказать свою историю, наполнить меня устаревшими пережитками, гарантируя, что, когда придет время преклонить колени и поддаться лезвию гильотины, я буду не просто девушкой, не просто Уивер, не просто жертвой Долга по наследству.

Я стану историей.

Я стану частью чего-то гораздо большего, чем я сама, и унесу память из этой жизни в следующую.

Комната медленно наполнялась свидетелями. Братья «Блэк Даймонд» просачивались внутрь, заполняя стены черной кожей своей одежды. Краем глаза я заметила, что у некоторых из них окровавленные костяшки пальцев и синяки на лицах. Почему они дрались друг с другом? Что стало причиной их насильственного срыва?

Чем дольше игнорировала устройство, укрытое в бальном зале, тем сильнее это меня угнетало. Портреты изучены, комната тщательно исследована ― не оставалось ничего, что могло отвлечь мое внимание от таинственного предмета.

Кат повернул мое лицо к предмету.

― Хочешь заглянуть под покрывало? ― Он натянуто улыбнулся. ― Уверен, что твое воображение создало версии того, что там находится.

Я выпрямилась.

― Что бы ты ни сделал со мной, это не вернет их.

Он застыл.

Тихий скрип колес нарушил неприятную тишину. Я оглянулась через плечо: Жасмин быстро ворвалась в комнату, скользя по полированному дереву с выражением ужаса на лице.

― Что, черт возьми, ты делаешь?

Кат развернулся, опустив руку на мою поясницу. Он не удерживал меня, но я не была идиоткой, которая думает, что не попала в ловушку и может делать, что вздумается.

― Я делаю то, что необходимо.

Жасмин подкатилась вплотную к коленям Ката. Ее красивое лицо исказилось от недоверия.

― Нет! Это не твоя задача. А Джет… я имею в виду, Дэниела.

Кат сузил глаза, переводя взгляд с меня на нее.

― Блядь. ― Он пригнулся, грубо схватив дочь за подбородок. ― Ты тоже знала. Ты знала, что Джетро и Кестрел живы. ― Он встряхнул ее. ― Что ты за дочь? Где твоя преданность к собственной плоти и крови?

Жасмин вцепилась руками в запястья Ката, ослабляя его хватку на своих щеках.

― Я предана верному делу. А это неправильно! Прекрати. Немедленно.

Кат усмехнулся.

― Ты многого не знаешь, Джаз, и никогда не научишься. Ты неудачница и больше, блядь, не Хоук. Как только разберусь с Нилой, займусь тобой. Что хорошего в семье, если она делает все возможное, чтобы уничтожить саму себя?

Щелкнув пальцами, он заворчал на только что вошедшего брата.

Мужчина проскользнул в двери, тяжело дыша, словно он дрался, а не выполнял какие-то поручения клуба.

Мои глаза встретились с его. Доброта скрылась за безжалостность.

Фло.

Мое сердце затрепетало, затеплилась надежда.

У меня было много врагов в этой комнате, но два человека, о которых я заботилась и которым доверяла, возможно, это все, что мне понадобится против Ката и его мести.

― Фло, отведи мою дочь в дальний конец комнаты. Она должна наблюдать с безопасного расстояния и никуда не уходить, понятно?

Фло взглянул на меня. Множество секретов отразилось в его глазах, прежде чем он решительно отвел взгляд. Ничто в его позе не предвещало того, что он попытается предотвратить неизбежное будущее. Он просто кивнул и обхватил руками ручки инвалидного кресла Жасмин.

― Да, сэр.

Фло?..

Что я сделала, чтобы вызвать внезапное охлаждение с его стороны?

Отступая, он тащил Жасмин за собой.

Она завизжала и попыталась затормозить, оставив на элегантном полу большие борозды и следы от шин.

― Нет!

― Не спорьте, мисс Хоук.

Фло потащил ее быстрее к краю комнаты.

Я не могла поверить, что он бросил меня. Неужели он хотя бы не попытается заступиться за меня?

Жасмин посмотрела мне в глаза, сопротивляясь рывкам Фло, в отчаянии качая головой.

― Нила… где он? Почему он не прекратит все это?

Джетро.

Она говорит о Джетро.

Я хотела рассказать ей, но все было слишком сложно, чтобы уложиться в пару слов, и у меня не было сил вдаваться в подробности.

Я покачала головой, грустно улыбаясь.

― Мне жаль, Джаз. Я пыталась. Мы оба пытались.

Слезы выступили на ее глазах, застыв на ресницах.

― Нет. Не может быть. Я этого не допущу. ― Она потянулась за спину, пытаясь ударить Фло и оцарапать его руки, чтобы он не тащил ее дальше. ― Отпусти меня!

Резко и сердито он наклонился и прошипел ей на ухо что-то нечленораздельное.

Она замерла.

Фло воспользовался внезапной неподвижностью и оттащил ее к месту назначения.

Что он сказал?

Как он мог предать нас?

Мое сердце замерло. Он предал нас или дал очередную клятву Кесу и Джетро, о которой я не знаю?

Назойливые вопросы донимали меня, поселяя тревогу. Кестрел очнулся? Он жив и ожидает визита брата в больнице?

Я бы хотела попрощаться с ним.

Мой живот сжался, хотя я и старалась оставаться сильной

Жаль, что я не могу поцеловать Джетро в последний раз.

Кат развернулся, заставляя меня сделать то же самое. Взгляды Фло и Жасмин словно выжгли клеймо у меня на спине. Два брата бросились вперед, схватившись за края черного покрывала, скрывавшего аппарат и глядя на Ката в ожидании приказа.

Он величественно щелкнул пальцами.

― Снимите!

Они схватились за материал и потянули. Ткань скользила, словно черный шелк, цепляясь за углы и скользя по поверхностям, медленно открывая то, о существовании чего я знала все это время.

Приспособление моей смерти.

Оборудование, которое я надеялась никогда не увидеть.

И рядом не было Джетро, который мог остановить происходящее.

Не было Кестрела, чтобы все исправить.

И Жасмин не в силах навести порядок.

Только я, Кат и жутко сверкающая гильотина.

Свет от люстр отражался от глянцевого дерева рамы и единственного лезвия, закрепленного на двух деревянных столбах. Защелка наверху удерживала его на месте, веревка свисала сбоку, готовая отодвинуть барьер и позволить лезвию выполнить свою задачу.

И там… под плахой, где будет лежать моя голова, стояла корзина, которая станет моим последним пристанищем.

Кат поцеловал меня в щеку, обнял за плечи и повел к устройству.

― Пора прощаться, Нила. Пришло время отдать Последний Долг.