Потолок одного героя

III

Гратц вернулся в норму.

Причём сделал это очень быстро. Так скоро, что мне даже не верилось.

Откуда-то он достал приличные штаны, поменял рубашку и нацепил жилет, хотя ничего этого в вещах его совершенно точно не было.

Уже в тот же вечер как ни в чем не бывало он возился с зерном, что-то выслушивая и предлагая.

«…»

А на следующий день, когда мы дошли до заводи, я вдруг обнаружил, что подчинённый проявил нездоровый интерес к рыбалке. Бывший стражник долго наблюдал за действиями парня — владельца телеги. По пояс зайдя в воду, высокий и рыжеватый, тот скоро работал руками.

Я ничего особенного не заметил, но Гратц, уже присевший и зевающий, неожиданно живо подпрыгнул. Он словно увидел что-то. Привстал и взлохматил затылок. Наконец решившись, Иозеф Гратц стянув жилет и один башмак. На второй он плюнул и прямо так забрался в воду.

Ничего не опасаясь, не смотря по сторонам, не менее часа парочка барахталась в тине. Громко ругалась и толкалась плечами, силясь уловить нечто невидимое.

Это определённо выглядело странно.

Ну не мог я поверить, что человек так часто и солидно выпивавший разом возьмёт и придёт в себя. Так не бывает! «Притворялся он, что ли? — промелькнуло законное сомненье. — Да непохоже… Да и кто так сможет⁈ Изобразить… И зачем?» Я мучился, откровенно мучился этим вопросом ещё два дня, пока русло наконец не изогнулось, и не скрылось из вида. Над нашими головами почти что сразу сомкнулись колючие кроны и пейзаж начал меняться. Кустарник исчез. И на мили вокруг остались лишь заросший валежник, папоротник и сосны. Высокие и мерно поскрипывающие при каждом лёгком дуновенье великаны.

Я необычайно удачно спрятался за одним из них.

Тихо было в лесу. Солнце ещё не село, но сумрак уже сгустился… Одно лишь белёсое с различимой желтизною небо светилось между чёрных высоких крон. Я выглянул…

Ужасающая сцена! Наёмница! Она… наливала стражнику из личной фляжки!

—!..

Я вобрал живот, большими пальцами отбросил полы. И руку положил на рукоять рапиры. Убедившись, что та ни за что не зацепилась, я едва ли не в гневе шагнул на открытое место. Никакой реакции не последовало. Всё внимание Гратца по-прежнему было сосредоточено на маленькой крышечке, а Эль… Что меня особо оскорбило, девушка спокойно поздоровалась кивком.

Приподняв подбородок, шурша и поддевая зелень, я подошёл. Первым порывом, естественно, было отобрать… Но я сдержался! Не так и велик был проступок.

Под тяжёлым взглядом Эль я подошёл совсем близко. Остановился. С возмущеньем поглядел на фляжку.

— И что это было?

Никакой реакции. Наёмница отмерила ещё одну крышечку, и Гратц её выпил.

Мне почудилась дымка. Я мог бы поклясться чем угодно, что в какой-то момент я видел тень, которая металась у субтильной, тощей фигуры… Она была довольна.

Торопила и из-за того, стражник всё время плескал.

Я почувствовал, как по ладони скользнул диски ронделя.

— Это совершенно недопустимо! — Глянув мельком, я спрятал оружие подальше. — Вы что не слышали Моего решения? Я был полностью уверен, что сумел донести простую мысль!.. Выпивать нельзя!

Гратц поглядел с каким-то застарелым презреньем. Он даже не откинул голову, а только так. Глянул искоса и часто, остекленело моргая. «Ну, что с дурака возьмёшь?» — будто сказали морщины на его высоком лбу. Осторожно вставив крышку на место, Эль со скрипом провернула, спрятала флягу под накидку.

— Ну и⁈

Гратц сопнул. Он оправил жилет и, ничего не говоря, совершенно уверенный в собственной правоте направился к повозкам. Девушка пошла за ним.

Ком встал в горле.

Я не мог это спустить!

Хотел остановить её, ухватил жёсткую ткань… но удар по пальцам тут же заставил отдёрнуть руку. Я не понял, что произошло.

— Если сразу бросить, падучая начнётся, — просто сообщила Эль. — Ты знал?

Я впервые об этом слышал. Но признаться в этом означало подорвать авторитет. Не мог я так поступить. Никак не мог.

Движение. Внезапно ладонь наёмницы… застыла у моей левой щеки. Я замер. Неприятные воспоминания нахлынули. Что-то непонятное происходило. Моргнув несколько раз, я отвёл её руку.

— Это что за шутки? — требовательно и уверенно.

— Я знала.

Эль поджала губу. И вздохнула тяжело. Как будто не задумываясь, она закрутила чёрную прядь. Чуть поморщилась и снова повернулась к лагерю.

В груди закипела. Я выпрямился. Поправил рапиру, так как она Снова съехала набок, и гневно показался в профиль.

— Как Рыцарь Короля!

Эль уходила.

Я ухватил девушку за рук-у.

— Ай… Ай-я…

Резкое движение. Ладонь моя внезапно оказалось зажата. Её пронзила боль… и запястье упёрлось в поясницу. Спина моя выгнулась. Рука полезла вверх и… кажется, сустав мой вышел! Что-то не то в лопатке!

Эль отпустила.

И я, зачем-то высоко поднимая колени, нелепо спотыкаясь прошёл вперёд. Медальон нагрелся. На смену боли, по суставам разлилось тепло.

— Что это бы…

— Подойди.

Я колебался. Но уже спустя мгновенье решительно оправился. Пытаясь не обращать на сапог вниманье, сделал шаг.

Я пожал протянутую руку.

Внезапно предплечье моё поднялось. И дёрнулось вниз. Что-то хрустнуло в плече. Движенье. Эль оказалась позади… Боль в запястье!

Я дёрнулся… Почувствовал тепло. Засеменил…. Упал.

Я упал и лицом упёрся в жёсткую, колючую землю.

Кажется, корень ободрал мне щеку.

… почувствовал, как в поясницу упёрлось колено.

Тишина. Только деревья чуть скрипели. Шелестела хвоя. Я смотрел на поломанный папоротник. Из широко открытого рта вырывалось хриплое и редкое, но глубокое. Рукоять скользнула в ладонь.

Бесполезно.

— Я. Могу? Идти⁈ — резко и чётко спросил девушка.

Мягкая зелень колыхалась от моего дыханья. Я сглотнул.

— Мо-шешь…

Пауза. В какой-то момент гнёт исчез. Руку мою отпустили. И я попытался проползти вперёд. Перевернулся набок и вздохнул, почти пуча глаза. Из груди вырывалось частое, горячее дыханье. Я пытался осознать… что произошло.

Так прошла минута. Две.

Эль прицыкнула. Простояв всё это время неподвижно, девушка, наконец, развернулась. Накидка зашелестела и тихо затрещала хвоя. Не спеша, она пошла в направлении стоянки. Вслед за Гратцом.

Просто ушла.

Тихо было. Только чуть поскрипывали медленно покачивающиеся высокие кроны. Если прислушаться, нечто мелкое пряталось в пышном папоротнике. Но я никого и ничего не видел. Я сглотнул.

Мне было очень… тошно.

Ещё немного подождав, я, наконец, поднялся. И также двинулся к прогалине. К свету огня. Телеги. Большой огонь и люди, которые грудились поближе друг к другу. К свету и жизни.

Кто-то залихватски смеялся.

Гратц теперь толокся у котелка. Дети сонно слушали поучения старушки, а великан сидел у самого огня. Безмолвно, недвижимо он смотрел, как сменяет одна другую яркие ленты.

Чуть спотыкаясь, держась на солидном расстоянии, я обошёл наш лагерь по широкой дуге. Уже привычно, издали нашёл мою Хорошую. Кобыла жевала траву, чуть пофыркивала и помахивала хвостом. Большая голова ее дернулась.

Когда я подошёл, лошади заметно обеспокоились.

— Это ты? — внезапный оклик.

Голос откуда-то слева и снизу.

Щурясь, я заметил человека. Лёжа в траве, мужчина широко раскинул руки и ноги. Неясные отсветы костра мерцали в уставших, как мне показалось глазах.

— Я.

Посмотрев некоторое время, Ином вновь опустил голову. И закрыл глаза.

— Хорошо.

Что происходило до обеда? Признаюсь, я плохо спал этой ночью и не особенно запомнил.

Вот бородач возится со своим зерном, и кивает удовлетворённо. Вот наёмница прячет точильный камень и привычно уже взмахивает раз-другой. Меч «свистит», а девушка остаётся недовольна.

Ином о чём-то беседует с Веком… Это обстоятельство должно было меня заинтересовать… но этого не случилось.

Всё, что я запомнил, это вкус подгоревшей каши, запах костра и одна единственную мысль: «Почему я не возразил… Почему?» Одна фраза, которая крутилась снова и снова.

Мы таки выдвинулись.

И всего за пару часов нагнали пропавший день.

Я не знаю, по договорённости ли или по собственной инициативе, но великан теперь двигался впереди повозок. Он поднимал и опрокидывал завалившиеся деревья и расчищал нам дорогу.

Отвлекая от зрелища, Ином указал на что-то. И я глянул… Не обнаружил ничего приметного между стволами.

А вот Век разодрал рубашку!.. Показалась кожа, рёбра и обрывки прилипшей к бурым пятнам ткани.

Я сонно моргнул. Вот полудух вырывается вперёд. Вот останавливается и, покачнувшись, упирает разбитую руку в колено. Он наклоняется и хватается за сук. Распрямляется неспешно и с треском, со скрипом ствол поднимается сначала к его животу, а после и к лицу. Дерево падает с протяжным скрипом между стволами. Слышится глухой удар.

Я сглотнул.

Век каждый раз поступал именно так. Куда проще было отодвинуть или, скажем, перекатить. Но каждый, каждый раз великан поступал именно так: наклонялся, задирал край над плешивой башкою и опрокидывал.

Картина, которая повторялась. И большая, «формально» напоминающая человека фигура, которая всегда, всегда двигалась одинаково. Как заведённая кукла[1]. Как механизм. Бездушный и только выполняющий поставленную задачу. Выполняющий её вне зависимости от чего бы то ни было.

В какой-то момент мне показалось, что это он меня вот так поднимает. Что это я болезненно скриплю и падаю кроной между деревьев. Странная идея. Потерев переносицу, я старательно зевнул.

«А хвоста нет», — отметил я. Не знаю почему, но мысль эта несколько привела меня в чувства.

— Завтра разойдёмся, — заметил Ином негромко.

— Да! — отозвался я.

Возможно, слишком быстро отозвался.

Хор и кашель. Конец цепи зацепился, и ошейник врезался в толстую, загорелую шею. Вес бревна потащил… но Век как будто не заметил. Лишь в последний момент великан словно ожил, устоял. Подставил костистую ногу и упёрся ею в землю.

Бревно начало разворачивать.

Как-то странно, неестественно смотрелось это действо. Как дерево неспешно, со скрипом ложиться вдоль обочины.

Век не сказал ни слова. Он сделал шаг.

На траве гранатом заблестели капли крови.

[1] Кукла с часовым заводом или механическая кукла — модный атрибут в среде молодых барышень и показатель достатка дома. Стоимость одного экземпляра от мастера-хозяина начинается от 12 швен.