Потолок одного героя

X (+ рис.)

Нога подвела. Заскользила и носок с препротивным «ш-ш-ш-ш-шшш» прошёлся по мостовой. Фигура в ободранной накидке резко повернула. «Протрезвела» внезапно и скрылась за оградой.

«Ненавижу!»

Сапоги ударили по пальцам ног! Я скаканул. Свернул. Оказался в тёмном, замусоренном дворе. Сориентировавшись на звук, скребя сухую землю негнущейся ногою, я выскочил в проулок… Встал посреди второго, точно такого же двора. Перекинул вещи через плечо.

— Да где же т⁈… Ах, вот!.. Сто-ять!

Медальон ударил жаром.

По лестнице скатился ящик. Мгновение задержки — и ступени заскрипели. Захрустел битый камень и шелуха сухих кишок. Я ринулся следом. Едва не уронил мешок. Поймал! Ухватил покрепче золото. Прыгнув, я приземлился, сразу на третью ступеньку. Нога ушла. Я почти упал. Впотьмах плечом задел что-то пыльное.

Повалил корзины.

— Яс… Шелуха!

Колено захрустело. Что-то опрокинув, насыпав за шиворот мелкий речной песок, я упал. Чихнул продвигаясь на четырёх костях. Кот зашипел. Рванул. Я ухватился за дощатый край; вновь растянулся, но поднялся. Глянул наверх — никого. Было тихо. Животом я лёг на перила: дыша тяжело и «проглатывая», юнец в той же позе смотрел на меня с площадки повыше.

Всего-то пара этажей нас разделяла.

Вор округлил глаза.

…Щекастое, слишком уж «гладкое» лицо.

— Я сапогом в тебя пущу!

Противник скрылся. Но почти что сразу я услышал скорые шаги. Юнец оттолкнулся от чего-то, повалил. Шагнул на перила и… сиганул.

Засучив ногами в пустоте… он приземлился на пустой низкой крыше.

Обернувшись, показал мне жест из неприличных…

— Ах ты… А ну!… Стоять!

Ещё несколько ящиков! Корзины! Ниже по лестнице кто-то взревел диким туром. Там показался свет.

Я выскочил на грязную, истоптанную площадку. Скаканул, отталкиваясь здоровой ногою. Оттолкнулся снова — прыгнул.

Перила хрустнули.

Я… полетел.

Руки по петушиному взмахнули. Здоровая нога ушла вперёд. С-сапог мой повстречался с черепицей. Нога пробила старую глину насквозь. Я… сел.

От росы здесь было сыро.

Никого.

Я только и успел уловить момент: когда полозья скрылись за краем. С шелестом и хрустом, лесенка подавила на кустарник.

«… Твою же ж».

Я встал. Едва не упал, заскользив. Сжав, стал растирать распухшее колено — через минуту оно как будто стало «возвращаться». Отёк совершенно спал, и пальцы мои заходили по болезненному похожему на яблоко суставу.

Я присел раз-другой.

Боли не было.

Медленный выдох. Взгляд прошёлся по позеленевшей черепице. По липе, что закрывала обзор для «тура». Я выдохнул снова и, сглотнув, закрыв глаза. Сердце ещё стучало.

Я сел.

— Всё нормально.

В порядке.

При ближайшем рассмотренье это был не дом, а только крытая терраса… И она не была такой уж высокой… Да и черепица раскрошилась. Задайся я целью, труда бы не составила пробиться к опорам.

Медленный выдох.

Довольно долго, где-то с минуту, я смотрел на лежавшие на крыше тёмные ветви. Развязав тесёмки, я проверил: кошелёк остался цел.

«Одежда. Деньги. Бумаги… всё на месте. Спуститься не составит мне труда».

Я вы-ыдохнул.

Мысли понемногу вернулись к нормальному теченью. «А что кольцо?.. Да, дорогое, но и только. Это только знак, а не бумага в банке».

Ещё ощущая тепло в груди, я снова оглянулся. Чуть завалил голову на бок, так как так проще было думать.

Пять… нет. Возможно даже десять шагов до сломанных перил.

— Ястребу под… хвост.

Пальцы нащупали тёплый металл цепочки.

— Это что, я… сам?

Мне захотелось подползти поближе. Проверить точно ли это обман. Но я сдержался.

— Тран — Рыцарь Короля.

Упоминание Его Величества отчего-то оставило пренеприятный привкус. Огонёк погас и спустя пару мгновений скрипнули старые петли.

Всё было нормально. Мне больше не было жарко. И ничего не болело.

Буквально под рукою большой старый тополь толстыми ветвями лежал на невысокой крыше. Сомневаться не приходилось: «господин» без особого труда сможет спуститься.

Довольно долго я смотрел на сапоги. Передвигаться в них было более чем неприятно. «Ну… это не надолго». Я приподнялся. Больная нога заскользила. Шаг — и под глиной заходила, заскрипела подгнившая доска. Стараясь не торопиться, я вновь опустился на четвереньки. Благополучно добрался до слегка серебрящейся в тусклом свете луны чёрной кроны тополя. «Всё нормально».

Листья шелестели. С третьей попытки я вычислил довольно-таки толстый сук. Ухватился за него рукою. Покачнулся. Но устоял. Холщовый мешок… поклажу, подумав, я переместил под мышку: тесёмка врезалась в плечо. Подошва заскользила. Листья полезли в рот, но это не было проблемой… Свободной рукой я ухватился за кору.

Улыбка перешла в усмешку: «Ну, хорошо». Ещё немного поразмыслив, мешок я переместил на грудь. Поклажа зацепилась. Я дёрнул раз-другой. И небольшая ветка переломилась.

«А ведь когда-то… в детстве у меня очень неплохо получалось!»

Шаг, и под коленом оказался сук. В общем, неплохая опора. Опять переместив поклажу снова на спину, давясь листвой, я не без азарта вцепился в грубый ствол. Сначала ухватился за него одной рукой. Потом другой. Прижался щекою. Подтянулся следом и, наконец, почувствовал, что победил.

«Сэр рыцарь».

— … многа⁈ Да я вас-с!..

— Подоходные налоги и акцизы. Если мы заплатим больше — предприятье разорится. Все мы окажемся в накл…

— Два швена за бошку!.. Ты обобрать меня удумал⁈ Мы… МЫ как на эти деньги прожить должны⁈

— Так же, как и все…

— Да я тебя!..

Руки мои хватили жёсткую кору. Я моргнул. Вжался грудью.

Внизу была дорожка, несколько тёмных фигур… Там было не меньше шести «городских» и два раза по столько пришлых. Крепкие мужчины с длинными палками в руках.

Впрочем. Это всё не важно.

Всё это НЕ ВАЖНО.

Я весь вжался. И посильнее втянул живот. Почти что сросся с грубой и шершавою корой.

«Великан!»[1]

Нет, не сказочный, сын бога, который в стародавние времена делал то, что обычный человек сотворить неспособен, а самый что ни на есть настоящий. Тот, что может прибить меня. И сделать это очень легко.

«Длиннокостная» и жилистая фигура в огромном, точно из целой телячьей шкуры скроенном фартуке. Она сидела перед цветущими кустами в стороне. Я бы и не заметил, но тусклый свет звёзд играл в неподвижных, мертвенных глазах.

Аромат… или просто запах.

Нечто неуловимо знакомое слышалось в воздухе.

«Великан… Или сын великана… Здесь. ЯСТРЕБ, да откуда он здесь!»

Великан «сложился» пополам. Длинными руками обхватив колени, полудух громоздился рядом с лавкой. Прямо на сырой земле… И никто не обращал на него вниманья!.. Лишь один пастух, почти что мальчик косился на фигуру с некоторой опаской. Всем видом показать старался, что ему не страшно.

Великану было всё равно.

Лёгкий шелест листвы. Возможно мне лишь почудилось, но большая голова как будто чуть повернулась. Заросший щетиной подбородок переместился.

— Да мы… Вы… Думаете на Вас управы что ли нет⁈.. Мы!.. Мы до баронета пойдём!

Толстяк закипел и пошёл на противника «грудью». Но почти что сразу отступил. И снова перекатился и сплюнул. Люди за его спиною больше смотрели.

— Что ж. Это твоё право, — был ответ.

— Терять Нам нечего!.. У нас в деревне дети лебеду жуют!.. Ты понять это можешь? Ястреб!

— Можете сдать под роспись… Но тогда, я заплачу по тридцати кондоров с головы. — Бесстрастно и беспощадно. — Торговля скотом сверх бумаг — это очень серьёзный проступок. Отбывать за него мы будем вместе.

Пастух не слушал. Он перекатился. Снова перекатился и бросил пару резких фраз.

— Да всё одно!.. У нас… У меня дома жена в слезах! — Поднимая посох. — Хотите, чтобы мы умолкли?.. Ну ладно. Тв***и! Это Вы так решили!

Люди за его спиною оживились. Их посохи гулко забили по вросшим в дорожку камням. Молодой подобрался, выкрикнул горлом.

Краткий, трубный выдох.

Хруст.

Хотя и негромкий.

Подавшись чуть вперёд, оттолкнувшись от сырой травы, великан поднялся. Он повернул свою большую голову. Блестящим глазом поглядел на стоявших. На поднятые палки. Ступая не слишком спешно, полудух в три шага проглотил небольшое расстоянье.

Теперь он стоял напротив пастуха. Голова с засаленными, зализанными волосами чуть завалилась набок. Лохматые, тяжёлые брови чуть приподнялись серебрясь.

В тишине, пастух взял палку поудобней.

— М-мы-ы?.. — только и успел выкрикнуть он.

Зубы клацнули.

Великан ухватился за засаленную обвязку проймы жилета. Поднял.

Смявшись, домотканая рубашка затрещала.

— Б-Е-Й!

— Чт… чт-о?

Мужчину чуть развернуло. Он ухватился за очень твёрдое предплечье.

Рукав великана съехал вниз, так что стали заметны жилы, толстые вены и как будто даже кости. Неподвижное, точно высеченное из шершавого камня, лицо чуть приблизилось к человеку.

Пасть открылась.

— … Ах… ах ты тварь!

Пастух ударил!.. Шагая в воздухе и с широким замахом.

Гулкий звук.

Шкура на виске надорвалась. И мимо большого, мясистого уха заструились к подбородку масляная жилка. Заблестела.

' Это кровь!'

Пальцы мои до боли сжали ствол. Всё это время, в воздухе витал запах крови. Свежий и сильный аромат.

Металлический перебор цепи.

Пасть раскрылась шире. Щёки полудуха смялись.

— А-а?

Удар!

Ещё один удар!

Пересохшие, растрескавшиеся губы разъехались. Показались кривые зубы.

Великан улыбался. Щёки убрались рядом морщин, чего с человеческим лицом случиться не могло. Под лохматыми бровями зажглись лунным огнём белые яркие точки.

— Б-Е-Й!

— А-а-ааа?

— Б-ЕЕЕе-Й!

Рука толстяка пришла в движенье.

— Е-Щ-Ё-ЁЁЁ! — Пасть зверя. Зубы и тягучая слюна.

— Прос-т…

— Я!.. ТЕБЯ!.. СОЖРУ-У!

Удар! Ещё один, неловкий! Ещё один!.. ЕЩЁ РАЗ!.. Что-то крича без особого смысла, мужчина сколько сил было лупил по страшной морде! По носу и виску! Треснув, палка разломилась. Зазвенел обнажаясь металл.

Он тускло блеснул и сразу же погнулся.

— Пом… П-п-помогите!

— БА-Ба!

Рука распрямилась, так что человек безвольно покачнулся. С заметной неохотой, сбитые на костяшках пальцы великана разомкнулись.

Мужчина не был к этому готов. Он приземлился на ногу — ступил неловко. Но не устоял. Пятясь опрокинулся навзничь. Пастух выронил посох.

Великан сплюнул кровь. Он смотрел сверху вниз. На голове с зализанными назад волосами были видны наплывы. Парой белёсых точек горели глаза.

Люди молчали. Они смотрели на полудуха, которых только отдалённо напоминал одного из них. На рано посидевшего мужчину, который всё так же стоял за ним.

— Век как раз сегодня работает, — нарушил тишину его невыразительный голос. — На приёмке… И отгрузке.

Пух лез в ноздри. Животом вжавшись в ствол, я старался не двигаться. Не дышать… раствориться вовсе… Я наблюдал… Я видел, как корёжится, меняется почти неподвижное, изрубленное лицо. Как широко, непомерно широко разъезжаются впалые щёки. Как разевается пасть.

Широко. Непомерно широко.

Ладонь моя зажала нос и рот. Шеки раздулись. На глазах навернулись слёзы.

Птица.

Серенькая птица на ветке у моего лица. Совсем простая. Вот только я не мог увидеть её глаз. И перьев. Лишь серый, словно плоский силуэт… Это луна играла так со мною!

Я поднял руку. Посмотрел на кинжал.

Пастухи ушли.

Они ушли на своих ногах и это уже был не самый худший из исходов. Великан ещё стоял. Он протянул большую ладонь, и на неё посыпались монеты. Медная мелочь.

Дух голову склонил чуть набок. Широким ногтем с тёмною полоской, он отделил серебряный кондор. Он нахмурился.

Малый, что вручил вознагражденье, тараторил:

— Всё будет быстро… и хорошо. И плодотвор-рно, — с заметной заминкой. — Тебе подводить станут, так что всё пойдёт быстрее.

Мужчина с рано проступившей сединою, ладонь положил на плечо мальца. Тот вздрогнул. Глянул.

— Нужно, чтобы ты пришёл, — с простой, но очень твёрдой интонацией. — Во вторник здесь же.

Стражник чуть в стороне. У развилки.

Он смотрел на меня.

Маленькая такая нескладная фигурка. С большим говорящим носом. И оттопыренными ушами.

Ястребов стражник, совершенно точно смотрел на меня.

Птица внезапно вспорхнула.

Я посмотрел на рондель. И снова на стражника.

Цигарка повисла у того на губе, а на высоком лбе его заложились морщины. Он моргнул. Не знаю, что перевернулось в его голове, но служащий внезапно отвернулся. Развернулся всем телом и чуть поддавая траву, стал удаляться.

Я чихнул.

Совсем негромко. И только после сообразил. Скукожился. Нос кулаком зажал, но было уже поздно. Счёт прекратился. Дух словно бы втянул носом воздух. Заваливая голову на бок, он из-под густой брови глянул на серебрящуюся крону.

Я… я неудачно ухватил кинжал в этот раз. Лезвие прошлось по коже, и как будто что-то повредило. Мне по-прежнему было больно.

— Девятнадцать.

Я сам не понял, зачем прошелестел эту цифру.

Так тихо, что и расслышать было невозможно.

Скарб мой едва не выпал. Поддерживая локтем, вжав его в живот, я рукой с ронделем показал три раза по четыре… Тень под бровями великана стала гуще. Отсвет поля богов пропал. Полудух выдохнул носом. Он опустил свой пугающий взгляд.

Большие, с распухшими костяшками, пальцы сжались.

Медь хрустнула.

Толночь. Поблуждав немного, я набрёл на какую-то тропинку.

Вышел к домику для уток.

Здесь было холодно и сыро… Между деревьями бугристая из-за корней земля. Дорожка, мощёная камнем. И… наконец… открытое место. Неизвестный в ветхой накидке работал неподалёку метлою. Подойдя, я сразу без обиняков спросил дорогу.

Ответ короткий, ясный. Такой же простой и без особых «украшений». Я с благодарностью кивнул.

«Не сутулься! — неожиданно, словно ударило в затылке. — Профиль! Взгляд!..»

Мужчина глянул на меня с непониманьем.

«Ну и зачем⁈»

Metallica — Fade To Black

[1]… ибо увидел они, что не является благородный муж сей, одолевший змея, великаном, а является сыном небесного огня. И признали его. И сказали они ему — правь нами безраздельно, ибо мудр ты. (Зеок.2:28)

Великан или исполин (см. нефилим) — потомок бога и человеческой женщины. Как правило, необыкновенно высок и силён. В наиболее распространённых случаях берётся на работы связанные с физическим трудом.

Приложение. 1 Не рекомендуется принимать в наём представителей проживших более года вне общины, т. к. гонимые (см. решения второго судьи) они очень часто теряют всякое пониманье о манерах и «облик людской».

Нубл Агрипп. Справочник общественных нужд. Том 3.