Потолок одного героя

XVIII (+ рис.)

Мик подтянул копьё. «Суставом» уперевшись в край доски, он поднялся. Даже не глянув на меня, охотник направился к люку.

— Ст… — сквозь плотно сжатые зубы. — Стой! Нам запретили! Ты помнишь⁈.. Увидят!

— И что?

«В самом деле. И что?»

— Ну-у… — начал я с самого весомого аргумента.

Но парень уже не слушал. Он наблюдал. Как человек разумный я предпочёл последовать его примеру.

Зверь скулил. Второй же вовсе не пошёл вперёд. Теперь он мог бы обогнуть ловушку. Но вместо этого вепрь пятился. Припадая и весьма своеобразно рыча.

Отступая, он неуверенно перебирал ногами по шаткому мостику. Копыто соскользнуло. Брюхо его гулко ударилась о сырые брёвна и вся конструкция поехала, распалась. С глухим хлопком брюхо вепря ударилось об воду.

— Ч-то т-ам? — долетел приглушённый голос Эль.

— Упа-ал! — сложив ладони навроде рупора, ответил ей Мик. — О-н упа-Ал! — Упираясь копьём и балансируя, охотник выпрямился: — Он… Он плы-вёт!.. Да! О-он плы-вё-т на т-от бер-ега!

Эль не ответила.

Бултыхаясь и скользя по сырой земле, вепрь неловко закинул передние копыта. Он соскользнул. Забултыхался — и только взбаламутил воду. Выбрался наконец и сразу припустил.

Я моргнул:

— Эй!.. Ты куда это?

Мик уже откинул люк. Свет очертил белёсые брови и ресницы на необычном лице.

— Всё кончено, — выдохнул я как можно более вкрадчиво. — На сегодня всё.

Парень поморщился:

— Он грохнул у самого края.

Я не понял.

— Там с краю разве много кольев было? — подсказал охотник.

— Один… кол.

Странные, мало на что похожие звуки всё ещё доносились со стороны ловушки. Потрескивали сломанные доски. Угли посверкивали алым, так до конца и не прогорев. Они создавали угловатые, необыкновенно длинные тени. Густые и странные.

Я почувствовал, как спина моя холодеет.

— Д-ай сюда! — донёсся раздражённый голос наёмницы. — Отп-сти, говорю!

Я встал.

Сам едва не соскользнул, но добрался на полусогнутых до люка. Мик забрал фонарь. Здесь было темно. Ступенька скрипнула — и колено сразу же столкнулось с чем-то твёрдым.

Отсвет огня выхватил край каната прямо передо мною. Очертил несколько опор.

Я догнал!

Не поняв сразу, охотник посмотрел на меня. А после наверх. И снова обратно. Тусклое пламя очертило трещины в брёвнах. Доски, наскоро подбитые, и большой серый камень.

В носу засвербело от запаха старой мешковины.

— Ты ведь спешил, — произнёс я скоро. — Пошли уже!

Ещё десять ступенек. Обойдя большой серый камень, мы оказались у двери. Мик ударил её плечом и сразу ухватился за перила.

«Видел, как падал?» — донёсся резкий говор. «Н-нет». — «А я видел!.. Ногою напоролся».

Свет от фонаря заставил копьеносцев поморщиться. Щурясь, закрыться ладонями.

Но высокие силуэты у ямы не дрогнули. Игнорируя свет, тени становились только чётче, они как будто бы очень медленно кружились.

— Ну и Ястреб с тобою! — сплюнула наёмница.

Отстав от потного очень плотного мужчины, она тут же нашла другую жертву.

— Тогда ты!.. Да отдай же!

Глянув неодобрительно, неизвестный прижал щит к грудине. Эль вырвала. Продев руку в петлю, ухватившись за ручку, она приподняла и попробовала ударить, взмахнула, едва не задела всё того же толстяка.

Предчувствуя, чем это может кончиться, я начал говорить с полдороги:

— Эль, посл!..

— Я пойду! — перебил меня мужчина.

Охотник. Несколько мгновений потребовалось, чтобы опознать грузно дышащую фигуру. Эль взглянула на него сверху вниз. Поколебалась.

Поджала губу раздумывая.

— С тенями там что-то не то…

— Справитесь? — прямо спросила наёмница.

— Сверху видно… — вновь попытался влезть я.

Почти старик глянул необыкновенно мрачно:

— А кто?

Эль протянула ему щит. И он взял. Покрутил. Осмотрел две прорези: одну для обзора и ещё одну пониже для копья.

— Эль, — почти сорвался я на крик. — Я вижу тени… Не постоянно вижу, а время от времени. Но я их точно вижу! — Я очень постарался, чтобы речь прозвучала убедительно. — Там что-то есть!

Мик покосился неодобрительно. С пренебрежением почти что. Или мне так только показалось.

Девушка развернулась. Посмотрела. Она взяла протянутый фонарь и подняла его повыше… То, что сверху выглядело как острые тёмные пики, теперь предстало в виде торчащих обломков досок.

Медленный выдох. Я перевёл взгляд с хмурой наёмницы на уже почти совершенно седого охотника.

— Лезь обратно, — просто сказала наёмница.

Месяц великолепно освещал округу.

Копьеносцев и спины людей на крышах. С мельницы мне было отлично видно, как старик подтаскивает брёвна. Как юнец с реденькой бородкой пытается ему помочь, но охотник лишь отмахивается.

Он ползёт по сырому дереву. Вот что-то получилось. И охотник, выставив щит, замирает. Он перебирается-таки на небольшой «островок».

Двигаясь по кругу, пытается подобраться к яме. Приседает на негнущиеся колени. И делает так, чтобы нижний край щита упирался в землю.

Охотник чуть помедлил.

Показался край длинного рыла.

Как-то неправильно, боком он показался. Попытался укусить. Отпрянул.

Земля посыпалась, и послышалось не то рычанье, а не то сопенье. Охотник чуть отстранился. Он подождал. Выставил копьё. А после подался вперёд. Щит заходил.

На металле звонко застучали зубы.

Локоть мужчины как будто отошёл назад — и выпад!

Крупные зубы ухватили. Щит рвануло, и охотник едва не повалился набок. Копьё увело. Мужчина медленно съезжал, он сапогом пнул рыло. Оттолкнулся. Выронил щит и попытался отползти.

Копьё пошло не колющим, а будто бы плашмя.

Локоть назад.

… И выпад.

— Ур-Хр… Ви-и-и-и… ВиИИИИИИааииии-и-и-и-и!

… Тени ходили вокруг… Или мне всё это только казалось.

Оттолкнувшись от чего-то скрытого тьмой, охотник отполз. Выбрался он уже без копья. С одним лишь щитом. Выпрямился и снова взглянул на яму. Чуть подождал. Обернувшись к нам, он пару раз взмахнул руками.

— У л-патки застряло, — долетел приглушённый голос. — Подождать придётся.

— Есть! — крикнул кто-то.

Спины людей пришли в движенье — это сложно было не заметить.

Меня по-прежнему знобило. Днём пекло, а сейчас один лишь прохладный ветер гнал невидимые чёрные хлопья по небу. И месяц, то скрывался, а то вновь появлялся.

Я присмотрелся к яме. Ни единого намёка на тени больше не было заметно.

Час прошёл.

И ещё четыре.

Когда охотник вновь стал подбираться к яме, горизонт белел. Мужчина даже не взял ни у кого копьё. Просто поднял щит, выставил его и пополз прямо к цели. Чуть замедлившись в последний момент, он заглянул за край…

Никаких нападок не последовало.

Как-то необыкновенно долго охотник полулежал так. Животом на сырой земле. Наконец, он опустил деревянный щит, ещё чуть помедлил. Оглянулся.

Охотник кивнул:

— Гот-ов.

«И снова ночь без сна», — крутилась в опустевшей голове одна и та же мысль. Как-то спустившись, преодолев хлипкую лесенку, я постарался достойно начать этот день. Отряхнуться, по крайней мере. Виски ломило.

Когда я вышел на пустырь, солнце уже почти поднялось над крышами. Улица пошла желтоватыми полосами, а на бурьяне заблестела роса.

Я чуть пинанул чертополох, и сапоги оказались сыры.

Кто-то уже спустился в яму. Этот неизвестный привязал обрывок верёвки к ногам животного, и Век теперь неспешно вытягивал вепря вместе с обломками досок, ветками и комьями земли.

Теней видно не было.

Раздражаясь, я вновь пинанул траву. Постарался успокоиться. «… Но они ведь были. Тени».

Ночь прошла. Целую ночь я на все лады, и так и этак разбирал этот вопрос. «Баронет подтвердил их существование… Или всё же нет? Я ведь не схожу с ума?».

Пальцы коснулись тёплого металла медальона.

Над трупом ничего особенного видно не было — и одно уже это не могло не радовать.

«Хвост на месте, — отметил я для себя. И усмехнулся: — Так и знал!.. А они ещё говорили».

Грязная и всклокоченная, шерсть вепря смотрела ярко-рыжим отливом. Особенно это было заметно на морде и на спине. Принюхавшись, великан поморщился. И отвернулся. Очень странно было наблюдать подобную картину.

«Духи едят Всё», — припомнил я старую поговорку.

— Да он уже протух! — подытожил Гратц.

И палкой потрогал копыто.

Эль хмурилась.

Наемница, не скрываясь, глянула на руки стражника (чистые), на его колени.

Она поморщилась:

— Надо внутренности извлечь.

— А почему их? — не смог принять это так просто стражник.

— Почему? — повторила наёмница. И словно бы покраснела. — Почему… Мы знаем, что на «сердце» эти звери выходят!.. Где мы достанем другое?

И чтобы избежать дальнейших пререканий, подняв крестовину над головой, девушка воткнула лезвие между покатых рёбер.

Биение. Словно волна жара пронеслась по грудине. Не могу сказать, что это было, но медальон как будто дёрнулся. Как нечто живое. И дышащее.

… Я заметил тени! Никуда они не ушли, а просто сгрудились под тушей! Так, что и впритык заметить было невозможно!..

— Не тро…

Я крикнул… а уже спустя мгновенье лезвие вспороло. Грубая кожа звучно лопнула — и струя чёрного дыма ударила в стоящих. Она разошлась. Маслянистая. Густая… И вся в несмешивающихся белёсых разводах. Она накрыла. Я лишь руки выставить успел. Подобраться. Но и это ничего не дало. Эта гадость полезла в нос и уши. Она будто прошла насквозь.

Вспомнилось утро…

Ночь я не спал… А после просто забыл об этом. Прямо совсем. Какая-то необыкновенная лёгкость чувствовалась в теле. И в голове… Будто бы искры, покалывая, гуляли под кожей, и голова стала лёгкой. Взгляд вот только постоянно возвращался к баррикаде.

… к бар-икаде.

… к б**рик…

… дрянь схлынула.

Я согнулся. Выдохнул судорожно. Глянул себе под ноги, где дым ещё гулял. Он вымывал из меня белёсые разводы. Странную дымку.

Из меня.

Из всех стоящих.

Тихое поскрипыванье. Песнь петуха. Яму больше не засыпали.

Собравшиеся застыли. Серые шершавые лица селян, казались неживыми в жёлтом свете.

Столбы.

… Они стояли.

… И я стоял… Странно.

Мне ничто не мешало сделать шаг. Или что-то сделать. Но я не хотел. Всё понимал… но ничего не чувствовал.

Просто смотрел, как удаляется, похлопывая крыльями, странная чёрная птица. Слушал, как лопается шкура на брюхе животного.

Препротивные всхлипы послышались. А после я услышал, как кто-то подвывает. Гавкает с натугой.

Клацая пожелтевшими зубами, из-под меча полезла, протянулась склизкая, облезлая собачья голова. Стоя неподвижно, я наблюдал, как появилась лапа. И тут же заскребла, задёргалась престранно. Собака выпучила стеклянные глаза. Ещё одна голова прорывалась прямо у сломанного уха первой.

И третья уже вспучивала, рвала рыжеватую шкуру.

Кинжал возник в руке.

Сероватые тени вышли из меня… А после они начали скоро втягиваться обратно. То же ощущение, что и при порезе — не слишком приятное покалыванье разлилось по всему телу.

«…»

Псы скребли. Вытягивая тощую шею, роняя пену, самая первая морда попыталась дотянуться до голени Эль.

Пальцы мои чуть дрогнул. А после они сжались.

Я моргнул.

Чуть повернулся… И как-то не очень ловко бросил кинжал. Тот не воткнулся, конечно, но даже простой удар по морде заставил пса отвлечься. Он обратил на меня вниманье.

Беспорядочно кусая, дёргаясь, он рванул ко мне. Очень быстро освободил грудину и живот от слипшейся шерсти.

Лицо Гратца совершенно ничего не выражало. Наёмница смотрела.

Как не на своих, на каких-то деревянных ногах я развернулся. И побежал!.. Как смог. Как-то очень медленно. Один только страх, как первое яркое чувство, вспыхнул и тут же пропал.

Осот слева.

Мелкий камень.

Лестница наверх.

Ухватив перила, я чуть спотыкнулся. Попытался найти ступеньку. За штанину мою ухватились. И… Потащили. Я упал. Ударился коленом.

«Их трое!» — вдруг вспыхнула мысль в пустом сознанье.

Ткань треснула, и я ничком нырнул под перила. Проехал рёбрами и боком по растрескавшейся древесине. С очень лёгкой головою, с кинжалом в руках и спотыкаясь, я побежал обратно… Навстречу уже неслась чёрная пара.

«Бежать!» — мысль вторая.

Куда конкретно бежать — я точно сказать не мог. Но заскользил по сырой траве. Балансируя и размахивая руками медленно побежал прямо. Но зачем-то свернул. Шарахнулся от первой твари. Бревно подпорки оказалось прямо передо мной. Я обошёл его слева. Ещё одно — справа. Глухой удар позади. Ноги мои заскользили и плечом, спотыкаясь, я ударил подпорку. «Больно». Что-то стронулось, и топором оструганное бревно пришло в движенье.

Копьё с костяною ручкою вонзилось в склон неподалёку.

— П-п… ПОМОГИТЕ!

Дёргаясь!.. Собака пролетела мимо и лбом ударила подпорку. Та будто сорвалась. Всё равно!

Большое, хлопающее драными заплатами, крыло надвигалось на меня. Я подпрыгнул! И ухватился!

Неспешно и с натужным скрипом, дерево продолжило свой ход. Я подобрал ноги.

— Пом-М!..

Треск. И я упал. На обе ноги. Обернулся. Увидел.

Припустил.

Обежал вокруг.

Лишь краем глаза, я успел заметить, как, обезумев, чёрная тварь прямо мордой влетела в высокую лесенку. Следующий пёс перепрыгнул. А последний принялся рвать отставшего. Я запутался в бурьяне. Ухватившись за подпорку, я попробовал укрыться за ней.

Скрип и движенье.

Показавшаяся очень тёмной на фоне пепельного неба, мельница как будто накренилась. Размахивая руками, она начала клониться.

«Окно, — успел подумать я, — почему нет окна?»

Сильный запах палёного… Удар и подвыванье. Я понял, что происходит, только когда огромные руки упёрлись в брёвна. Я попятился. Закинул голову. Плечо моё упёрлось в бедро. Великан смотрел вперёд. На надвигающуюся громаду.

А после — опустил взгляд.

Нас накрыло.

Кажется, я головой ударился… обо что-то.

Я ещё дышал.

И времени прошло не так много. Кажется.

Брёвна уже не катались. И только пыль, сор от высохшего мха заполонили воздух. Белёсые колонны и треугольники начали высвечиваться. Щурясь, прикрывая рот, я чуть кашлянул. Попробовал приподняться. Что-то… горячее.

Что-то капнуло мне на щеку.

Век всё ещё держал.

Лицо великана почти невозможно было увидеть. Но, кажется, я заметил его глаза. Впавшие и застывшие. Тяжёлые брови. Обрывочное и частое, хриплое дыхание, которое я поначалу принял за скрип толстых брёвен. Оно разгоняло пыль.

Ещё одна капля упала мне на горло. И на штанину. На плечо.

Я увидел плечо великана. Оно было вывернуто как-то странно. И, кажется, ещё с рёбрами… с его рёбрами было что-то не то.

Век больше не улыбался.

— КхХ-аа—а-а-а! — с надрывом.

Выдохнув горлом, дух чуть переступил. Он медленно распрямился. С ударами катающихся брёвен. С хрустом костей.

Пыль и труха посыпались. Брёвна пришли в движенье. Глухо стукаясь.

Голос мой сорвался:

— КТ-о тебе раз-Решил⁈

Александр Розенбаум — Нарисуйте мне дом