Потолок одного героя

XXVII (+ рис)

Линдворм когтями оттолкнулся от края. Короткая шея изогнулась, а по длинному хвосту пошла волна. Голова размером с целого меня приблизилась. Она застыла. Пасть чуть приоткрылась.

Исчерченная то ли застарелыми шрамами, а то ли позеленевшими стыками пластин неподвижная и плоская морда.

И неподвижные белые глаза, вылезшие на макушке, словно в паре священных чаш. Словно жемчуг.

При каждом неуловимом движении зелёное марево оживало. Складывалось в подобие усов и очерчивало скулы. В какой-то момент мне почудилась аристократическая горбинка. Я начал видеть лицо.

И пасть под подбородком, которая как будто постоянно улыбалась.

Резкое движенье.

Ряд зубов вместо «шеи»!

Мимо плеча… Я почти не почувствовал движения воды… Развернулся оттолкнувшись. Прошёл сквозь зелёное марево водорослей… Позади засеребрился довольно крупный хвост. Он отплывал отдельно от прочего тела рыбы.

В воде разошлось грязно-красное, неприятное на вид облако.

Линдворм изогнулся, приподнял морду и вынырнул. Кажется люди на берегу испугались.

Рябь пошла по поверхности воды.

Запрокинув голову, змей делал глотательные движения. Он растопырил лапы с длинными когтями и медленно опустился. Длинный хвост его изогнулся, и марево последовало за движеньем.

Дракон проплыл немного и вновь стал погружаться. Приблизился, в отсветах далёкого солнца, ко дну.

Позволяя воде поддерживать большое и тяжёлое тело, огромный зверь уцепился кончиками когтей за ил. Он начал медленно перебирать и так и продвигался. Плоский, словно весло, хвост его произвольно извивался по краю. Пока пиловидная кромка переворачивалась с левого бока… на правый.

Белёсое облако, полоска поднятой тины тянулась вслед за линдвормом подобно длинному змею.

Дракон уходил.

Пробираясь сквозь молочную воду, я старался не шуметь. Поломанный и сухой, прошлогодний тростник шелестел, стоило задеть его хоть немного. Вечер наступал, и цвета терялись.

Я выплыл в тенистом затоне. Всё ещё грёб. Правда, теперь уже царапал мягкую, упругую и скользкую почву. Ноги, как и все тело, лежали при этом на поверхности воды. Стараясь не кашлять, я снова выдохнул.

Тина осталась в горле. И в носу засвербело.

«Он там!» — донёсся приглушённый возглас.

В сгущающейся тьме захрустел кустарник, прошлогодний репейник.

Сердце стучало.

Я сглотнул. Пригнувшись, чтобы всё тело вплоть до носа скрыла вода, я щекой лёг на мокрый камень. Дышал и слушал, как, утопая в тине, люди с различимым хрустом, с бранью проламываются сквозь рогоз.

Далеко.

Оттолкнувшись, медленно перебирая руками по дну и позволяя воде поддерживать тело, я «пошёл» вдоль камыша.

Звуки понемногу приближались. Меня преследовали, а я неспешно уходил. Тень от деревьев сгущалась.

Выглядывая из-за валежника, я издали видел, как Фирс Эвенгарт отдаёт приказы. Слышал ругань.

Вода у берегов шла серебристой рябью.

Взгляд мой замер. Он остановился на большой, широкой и выгнувшейся горбом спине неподалёку. Осознать это было… сложно. Принять — почти невозможно, а потому я предпочёл не заметить.

Тихо выбравшись на берег, я примерился к не слишком высокой сосне. Носок сапога оказался прорезан.

Понюхав воротник, я поморщился. Одежда так пропахла тиной, что даже тролл не смог бы учуять что-то кроме.

Сняв отяжелевший сюртук, я скатал его наподобие жгута. Машинально взглянул на руку: сор врос, оставив тёмный, хорошо различимый круг чуть побольше фарса.

«Метка заливного места».

Кора оказалась жёсткой. Рубашка на животе сразу же зацепилась и затрещала, дорогие пуговицы поотлетали. Да и боги с ними. Обхватив шершавый ствол ногами, прижавшись, я начал карабкаться.

— Тр-ан!.. Если ты не вернёшься, твоя мать пострадает.

— Врёт.

Прижимаясь грудью, я попытался перехватиться. Сердце стучало.

Первая же ветка оказалась достаточно толстой.

— Тра-ан! Ты слышишь?

На высоте как-то сразу стало спокойнее.

Всё вокруг было видно. И озеро, и верхушки низкорослых берёзок. Дыша полной грудью, оглядываясь, я с удивленьем обнаружил хвойный лес. И поле. Всё это время Эль вела нас вдоль границы болота. Должно быть, готовила побег.

— Целестина ждёт ребёнка.

— … Неправда.

Движенье и брань. По ту сторону тёмной воды высокий мужчина пытался связать наёмнице руки за спиной. Он дёргал. Кажется, неизвестный позволил себе лишнее, и тут же получил каблуков по носку сапога. Эль заметно покачнулась.

Ей как будто сложно было удержать равновесие.

Полусидя среди поломанных берёзок, тролл почесал затылок и шею под подбородком. Толстая, дублёная шкура его, должно быть, была изодрана.

— Тра-ан! Ты слышишь?… Мы не собирались трогать твоих товарищей. Ты знаешь. Но графство господина Красса сейчас зажато между поднявшимся Тнебром и землями королевы Котт. Полумиллиону душ будет некуда деться, если Его Сиятельство, Граф Январь Красс не добьётся коридора — это слишком большая цена!.. Сотни Тысяч Невинных Душ!.. Ты слышишь⁈

— … Врёт⁈..

Наклонившись, тролл ухватился за конец верёвки. Не намеренно даже, а просто потому, что он всегда передвигался в развалку, дух потянул. Он дёрнул, и наёмница едва не упала. Связанные за спиною, её руки вывернулись.

— … У нас не так много времени. (Брань Эль). Три дня! А после мы начнём Убивать твоих друзей… По одному на рассвете! Каждый день! — Фирс умолк. Кажется, он тёр гортань. — Знай, что Нас Послал Корнелий Шалудин. Мы с тобою НА ОДНОЙ стороне.

Акцент… Когда капитан кричал, разобрать что-либо становилось просто невозможно.

Но я понял.

Хвоя шелестела, и дерево чуть покачивалось. Взгляд мой был неподвижен. Я смотрел, как рябь расходятся между островками по отражению луны.

Музыкальная пауза.

Pink Floyd — Grantchester Meadows BBC 1969

(можно с чтением текста)

Отсюда было видно речку… Название которой тран уже забыл.

Он моргнул. Отстранённо почесал заросшую щеку, так как та зудела. Налипшая тина и водоросли немного поотлетели. Стало легче.

Уханье где-то рядом. Довольно большая, но совершенно чёрная и с бесшумным взмахом крыльев птица пролетела прямо перед лицом Мизена.

Сделав дугу, она пролетела вдоль пары белеющих шершавых стволов и орешника.

Чёрная тень попыталась схватить кого-то невидимого в высокой траве… Но ей не удалось. Едва слышно что-то зашелестело. Это, торопясь и извиваясь, маленькая змейка заспешила вдоль линии воды.

Хватаясь за землю и расплющивая живот, протягивая длинное тело, линдворм показался на берегу чуть в стороне. Запрокидывая когтистые лапы и протаскивая брюхо по скользкой земле, почти не поднимая головы, но поводя хвостом, он выполз на сухую колкую хвою. Довольно гудя, он потёрся скулой. Большая сероногая цапля спорхнула. Пролетела буквально полшага, тяжело ударяя крыльями, и вновь с шумом приземлилась на воду.

Это движенье «спугнуло» большую кочку, которая стояла у самого берега. Словно бы пятясь, плоская макушка плавно отошла от берега. Она неспешно скрылась за чёрной гладью воды. Поваленное дерево, одно из многих, и орешник.

Длинный берег. Край мха, который был почти незаметен. Следы возни и поломанные деревья по ту сторону озера. Снова берёзки. Чёрный край неглубокого озера, который скрывался где-то очень-очень далеко.

Пара линдвормов что-то не поделила у основания сосны. Широко раскрывая пасти и шипя, они ударялись мордами. И глядели друг на друга, издавая шипенье.

Глаза героя будто бы остекленели. Они смотрелись как нечто постороннее, ненужное на его измазанном и слившимся по цвету с ветками лице.

Он смотрел и не видел.

Неотрывно.

Постоянно.

Чиркнув по коре у его руки, крошечная фея расправила крылышки. Она вспорхнула. Полетела замершей искрою над водою и осокой. Между деревцами на противоположном берегу. К небольшой прогалине, где над короткими, похожими на кисти алыми соцветиями кружили яркие, звёздные точки. Маленькие и никем не замечаемые.

Звонко принюхиваясь, кабаны тупыми, но длинными носами вспахивали траву. Поддевая, они буквально выворачивали дёрн. Скребли копытом и похрюкивали гневно. Несколько молодых берёзок уже стояли поломанные, и ещё одна качалась.

Выскочив почти из-под самого рыла, крупный кролик по прямой, словно стрела, понёсся в осоке. Подвывая и перебирая слишком короткими ногами, большой кабан попробовал пуститься следом.

Но куда там.

Лишь немного пробежав, он остановился, так как ушастого и след простыл.

Не пустившись за товарищем, ещё один подковырнул раз-другой длинным носом. Мелкие косточки захрустели, и алая влага оросила траву.

«СКР- тРУУ-У-У-у-у-у-у!» — гулко пропело болото.

Звук, который шёл словно отовсюду и ниоткуда сразу. Это воздух дрогнул.

Нерадивый зверь оттолкнул товарища, но мяса больше не было. Ему только и оставалось, что рыть носом сырую землю, да злобно щёлкать зубами.

Показался третий. Он чуть хромал, и на боку его виднелась белёсая подпалина. Из приоткрытой пасти текла густая слюна. Подняв большую голову, вепрь звонко принюхался. Чем-то пахло.

Чем-то тянуло со стороны селенья.

Кабаны поднялись. Три… Четыре… Семь больших теней пересекли открытое место.

Сиреневые безмолвные деревья и чёрная вода.

Большая плица. Которая то ли дремала, стоя на одной ноге, а то ли просто не шевелилась.

Линдвормы уже не стукались носами. Один чуть отступил, и теперь они оба лежали, закатив глаза… Расплющив животы…

Не обращая вниманья на движенье жизни, Мизен сидел. И смотрел, как медленно поднимается луна.

Как она освещает большую шляпу, которую прибило к берегу. Перо её сломалось, а, ярко-алые днём, в ночи поля смотрелись пепельно-серыми. Очень понурыми.

Шершавая рукоять в ладони.

Я Моргнул.

Ухмыльнулся.

— Да… пошли вы всё!