Потолок одного героя

V

Гор. Залив.

Одиннадцатый день шестого месяца двадцать третьего года.

Посеревшая, скорузлая ладонь легла на широкий лоб с отметиной по центру. Великан похлопал. Ноздри бычка раздулись. Он неуверенно переступил и повёл большою головой. Чуть вздрогнул. Хвост его взмахнул, отгоняя мух.

Фигура обошла его. Подтянула истёршуюся, засаленную пеньку.

Чуть наклонившись, великан ухватил почерневший край рукояти молота. Поднял. Развернувшись с ускореньем, проведя над плечом, он опустил.

Череп промялся.

Верёвка натянулась и ослабла.

Бык упал на колени.

Тяжёлая металлическая болванка ударилась о твёрдую почву. Молот завалился набок. Великан вытащил из балки нож. Он заглянул животному в глаза: оно уже ничего не понимало.

Тускло блеснув, одним движеньем лезвие прошлось по лохматому горлу.

Ждать не пришлось. Босыми ногами ступая по вязкой, липкой крови, гигант обошёл. Он привычно ослабил узлы.

Толстый и потный, человек поднырнул под локоть. И сразу же набросил петлю на пологие рога.

Великан вышел на двор. Щурясь на солнце, он выдохнул тёплый воздух.

Теранул ладонью шершавую шею. Посмотрел на загон.

Стадо с выпученными белёсыми глазами, с пеной на мордах толкалось за дощатой оградой.

Великан подошёл. Всё ещё щурясь, он ухватился за большой, желтоватый и грязный рог. Потащил животное к воротам.

Сапоги скрипели.

… На первый взгляд, Залив показался мне вполне приличным местом. (Городом то есть). Было видно, что улицы часто мели. Выгребные ямы прочищали и барбарису не давали лезть на мостовую.

Пыльные группы, беженцы с края королевства разве излишне часто попадались на глаза. Но… это ведь не страшно. Как представитель двора, и короля, я понимал, что это теперь неизбежно. Правда ведь.

Чуть поразмыслив, я заключил для себя: «Просто бедный провинциальный город. Чистый».

Шагая свободно и быстро, молодой стражник довёл меня до старой, хмуро смотрящей мхом городской стены. Некоторое время мы шли вдоль неё. А после свернули. Продвинулись до лавчонки обувщика — и снова свернули. Прошли еще квартал —свернули. Признаюсь, меня это смутило.

Повторяя и повторяя повороты, через некоторое время мы снова оказались у серой стены. На вершине которой уже начинали зеленеть берёзки. Строенья теперь встречались все больше белые, временных и просто «деревянных» больше не было видно. И мостовая стала заметно лучше.

Люди смотрели.

Кое-кто уже сличал мой профиль с портретом на ближайшей стене.

Я расправил плечи. Шире. Ещё шире.

Впереди показалась ещё одна группа в плащах. Много женщин. Чумазые дети. Мальчишка в драной куртке, посмеиваясь чему-то своему, попытался повторить мою походку.

Я поднял подбородок. Глянул в профиль.

«Эти… сапоги! К ястребу выброшу их, как только представится возможность!»

Из лавки, со стеклянной большой витриной, вышла девушка (из обеспеченной семьи, судя по ткани юбки). Посмотрела на меня, невольно улыбнулась.

Я чуть споткнулся. Узел из лоскутов рубашки, что защитил от солнца во время сидения на крыше, сполз на глаза. Пришлось его поправить.

— Зелень! — с хрипотцой в надтреснутом голосе сообщила торговка. — Свеж-ая зелень!.. Молодо-й человек.

— НЕ-ЕТ! Не надо!

Рано посидевшая женщина опустилась на свой старый ящик, привычно избавилась от сора на подоле. Она поправила перегородку так, чтобы тень прикрывала как можно больше ее простого товара.

— Вот и хорошо, — мне в спину… — просто замечательно.

Шаги чеканили по мостовой.

Я думал. Носок зацепился, и жёсткое голенище ощутимо прошлось по коже.

— Чем?.. Когда Я заслужил такое?.. — Медальон жёг кожу. — Да чем? Мог я разве сделать что-нибудь… «такое»?

«Без чьей-то поддержки я Сам познакомился на вечерах с нужными людьми. Приобрёл приличное платье… Ведь при дворе без этого было никак нельзя. И… что?.. Это всё было… зря?»

Рукавов больше не было, и на коже рук были хорошо заметны зеленоватые разводы. Неуместная полоса загара. Кисти и предплечья как будто были залиты бронзой, а дальше шла белая, мягкая кожа.

Панталоны ещё были на месте, но мне всё равно казалось, что я совершенно гол.

В незнакомом месте и без денег.

И без приличных панталон.

От сапогов различимо тянуло.

Сотни! Тысячи швен золотом значилось за Целестиной, а я в… ***?

— Госп… Господин!.. Подо-ждите…

Несколько скорых шагов. Я стал. И выдохнул. Обернулся.

Почему-то мой провожатый совсем отстал. Шлем его уже едва-едва маячил среди прохожих, и лица видно не было. «Как странно». Пальцы мои помимо воли, коснулись тёплого металла медальона.

Рядовой едва не столкнулся с водоносом. Из вёдер чуть плескануло, и бок парня тут же промок. Простой сапог стал издавать скрипучий, чавкающий звук.

«Которые с псами… совсем в другой форме были… Или в похожей?»

Дождавшись, я наградил рыжеватого провожатого улыбкой.

Он радостно выдохнул в ответ:

— Как же вы… смешно ходите.

— А у Вас!.. — Голос надломился.

Я сам не ожидал, сглотнул и поморщился.

Взгляд скоро пробежался по озирающимся прохожим:

— А у Вас в Заливе так принято? Собаками гостей травить?

Мальчишка явно не понял. Глаза его округлились, а загорелое лицо, в веснушках, начало вытягиваться.

— Я понимаю, — пытаясь не сорваться, — всё можно оправдать. Опасный тролл обосновался у ворот. Тут не до манер, но… У всего должна быть мера!

— Простите…

— Или вы не в курсе? Под воротами Вашими обосновалась шайка, а стража и не в курсе⁈ И ничего не делает?

— Этой ночью, — повторил юнец. — Нам утром ничего не говорили. Господин…

Он не произнёс, а прожевал эти слова с южным губным в.

Я моргнул. Огляделся: заливцы уже начали собираться. Людям определённо было скучно, и бесплатное зрелище не могло их не радовать.

— И чем закончилось?

Я моргнул.

Лениво ожидающий клиентов, точильщик смачно сплюнул. Пару раз он ударил трубкой о край большого камня. Понемногу, вокруг нас росла толпа.

— Чем закончилось? — Я нащупал медальон. И дёрнул. Заговоренная цепочка резанула кожу. — Увы, но так как это дело двора, я не могу Тебе сказать. — Я моргнул. — Я НЕ ИМЕЮ ПРАВА РАСКРЫВАТЬ ДЕТАЛИ.

Парень кивнул.

Он хотел поправить съехавший ремень. Но замер:

— Этого не может быть!.. У нас ведь псарню ещё прошлой зимою закрыли. Говорят, что дорого.

— Понимаю.

— Я всё передам капитану! Мы со всем разберёмся очень быстро! Сэр Рыцарь!

— Да.

Зевак становилось всё больше. Они уже начали образовывать «ряды».

Кто-то неподалёку вторил: «Тролл! Тролл!»

Я сглотнул.

— Замеча-ательно, — усмехнулся кто-то.

Прямо над ухом.

Протяжно и с намёком.

Плечо непроизвольно дернулось, но… я помедлил. Признаюсь, я уже боялся оборачиваться. Мужчина стоял позади. Лет тридцати — тридцати пяти. Подтянутый, одетый по-деловому и очень стройный. С подбородком выбритым, но всё равно заметно тёмным.

Неизвестный посмотрел на мой мягкий живот. На обрывки панталон и полосы… Он вроде бы понюхал воздух.

— Сэр Гонорат Мизен? — произнёс он в нос. — Вы должны были явиться ещё на прошлой неделе. (Мужчина скоро оценил количество зевак). А впрочем… Я попрошу вас, сэр.

Мелкая дрожь в коленях. Нервы, должно быть.

Стражник у моего плеча заметно подтянулся. Целая толпа наблюдала за каждым его движеньем. Прислушивалась.

— ДА УЖ ПРОЙДЁМТЕ! — Так громко, что даже в горле запершело. Солнце пекло, и пот катился по спине градом. — Долго же Мне пришлось вас ждать!

Субъект застыл. Подняв подбородок, он зачем-то вцепился в книгу, которую держал подмышкой.

Не без намёка, я ухватил противника за золотую пуговку:

— Что вы можете сказать?… Как вас простите?

— Вэлиэнт Вивар! Первый секретарь баронета Элоя Залива, безраздельного владельца этих земель и пожизненного члена королевской курии!

Мужчина выдал это распрямившись. Чётко и быстро. С интонацией, с которой прилежный ученик выдаёт очень, очень хорошо заученный урок.

Я моргнул:

— Пройдёмте!

Первый секретарь стал медленно краснеть:

— Понимаете, господин Элой считает, что…

— Что Вы имеете в виду⁈

Секретарь изменился в лице.

Он поглядел на толпу. На мой портрет на ближайшей стене, к которому некто пририсовал усы.

— Понимаете… нам сюда, — указал он на ближайший дом.

Заминка.

Я чётко видел впереди старый замок (с парой башен и рядом замочных скважин), знал, что идти до него осталось недолго… однако мужчина указывал на самый обыкновенный частный дом. Сложенный из камней цвета песка. С чуть нависающим, стоящим на балках вторым этажом и ухоженным лазурным цветником перед входом. Обычный дом с масляным фонарём, закреплённым над дверью.

Я одёрнул грязные обрывки сзади. Неподалёку подал голос грудной ребёнок. Мать, пытаясь успокоить его, принялась напевать простую, тихую мелодию.

Кто-то в толпе засмеялся.

Медальон ощутимо подрагивал.

— Пройдёмте!

Из строгой, но достаточно пространной речи я узнал, что баронета «никто не принуждал». Он сам, по собственной воле, в какой-то день решил переселиться. На собственные деньги, арендовал первый этаж этого дома.

— Господин посчитал, что «так удобнее людям»… Что Я мог с этим сделать?

— Это очень хорошо. Я понял, — не вникая.

«Негодяй!»

Дом встретил нас очень тяжёлой дверью. Светлым коридором с настежь открытыми окнами. И обилием герани в глиняных горшках.

Здесь, на паре берёзовых лавок уже ожидали люди.

Самые разные. С отвислым пузом и не открывающимися глазами. Неизвестный с розовыми лодыжками кашлянул в кулак. Худая женщина попыталась подтянуть сползающую по юбке корзину.

Старик с большою круглой головой, всхрапнув, проснулся. Он моргнул. Моргнул ещё раз и, сощурясь, нашёл секретаря пустым, остекленевшим взглядом.

— Кто⁈ — взорвался Вивар. — Кто разрешил собранье?

Косясь на меня, не дожидаясь ответа, он бросил «нет!» и ухватил мое грязное предплечье. Потянул. Минуя очередь, сразу прошёл к пухлой, обитой плотною тканью двери. Вивар развернулся на кавалерийских каблуках. Он «понял» всех, каждому «пообещал» и, бросив «но…», дёрнул ручку.

— … Невозможно! Вы слышите?.. Этот мерзавец зашёл! И просто вывел Моего вороного! Вы слышите⁈.. Я… я честно за него заплатил!.. На морде же не написано, что трижды краденный!

— На… морде?

Здесь было свежо.

Выцветшие с условным орнаментом обои смотрели со стен. И лёгкие ветерок играл в воздушных белых шторах. Он то показывал, а то вновь скрывал горшки. В носу моём засвербело. Отчётливый «пряный» запах, какой часто бывает в обители пожилых людей, висел в воздухе.

Сэр Залив смотрел.

С лицом почти безотчётным и «мягким».

С водянистыми и впавшими, ставшими с годами сильно раскосыми, глазами.

— Сэр, сделайте уже что-нибудь!

— … Я? — проскрипел старик.

Высокий и прямой, быстрый в движениях и мыслях, секретарь очень скоро оказался у его стола. Встав меж баронетом и неизвестным, обмерив последнего взглядом, Вивар ненавязчиво положил принесенную свежую книгу перед сэром.

Залив как будто этого не заметил.

Он всё еще смотрел водянистыми глазами. Моргая изредка, словно окунь. Вивар чуть улыбнулся. Он по привычке подпёр предплечьем поясницу. Чуть выставил свой подборок и свёл широкие, чёрные брови, что должно было обозначить строгое величие.

Губа приобретателя коня поджалась.

— А что… это такое? — напомнил я о своём присутствии.

— План! План по «заготовке и раздаче зерновых».

И с каким величием, уверенностью секретарь это сказал. «Рожь ещё только колосится, — пренеприятная мысль. — Какой еще план на урожай, которого пока еще нет?»

Бывший владелец ворованного вороного скоро краснел. Поглядев на помощника, он широким движением отдёрнул не по погоде длинный, ниже колен, кафтан. Попытался изобразить позу насколько это возможно требовательную и угрожающую.

— Но вы же обещ…

— Слушайте Вы! — оборвал Вивар. — Доверенное лицо Дворца посетило Залив с Проверкой. Вы это можете понять⁈ — Шаг навстречу просителю. — Или Вы хотите прямо Сейчас продолжить этот разговор⁈

Я не мог сдержать дыхания: наглец и моим именем пользоваться стал!

Баронет смотрел. С безучастной улыбкой. Его тень…

Я моргнул. Силуэт «сидел» у книжного шкафа всего в паре шагов от Залива. Возможно… это был лишь плот моего воображенья, фантом, но… тень словно бы двинулась.

Там что-то было.

Медальон дрогнул.