Поведение майора Максима

Глава 15

Доктор был здесь и ушел к тому времени, как Максим добрался до маленького коттеджа на склоне холма над гаражом тестя Кэсвелла. Максим подозревал, что коттедж тоже принадлежит старику, и согласился на это дело. Он задавался вопросом, как долго Джим это выдержит.

"Сказал, что он чувствует себя очень хорошо", - доложил Касвелл. "Сделал ему еще несколько уколов, температура у него значительно спала. Сказал мне подержать его в покое пару дней".

"Сейчас он в сознании?"

"Да, он слушает радио. Завтра я переключу для него телевизор, возможно, это заставит его замолчать".

"Он слышал о том, кто в больнице?"

"Да. Похоже, его это не беспокоит".

"Ну..." Но хотели ли они, чтобы это беспокоило его? Трогательная вера Блэгга в то, что Максим спасет его от обвинений в убийстве в двух странах, могла, по крайней мере, означать, что он останется на месте и ничего не предпримет – на этот раз. Касвелл шел впереди.

Блэгг лежал плашмя на спине, но выпирал из маленькой односпальной кровати, которая сама по себе занимала всю крошечную комнату. Все это было очень уютно, неровные стены были оклеены обоями с мелким цветочным узором и все было залито странным зеленым светом, отражавшимся от холма, который поднимался прямо за окном. Блэгг вытащил наушник рации и попытался сесть.

"Лежи спокойно, глупый человечишка!" - Прогремел Касвелл, снова став сержантом. Блэгг смущенно расслабился.

Пару минут они вели светскую беседу у постели больного, пока Максим пытался решить, насколько хорош был Блэгг. Правая сторона его лица была покрыта множеством царапин, на ухе был пластырь, а грудь была туго забинтована, но даже в этом болезненном свете он казался ясноглазым и спокойным. Лучше всего то, что он говорил длинными предложениями без намека на одышку. Максим и сам был в хорошей физической форме, но, с тоской подумал он, нет лучшего лекарства, чем быть всего в двадцать пять.

"Это первый раз, когда вы его поймали?" - спросил он.

"Не, я получил один в Арме. Шлепок по заднице, но, вероятно, он был почти израсходован. Чертовски забавно это было для всех остальных. А у вас, сэр?"

"Много лет назад, в Персидском заливе". Максим дотронулся до внешней стороны правого бедра; сквозь тонкие хлопчатобумажные брюки он мог проследить воронку с твердыми краями, которая чуть не убила его в пустыне, в нескольких часах езды от реальной медицинской помощи. Вместо этого это отняло у него всего шесть месяцев жизни – в критический момент, который мог лишить его надежд на повышение. Если, конечно, они у него еще были. Ну, как они сказали, зачем ты присоединился к Армии, если не понимаешь шуток?

"Одна вещь, - сказал Блэгг, - мне повезло, что я не курю". Он лукаво улыбнулся Касвеллу, который уже дважды доставал сигареты, а затем убирал их обратно.

"Тогда ладно", - Максим призвал собрание к порядку. "Я разговаривал с Шестой и кое с кем из Министерства иностранных дел. Мне жаль, что потребовалось все это, чтобы вывести их на чистую воду – настолько далеко, насколько они продвинулись. Они сказали, что сделают для вас все, что смогут, и я им верю. Эта рана могла бы помочь в какой-нибудь сказке… Но ты должен рассказать мне все сейчас. В прошлый раз ты не вспомнил, что у тебя был пистолет.

"Но мне повезло, что это произошло, не так ли?" Агрессивно сказал Блэгг. "Кто они были, те двое в доме Дейва?"

"Предположительно из Восточной Германии. В любом случае, они замешаны".

"Как они узнали, где я был?"

Максим на мгновение задумался. "Я предполагаю – не более того – что кто-то приходил раньше и сказал миссис Таннер, что ей заплатят пару сотен фунтов, если вы появитесь. Она осталась без работы, и я не думаю, что Дейв разбогател ..."

"Эта маленькая негодяйка", - выдохнул Блэгг. "Я не думал, что я ей сильно нравлюсь, но я один из старейших друзей Дейва и ... когда я встану, я, черт возьми..."

"Ты ничего не сделаешь. Она все еще может сказать полиции, что ты участвовал в той стрельбе, и как только они тебя схватят, ты можешь забыть, что у тебя когда-либо были друзья или ты когда-либо служил в армии. Хорошо? Почему вы вообще вернулись в Лондон? – почему вы не остались здесь?

"Понимаешь, Дэйв позвонил мне и сказал, что какие-то парни расспрашивали обо мне, и он вообще не думал, что они копы, и я подумал, что это может быть Фирма ..."

"Это было".

" – и я все равно хотел с ними связаться, и... ну..."

"И я, похоже, делал не так уж много полезного. Головорез".

"Я думал, что смогу просто поболтать с одним из них, но вместо этого я внезапно обнаружил целую чертову стаю позади меня. Просто следую, но все же ..."

К сожалению, Максим вспомнил, сколько времени – и сколько удачи – ему потребовалось, чтобы обнаружить свою собственную стаю.

"Итак, я решил пошутить и избавился от них, а следующие пару дней пытался тебе позвонить, но..."

Два дня, которые Максим провел, устраивая засады на своих собственных последователей, а затем был изгнан Джорджем.

"Хорошо", - сказал он. "Проблемы повсюду вокруг нас. Но теперь давайте послушаем остальное о Бад Швендеме."Он сел на крошечный раскрашенный детский стульчик рядом с кроватью.

Блэгг колебался или, возможно, пытался вспомнить, и Кэсвелл сказал твердым голосом: "Вы сказали, стрельба была сразу после десяти. Вы оставили машину в Дортмунде и сели на ранний утренний поезд до Остенде – так вы сказали. До Дортмунда меньше ста миль, в основном по автобану, так что вы могли бы быть там к полуночи. И первый поезд на лодке отправляется в половине седьмого. Только не говори мне, что ты провел ночь, сидя в участке, потому что тебе не позволили, или припарковался в угнанной машине, потому что ты не настолько глуп, не совсем. Теперь..."

Касвелл не только размышлял, он просматривал карты и расписания.

"Ну, - медленно произнес Блэгг, - что это было, видите ли..."

Джордж принадлежал к вещам. Ему нравилось хвастаться, что в центре Лондона он никогда не отходил дальше чем на пару сотен ярдов от какого-нибудь клуба, учреждения или ассоциации, членом которых он был и которые могли обеспечить, по крайней мере, крышу над головой во время ливня. "Ты не можешь потерять дубинку, как зонтик", - однажды сказал он Агнес. Она ответила, что это все еще кажется дорогостоящей политикой по сравнению даже с самым дорогим зонтиком, и Джордж подумал об этом и сказал: "Ты тоже не можешь мочиться в зонтик. В любом случае, не обошлось без негативных комментариев."

Окна этого конкретного клуба выходили на Грин-парк, который в тот вечер выглядел очень зеленым и свежим, высокие деревья выделялись на фоне беспокойного неба. Вероятно, это было как-то связано с видом, который убедил Джорджа, что ему следует выпить очень большой бокал сухого шерри из the wood. Агнес взяла меньший; она только что вернулась из регистратуры своей службы.

"Вы понимаете, - говорила она, - что все наши материалы по Айсмарку устарели лет на тридцать? Мы не пытаемся угнаться за такими людьми. На самом деле все, что у нас есть, - это то, что рассказала нам его сестра, когда пришла к нам."

"Предполагается, что нас интересует его первый брак, и это было более тридцати лет назад, не так ли? Что она сказала по этому поводу?"

"Ну ..." Она сидела на очень старом мягком кожаном диване и прятала блокнот за своей большой сумкой, потому что не была уверена, что в клубе разрешены блокноты; их было немного. "Густав младше чуть более чем на два года… ему было девять, когда умер его отец… они уехали из Ростока, погостили у родственников в горах Гарц... мать снова вышла замуж и довольно угасла, их воспитывали в основном бабушка с дедушкой и тети. Похоже, они не были бедными: у нее были все уроки игры на фортепиано, у Густава был гоночный велосипед, когда он еще учился в школе. Вы знали, что у него был стеклянный глаз?"

"Не могу сказать, что я это сделал. Почему я должен ... Ах, понятно: юный Густав не служил в армии. Это был велосипед?"

"Да, он перепутал свое лицо со спицами..."

"Пожалуйста, я получаю достаточно всего от Гарри. Продолжайте с кусочками без крови ".

"Он хорошо учился в школе - Мина считала его гением - и фактически проучился год в колледже. В Бремене; в те дни он хотел стать военно-морским архитектором. Затем Гитлер вторгся в Россию, все вспомнили, что старик Айсмарк был пинки, и Густав растворился в ночи. "

"Ему повезло, что он не попал в концентрационный лагерь или Организацию Тодта".

"Ему повезло, что у него была талантливая сестра. Она уже сделала себе имя, только на местном уровне, но вы же знаете, как немцы относятся к музыке, а районным партийным боссам нравились романтические произведения, поэтому она стала звездой их более респектабельных забегаловок. Именно тогда она начала использовать имя своей матери, Линнарз, чтобы избавиться от клейма Айсмарка. И они терпели Густава - давали ему работу на земле – до тех пор, пока это радовало Мину, а она радовала их. Должно быть, было много чего подобного, если задуматься об этом: терпеть неугодных идеологически, пока это соответствует твоей собственной книге – не то чтобы у национал-социализма была какая-то идеология, кроме того, что он был первым у кормушки. Конечно, это не могло продолжаться долго."

"Что пошло не так?"

"На вечеринке появился новый Крайслейтер, который не увлекался музыкой и не собирался, чтобы какие-то чертовы коммунисты ниспровергали его капусту, поэтому он дал свисток.Мина получила наводку как раз вовремя, и они стали подводными лодками, ушли в подполье. Похоже, она не знала, кто именно это сделал для них, все это были контакты Густава. Вероятно, у него появились полезные друзья в Бремене; Мина сказала, что он всегда спрашивал ее, не слышала ли она каких-нибудь интересных сплетен в ее musicalsoir & #233;es. Но так или иначе, кто-то придумал полную таблицу h & #244;te: безопасные убежища, названия дорог и документы, подтверждающие их. Даже деньги, время от времени. Это было в ноябре 43-го."

Джордж долго размышлял, ворча, затем сказал, в основном самому себе: "Документы, должно быть, были хорошими,… если они жили на них восемнадцать месяцев… они не были сбежавшими военнопленными, пытавшимися добраться до Швейцарии по скопированному от руки пропуску Фремденпасс… Могли ли они быть в настоящем коммунистическом подполье?"

Агнес приподняла брови, пожимая плечами; Джордж знал об этом периоде истории гораздо больше, чем она. "Могло быть. Я думал, что это было довольно глубоко изучено, но ..."

"О, это было так. К 1944 году гестапо почти руководило Коммунистической партией, но для этого им пришлось бы выпустить на свободу какую-нибудь мелкую сошку, и, с их точки зрения, отметки Eis были бы действительно очень маленькими. На самом деле они не занимались саботажем или чем-то еще, не так ли?"

"Нет, по ее словам, они просто оставались под прикрытием - отдельно – в маленьких деревнях и так далее до конца войны.

Джордж хмыкнул и допил свой шерри. "Слава Богу, теперь я могу выпить по-настоящему. А как насчет тебя? Опять то же самое?" Он нажал кнопку звонка. "Ну же, юный Алгар: что насчет этого брака? – когда мы дойдем до этого?"

"Очень скоро", - терпеливо сказала Агнес. "Бригитта Кроун: она жила в одной из семей, с которыми Густав расстался той зимой. Родители погибли во время взрыва в Гамбурге, так что, возможно, она чувствовала себя одинокой. В любом случае, все остальные молодые люди были на войне, Густав, должно быть, почти все время проводил дома, юная любовь плела свои чары и... "а где твой отец?" Агнес впала в сценический кокни.

Джордж нахмурился, рассеянно отдал распоряжение появившемуся слуге и сказал: "Я не знаю ... Брак, кажется, дело публичное. Я бы подумал, что это значительно увеличит риск ..."

"Потребность в линиях брака росла ".

Он выглядел озадаченным.

"О, ради всего святого. Девушка была в клубе, залетела, булочка в духовке– А где твой отец?"

Джордж превратился в Законченного государственного служащего. "Если вы хотите, чтобы я сделал вывод, что она была беременна, то, хоть убейте, я не вижу причин, почему бы вам на самом деле этого не сказать. Я не нахожу все двусложные слова либо непонятными, либо, будучи понятыми, обязательно шокирующими."

"Она была беременна", - сказала Агнес, глядя на низкий кофейный столик, а не на Джорджа. "И сам брак мог бы стать полезной страховкой для Густав: ее родственники или опекуны с меньшей вероятностью донесли бы на ее мужа, чем на какого-нибудь проходящего мимо незнакомца, который мог расстегнуть ему брюки в олимпийское время".

"Есть ли что-то, - ледяным тоном спросил Джордж, - в атмосфере этого места, что заставляет вас прибегать к таким выражениям?" Если это так, мы можем легко перенести заседание в кафе Фреда в Брикстоне, где вы, возможно, попытаетесь заговорить на королевском английском."

Агнес подняла голову. Из-за плеча Джорджа смотрел портрет генерала, чье руководство атакой в южноафриканской войне привело к стольким потерям в его собственной бригаде, что его немедленно повысили в должности, чтобы посмотреть, сможет ли он проделать то же самое с дивизиями и корпусами. В 1915 и 16 годах он доказал, что не утратил былой хватки, и поэтому умер в постели в преклонном возрасте, окруженный красочными почестями, многие из которых были получены от благодарных стран, солдат которых он не убивал даже намеренно. Он смотрел на Агнес именно с таким выражением лица, которое выбрал бы, если бы дожил до встречи с женщиной в своем клубе.

"Должно быть, что-то связано с этим местом", - кротко согласилась она. "Нужно стараться больше. На чем мы остановились?"

"Густав только что собирался жениться".

"Да. Это произошло в мае 1944 года. Мальчик, Манфред, родился в октябре".

Джордж произвел в уме подсчеты на пальцах. "Это означает, что примерно в январе".… Густав не стал тратить много времени на..."

Агнес не сказала ни слова. Она была очень похожа на человека, который не произносит ни слова.

"А жена, Бригитта: когда она умерла или должна была умереть?"

"Апрель 1945 года, незадолго до окончания войны.Мина сказала, что Густав сказал, что она была убита самолетами союзников. В то время ее самой не было рядом, и она сказала, что Густав не любил много говорить об этом. Полагаю, это справедливо."

"Где это произошло?"

"Она не сказала".

"Разве это не странно?"

"Она ничего не скрывала. Если бы наши люди спросили ее, ей пришлось бы ответить. Это она просила убежища, а не мы ее приглашали. Но они не могли спросить: зачем им это? Их не интересовала ее история войны, они слышали миллион военных историй. Они просто хотели знать, что происходило в Восточной Германии прямо сейчас. Она упомянула только одно место после того, как они ушли в подполье, и это было место, где Густавгот женился: Зангерхаузен. Сейчас в Восточной Германии."

"Значит, мы не можем получить свидетельство о браке", - размышлял Джордж. Из бара, который внезапно наполнился мужчинами в галстуках MCC, донесся взрыв мужского смеха; дневная игра в Lord's закончилась бы примерно двадцать минут назад. Слуга расчистил дорогу и принес их напитки; Джордж что-то проворчал, Агнес улыбнулась и осторожно поерзала на диване. Сидеть на нем было неудобно, и даже двигаться было рискованно, потому что старая кожа трескалась, как сухой пергамент.

"Имейте в виду, - резко сказал Джордж, - это свидетельство, должно быть, сущая чушь, потому что ему пришлось бы указать в нем свое дорожное имя. Вовсе не Айсмарк ".

Агнес отпила глоток и пожала плечами. "Они сделали все, что могли в данных обстоятельствах. Это свидетельствовало о желании".

"Это также показало, что ребенок был зачат до брака. Есть ли в этом какой-то рычаг воздействия?"

"Нет, даже в ГДР. Это не было супружеской изменой, он поступил правильно по отношению к девушке, которой оставалось жить всего несколько месяцев, гитлеровские псы гнались за ними по пятам… Они тоже плачут из-за подобной гадости на своей стороне. "

Джордж кивнул. "Ребенку было всего пять месяцев, он все еще был на руках.- Почему его тоже не убили?"

"Хороший вопрос, и, я полагаю, его часто задают в Восточной Германии. Манфред уже большой мальчик и полный полковник ССО. Старина Густав, возможно, все еще придерживается каких-то старых социалистических идеалов о правах человека, но общее мнение таково, что Манфред преуспел бы на факультете в Бельзене. "

"Так я слышал. Но в любом случае, это все, что она могла сказать?"

"Это только одна страница из того, что она сказала. Там по меньшей мере еще тридцать рассказов о жизни в ГДР в пятидесятые, о том, как там относились к музыкантам, о том, как она воспитывала малыша Манфреда, пока Густав был в Москве, учился управлять верфью и постигал основы диалектического материализма. Это читалось так, как будто необходимость играть тетушку вместо Шумана впервые натолкнула ее на мысль прийти сюда - " Вот и наш охотник вернулся с холма ".

Младший портье вел Максима сквозь толпу у бара. Джордж помахал рукой, и Максиму разрешили пройти последние несколько ярдов одному. Он сел рядом с Агнес, которая сказала: "Не увиливай, или ты разрушишь столетнюю военную историю".

"Как он?" Спросил Джордж.

"Лучше, чем я ожидал. Он крутой".

"И разговорчивый, я полагаю?"

"Я думаю, наконец-то у меня все получилось ".

"В чем дело?"

"Я не говорил, что у меня что-то есть, но..."

"Гарри..."

"Пусть он скажет свое слово", - сказала Агнес.

"Мы знаем, что Блэгг забрал деньги и ключи от машины. Теперь он говорит, что также забрал пачку бумаг и немного пленки, негативной пленки. Он думал, что все бумаги были свидетельствами о смерти или копиями; он помнит такое слово, как Sterbeurkunde ...

"Это свидетельство о смерти", - сказала Агнес.

"Это было тогда, когда я тоже выучил немецкий ".

"Дети, дети", - предостерегающе сказал Джордж. "Продолжай, Гарри".

"Их было около тридцати или сорока, все с апреля 1945 года. Кажется немного странным, но… Все это было перемешано с газетами и деньгами. Кое-чего, чего там не было, - журнала, который она попросила его достать: последний экземпляр книги под названием "Фокус на Германии". Это своего рода проявление доброй воли, которое Бонн оказывает союзным силам; это не превосходит "Плейбой" по продажам. Он только что выудил это из досье офицера связи Спецслужб в Зольтау. У меня есть дата."

"Прекрасно, прекрасно", - сказал Джордж. "Но все остальное у вас есть?"

"Нет, это..."

"Ради бога..."

"Он оставил его с женщиной в Германии".

Через некоторое время Агнес задумчиво сказала: "Этот парень не дурак, раз держит хорошего крупного туза на случай, если Шестерка не сыграет в мяч. Совсем не дурак".

Его мать бросила его прежде, чем он научился ползать, - сказал Максим. "Он вырос не совсем таким счастливым и доверчивым, как вы с Джорджем".

"Вполне", - сказал Джордж. "Но готов ли он доверять вам сейчас?"

"У меня есть ее имя и адрес ".

"Хорошо. Что ж, мы отдаем ее Шестой. Это все, что мы можем сделать, и, возможно, мы действительно наконец-то выберемся из этого ".

"Подожди", - предупредила Агнес; она наблюдала за выражением лица Максима. "Что-то подсказывает мне, что это будет не так просто".

Максим сверкнул своей быстрой защитной улыбкой. "Блэгг сказал ей не передавать их никому, кроме него самого или кого-нибудь с письмом от него. Письмо у меня. В нем я назван мальчиком-посыльным".

На мгновение воцарилось молчание, затем Джордж взорвался. "Вы это устроили. У нас был шанс прояснить ситуацию под номером 10.… целая катастрофа, но не ты, нет, ты хочешь занять первое место на премьере "Армагеддона", ты..."

"Я этого не устраивал, но и не уклонялся от этого", - упрямо сказал Максим. "Блэгг просто больше не доверяет Шестому. Они облапошили его по крайней мере один раз, и он это знает. И вы тоже. "

Один из членов клуба, проходивший мимо с полными бокалами в обеих руках, внезапно остановился. "Джордж! Мы тебя почти не видим. Скажи, как поживает премьер-министр на самом деле?"

"Мертв, если у него есть хоть капля здравого смысла", - отрезал Джордж.

Член комиссии напрягся, затем отодвинулся в затихающем бормотании: "Ну, я полагаю, для вас это должно быть довольно тяжело, что с ..."

Вспыльчивый характер Джорджа был, по крайней мере, непродолжительным. Внезапно он превратился в организатора, и Агнес могла понять, почему политикам нравилось его присутствие. "Хорошо, ты будешь в Германии завтра в какое-то время. Вам понадобятся деньги. Я попрошу сэра Брюса послать сигнал в Рейнскую армию, а потом вы скажете ему, чего хотите: где-нибудь снять комнату, я оставляю это вам. Ради Бога, не ходите с оружием. И мне придется рассказать Шестой. Они, вероятно, попросят кого-нибудь связаться с вами там, и вы просто передадите материал и спокойно вернетесь домой, не разрушая за собой никаких мостов . Если вы думаете, что справитесь с этим, мы перейдем к номеру 10 и начнем вращать колеса ".