Пробуждение крови

Глава XIV

Айра проснулась рано, было еще темно. Лишь тонкая полоска света, обозначившаяся на небе, указывала на близость рассвет. Все еще спали. Умывшись холодной водой, она окончательно прогнала сон и, надев платье, вышла из дома. На улице было свежо и тихо. Поземный туман молоком растекся по полям. Айра шла в нем по пояс, словно вброд переходила реку, вдыхала запах влажной травы. Она шла на кладбище. Располагалось оно не слишком далеко от деревни, да и Айра привыкла много ходить, так что места она достигла довольно быстро. Кладбище оказалось не только старым, но и заброшенным. Могилы имели неухоженный вид, многие могильные камни уже почти наполовину ушли в землю, надписи на них можно было различить с трудом, на некоторых же они практически стерлись. Айра долго искала могилу родителей, осматривала каждый камень, счищая траву и опавшие листья, и, наконец, ей удалось. Могилы Тривиана и Левии находились рядом. Айра опустилась перед ними на колени. Она чувствовала себя странно. Всю жизнь она считала своими родными других людей и оплакивала их гибель, своих настоящих родителей она не знала никогда, а рассказы о них теперь не могли восполнить воспоминания, которых не было. Она подумала, что, наверное, должна что-то сказать им, но сказать ей сейчас оказалось нечего.

Светало быстро, и нужно было возвращаться. Пообещав, что еще вернется, она уже хотела было встать, как рука ее нащупала какой-то плоский камень, полностью заросший травой и мхом. Не зная зачем, Айра стала очищать его. Закончив работу, она увидела, что камень имел квадратную форму, а значит, обработан был человеком. Еле-заметные углубления на нем имели очертания букв. Пытаясь определить их на ощупь, она прочла «Здесь покоится сын Тривиана и Левии, погибший с ними в 2127 году». Сын? Нет, не ошибка, было высечено именно это слово. Айра села на траву, теперь она уже не знала, что думать. «Итак, — Айра пыталась рассуждать логически, — сейчас 2145 год от раскола. Отняв восемнадцать лет, получаем 2127 год. Цифры сходятся. Маги знали, что я жива, но все равно… Тогда кого здесь похоронили и зачем?»

Айра вспомнила старое заклинание, позволяющее видеть сквозь предметы. Ей было неприятно, но желание выяснить правду оказалось сильнее. Она не думала, удастся ли ей определить пол ребенка, Айра произносила заклинание, и сначала камень, потом земля становились прозрачными, пропуская внутрь солнечные лучи. Когда свет дошел до крышки гроба и растворил ее, Айра увидела, что он пуст. Она заглянула еще раз — ни останков, ни истлевшей ткани.

«Ничего себе поворот!» — она стерла бисеринки пота со лба.

Айра понимала — деревенские не могли захоронить пустой гроб. Это могли сделать лишь белые маги, они же сделали надпись, чтобы скрыть, что ребенок выжил. А даже если бы черные маги узнали, что ребенок не погиб, они бы искали не того. Но зачем? Что особенного было в ее семье, что черные маги хотели избавиться от них? И как ей, ребенку, удалось выжить в огне? Белые маги не могли не знать, что происходит, и, выходит, ее приемные родители тоже.

Айра вернулась. И хотя уже рассвело, в доме стояла тишина, все еще крепко спали. Ее комната находилась рядом с комнатой Ника. Пол скрипел, и Айра старалась идти тихо.

— Ты уже встала? — вопрос застал ее врасплох. Айра обернулась. Ник стоял в дверном проеме, одетый в белую рубашку, чуть обнажавшую грудь, и такие же белые штаны. Волосы его находились в беспорядке, на щеке осталась красная полоска от подушки. Айра поймала себя на мысли, что даже такой растрепанный вид ничуть его не портит.

— Извини, я не хотела тебя разбудить.

— Да не-е-е, все в порядке, — произнес он сонным голосом, — воды хотел принести. Спросонья он не обратил внимания на мокрый подол ее платья и испачканные грязью руки.

— У тебя в комнате на столе кувшин должен стоять, посмотри.

— Да? Спасибо, — и дверь закрылась.

Айра зашла в свою комнату и села на стул. Заснуть после утренних событий она бы уже не смогла. От них голова шла кругом. Что-то складывалось воедино, другое добавляло только новых вопросов. Может рассказать Нику? Он помог бы ей разобраться. Она провела рукой по щеке и тут увидела, насколько грязными были ее руки. Она набрала в ковш воды и стала отмывать их над кадушкой, умыла лицо, затем взяла стоявшее на столе зеркало, чтобы удостовериться, всю ли грязь смыла. Она осмотрела лицо и шею и остановилась.

«За ним столько девчонок бегает, а он здесь, со мной! — она вновь посмотрела на свое отражение. — «Нет, таких чудес не бывает,» — решила она и вернула зеркало на место. — «Он всего лишь лучший друг.»

Ник нравился многим представительницам женского пола. Однако большинство из них считали его гордецом, что, в целом, являлось правдой, и смотрел он на них слишком высокомерно, поэтому не многие решались выразить ему свою симпатию. Сам он удостаивал своим вниманием лишь единицы, хотя, если такое случалось, ни одна не была против. Некоторое время он встречался со Стреей, но затем они расстались. И судя по тому, что она до сих пор питала надежду возобновить с ним отношения, расстались они по его инициативе. Стрея была красивой и умной девушкой и нехватки в поклонниках никогда не ощущала. Друзья были удивлены их разрыву, но, как ни пытались выяснить причину, все было напрасно. Стрея и сама ее не знала, а получить объяснения у Ника, если он не хотел рассказывать, было сложнее, чем заставить заговорить камень. Затем была Ларга с младшего курса и Зарми — его однокурсница. Их отношения продлились недолго. Последние полгода он больше ни с кем не встречался, во всяком случае, все так считали. Айра знала Ника лучше, чем кто-либо другой, но тут понять его не могла. Сначала она даже немного завидовала девушкам, на которых обращали внимание из-за их внешности, но вскоре с этим смирилась. Однако сейчас не думать об этом она не могла.

Грохот за дверью и вопль: «Стениф, я прибью тебя!» — заставили ее выбежать из комнаты. Она увидела такую картину: на полу в луже воды сидел Ник, его левая нога находилась в ведре. Сам он весь вымок и, не переставая, ругался. Айра оперлась о стену, едва сдерживаясь от смеха.

— С боевым крещением тебя! — все, что она смогла выговорить.

— Дай мне только добраться до этого паршивца, — процедил Ник сквозь зубы.

Сели завтракать на полчаса позже, Нику пришлось просушить одежду и привести себя в порядок. На его левом колене красовался огромнейший синяк, почти такой же, какой когда-то светил под глазом у Эдироса. Ника успокаивало лишь то, что под одеждой сию достопримечательность никто не увидит. В наказание за свою выходку Стенифа оставили голодным, тем не менее, для того, чтобы серьезность содеянного в полной мере дошла до его упрямой головы, он сидел со всеми в одной комнате и смотрел, как едят другие.

— Стениф, как ты мог? — не переставала возмущаться Мардина.

— Я просто хотел проверить, действительно ли маги могут видеть сквозь двери. Оказалось, что нет.

— Ничего подобного! — фыркнул Ник.

— Тогда почему ты ничего не заметил?

Ник взял из вазы румяный фрукт и надкусил его сочную сладкую мякоть.

— Потому что мне незачем использовать магию, чтобы просто выйти из комнаты, обычно такие гадости никто не делает. Однако для тебя я могу сделать исключение. Ты ведь хочешь стать прозрачным? — припугнул его маг. Судя по округлившимся глазам Стенифа, воспитательные мероприятия возымели действие. Поблагодарив Мардину, маги встали из-за стола.

— А вы далеко? — спросил мальчишка.

— Гулять.

— А ты наказан, — ответила на его порыв последовать за ними Мардина.

— К тому же твои уши начали расти, не думаю, что в таком виде стоит показываться на улице, — добавил Ник.

— Айра, — позвал ее Ник, когда они шли вдоль реки, и яркие отблески воды слепили глаза.

— А?

— Почему я никогда раньше здесь не был? — Айра пожала плечами и улыбнулась. — Здесь так хорошо! Теперь я понимаю, почему ты хотела здесь остаться.

Они сели у берега.

— Вот так бы все время смотрела на воду…

Набежал легкий ветер, сухая травинка запуталась в ее распущенных волосах. Ник сделал движение, чтобы освободить их от нее, но его рука задержалась там чуть дольше, чем следовало.

Айра, я хотел… — она повернулась к нему, — знаешь, ты мой самый лучший друг, — вырвалось у него совсем не то, что он намеревался сказать.

— Спасибо! Ты мой тоже.

Они помолчали.

— Сколько дней ты еще хочешь здесь остаться? — спросил Ник.

— Не знаю, два или три, если ты не против, конечно.

— Я не против.

Они остались еще на неделю.